Война Габсбургов и Валуа 1542 года: главная королевская рать

В июле — начале августа 1542 года христианнейший король Франции начал очередную войну в Северной Италии и Фландрии против императора Священной Римской империи. На этот раз угроза нависла и над Испанией. Ещё одна рать короля Франциска, сильнейшая из всех, собиралась в Лангедоке для удара по Каталонии. Не исключался и второй удар, по Испанской Наварре. Ждали прихода флота «непобедимого» Хайреддина Барбароссы, что дало бы ещё большее, если не решающее, преимущество королю Франциску.

Июль-август: война повсюду

«Венгерская рать», то есть имперское войско, направленное на освобождение Венгрии от турок под началом Иоахима, курфюрста Бранденбурга, двигалось к своей цели неспешно. Выйдя из Вены после смотра 7–8 июля, передовые отряды 31 июля достигли Дьёра, 2 августа — Эстергома, последнего крупного города в имперском владении на пути к Буде. Здесь растянутая армия остановилась на месяц, устраивая укреплённый лагерь, собирая отстающие и опаздывающие части и дожидаясь вестей о намерениях султана. В балканских же владениях султана собиралось войско на выручку османской Венгрии и её столице — Буде.

Тем временем устраивали свои дела и другие владыки. В войну Габсбургов и Валуа, пусть и малыми силами, зато за большие субсидии, ввязались короли Дании и Швеции — так, датский король, получив на 100 000 зерна, смог выставить лишь 6–7 годных для войны кораблей; шведский король сделал не больше. В конце июля, «не считаясь с венгерским предприятием», протестантские князья Саксонии и Гессена, собрав 22 000 пеших и 7000 конных, вторглись в Брауншвейг, князь которого считался «католичнейшим из католиков»; конфликт случился из-за прав на область Мюльгаузена, одного из богатейших немецких городов; победа в итоге была на стороне протестантов, а князь Брауншвейга сбежал в Нюрнберг, имея с собой лишь троих всадников. «Вооружались и другие князья, и посредников императора не слушали»; в разных краях Германии опасались уже всеобщей (гражданской) войны.

Папа римский Павел, которого и король Франциск, и император подозревали в тайных симпатиях — каждый к своему противнику, вёл свою собственную войну, осаждая в Санто-Секондо господина Пьетро Мария, клиента французского короля, к вящему неудовольствию последнего. Дабы умиротворить императора, папа Павел изгнал из своих владений флорентийских политэмигрантов — один из них, Пьетро Строцци, правил в адриатическом порту Маран, захваченном в январе у Фердинанда Габсбурга.

В Северной Африке в июле войско князя племени куко, союзника императора, отбило «с великими потерями» поход алжирского наместника на имперское владение Бужи; в битве были убиты якобы 5000 алжирцев и взяты 16 орудий. Царь вторгся в алжирские земли, жёг их и опустошал и через своего брата просил у императора «лишь малой помощи» для того, чтобы взять сам Алжир.

В августе в Венеции разоблачили двух изменников из дипломатического штата Синьории, в 1540 году информировавших французского короля, а через того — и султана, о намерениях Венеции, из-за чего венецианцам не удалось на переговорах оставить за собой крепости в Коринфе, до того успешно защищённые в бою. В Венеции «возбудился великий гнев против французского короля и его пособников», хотя король Франциск и заявил публично, что людей этих не знает и что они на него не работали.

В числе событий помельче оказались перебеги вельмож. Пэджет сообщал 5 сентября, что на сторону французского короля со своими четырьмя хорошо снаряжёнными галерами перешёл граф Агвилар, бывший до того подданным «епископа римского». Наоборот, взбунтовался и перешёл на сторону императора Джованни Франческо Урсино, граф Питильяно, «до того всегда добрый француз».

К началу августа король Франциск тратил на военные дела 300 000 золотых в месяц, но «без турка [турецкого флота] эти траты были впустую». Более того, в королевских финансах наметились некоторые трудности. Займ от султана так и не был получен, — как объяснил султан позднее, «религия его не позволяет ссужать деньги иноверцу», — а банковские дома Европы стали менее охотно кредитовать короля. Займы, которые обычно шли в 5–8 процентов, король сейчас получал и под 10–16.

В то же время финансы императора Карла оставались крепкими; в то время когда король брал займ в 400 000 золотых, Мария Венгерская у тех же банкиров получала займ в 250 000, а император занимал в Испании 600 000. 31 августа кортесы, созванные в Монсоне, одобрили чрезвычайный бюджет в 500 000 золотых (в том числе 10 000 на артиллерию).

К середине августа в Венеции и при дворах Западной Европы стало очевидно, что в этом году в Европе не появятся ни султан, ни Хайреддин. Король Франциск 14 августа отбыл водным путём из Лиона в Авиньон и далее проехал через Ариес и Эг-Морт в Нарбонну. 26 августа он был в Бесье. Теперь должна была наконец вступить в дело лучшая армия французского короля.

Июль, Испания

С 22 июня император Карл находился с двором в арагонском Монсоне. 20 июля в императорскую квартиру пришли вести, что король Франции «начал своё предприятие», в чём ему помогают «герцог Гольштейна» (король Дании) и герцог Клевский, и что ожидают прихода турок по морю; перечислялись все земли, оказавшиеся под ударом. 21 июля в Монсоне получили объявление войны королём Франциском, «изданное после того, как он начал воевать».

Как известно теперь, главный удар армий французского короля задумывался по Перпиньяну, и расчёт был как на численный перевес, так и на то, что за время ускоренного марша армии вдоль берега Средиземного моря испанцы не успеют подготовиться. Однако «шпионская сеть маркиза Васто своевременно уведомила о намерениях французов», и, «как только император дал приказ, вся Испания вооружилась с таким рвением, будто речь шла о завоевании Франции».

Притом ещё 17 августа в императорской штаб-квартире полагали, что вторжение в Испанию произойдёт по двум направлениям: через Перпиньян (Каталонию) и через Наварру. Более того, опасались, что с целью грабежа в Испанию вторгнутся гасконцы, «что было в их обычае», и требовалось прикрыть ряд горных перевалов в Пиренеях.

Капитан-генералом Перпиньяна и границы был назначен герцог Альба (22 июля отбыл к месту назначения); ему помогал Луис Пизаньо, капитан артиллерии Испании. 25 июля император Карл в Монсоне объявил против «невразумляемого короля Франции и его турецкого союзника» дворянское ополчение на четыре месяца, и испанская знать действительно охотно поспешила «на выручку Перпиньяну». Защиту наваррского направления поручили коннетаблю Кастилии; «и столь верным оказалось Наваррское королевство, что те, кто сидел дома, собирали по два дуката каждому солдату в месяц».

Лошадей после алжирской экспедиции не хватало, и, хотя ранее был введён запрет на использование мулов, «дабы в королевстве стало побольше лошадей», сейчас мулов, по особым императорским позволениям, разрешали использовать даже тяжёлой коннице.

Герцог Альба многое успел сделать за краткое время; в окрестностях Перпиньяна удалось накопить 6000 человек пехоты и подвезти, в придачу к имевшимся в городе, ещё 20 полевых и две тяжёлых пушки. Почти к началу осады в Перпиньян морем из Малаги и Картагены галеры (13 галер Джанеттино Дориа, стоявших тогда в Барселоне, и 15 испанских галер) подвезли пороха, свинца и фитиля, а также немного пехоты.

Укрепления города были исправлены «усилиями мужчин женщин и детей, работавших днём и ночью». В сам город вошли 5000 человек пехоты, а ещё 3000 человек пехоты и 800 всадников лёгкой конницы держались в окрестностях.

В Италию из Барселоны были посланы галеры дона Бернардино, адмирала Испании, чтобы взять у маркиза Васто несколько тысяч испанцев и немцев. Сам же герцог Альба не остался в городе, а вместе с Луисом Пизаньо отошёл с прочими силами к Жироне (до 100 км к югу), где встал лагерем, собирая подкрепления, прибывающие из Испании, и ожидая итальянской подмоги.

Некоторое количество имперских войск из Италии было собрано в Савоне (близ Генуи) уже в начале августа, но пойти морем в Барселону им мешала марсельская флотилия из четырёх галер приора Капуи (брата Пьетро Строцци) и капитана Бланкара. Имперский же флот тогда не был в состоянии надёжно обеспечить морской путь, поскольку готовился прикрывать Сицилию и Неаполь от османского флота.

Конец августа, Люксембург

Летние успехи королевской стороны в Брабанте и Бургундии (Фландрии и Люксембурге) в большой степени объяснялись временной слабостью имперской стороны. По существенному замечанию Пэджета, здесь действовали не слишком крупные на самом деле королевские армии, численность которых французы преувеличивали буквально в разы (видимо, ради устрашения неприятеля); «и так вот свои дела выставляют, а в другой раз не помнят, что говорили давеча». В какой-то мере это подтверждает ревнивые сообщения испанцев, писавших, что «в Люксембурге герцог Орлеанский взял много городов, ибо куда бы ни пришёл он, ему отворяли ворота».

К концу августа из важных крепостей в Люксембурге в императорских руках оставался один лишь Тьонвиль. Теперь, однако, «монсиньор Орлеанский пожелал быть с отцом своим, королём, и с монсиньором дофином, своим братом, ибо надеялся добыть воинскую славу у врат Перпиньяна».

И потому в конце августа герцог Орлеанский распустил часть своей армии, часть «одолжил» гессенскому князю, а что осталось поручил своим воеводам. Герцог Гиз был назначен капитаном-генералом (губернатором) Люксембурга; сильные гарнизоны оставлены были в Люксембурге и в Ивое. Также герцог Гиз должен был присматривать за Шампанью. Господа Лонгеваль и ван Россем с клевскими отрядами были усланы в Лисс с приказом прикрывать Пикардию или Шампань — смотря что понадобится.

Завершив дела столь благополучно, герцог Орлеанский оставил армию и отправился в Верден, и, ещё сколько-то побыв в Вердене и отдав ещё распоряжения, герцог направился в Монпелье, где чаял встретить короля.

Август, Италия — Лангедок — Каталония

Дофин Генрих, номинальный главнокомандующий южной армии, уехал из Лиона в Нарбонну 21 июля, и ожидалось, что он будет на месте 31 июля, когда туда уже придут из Пьемонта войска господина Аннебо. А до того всеми делами армии занимался королевский наместник в Лангедоке господин Монпезат (Антуан де Летт де Пре, господин Фу и Монпезат).

В действительности корпус Аннебо (лёгкая конница и пехота, долго воевавшая в Италии) пришёл в Нарбонну 13 августа и, отдохнув три или четыре дня, выступил авангардом армии на Перпиньян. Дофин Генрих со своей личной стражей в 100 конных копейщиков прибыл в Нарбонну через два-три дня после ухода Аннебо и поспешил вслед за армией ещё через день-два.

Марко Гуаццо, автор современной событиям «Истории Венеции», описывает путь к Перпиньяну наёмного итальянского контингента. Итальянцы отправились в путь ещё 16 июня. Пройдя горными дорогами, они вступили в графство Авиньон в начале июля и в местечке Карпентрас встретились с наёмными швейцарцами и двумя отрядами тяжёлой конницы по 50 человек в каждом.

Из Карпентраса итальянцы направились в Лангедок, всё время держась на один дневной переход впереди швейцарцев, и 7 июля прибыли в Вилланову (Вильнёв-ле-Авиньон), где встретили «многих капитанов и знатных французов с их собственными отрядами». Соединённое войско двинулось по Лангедоку, прошло Нарбонну, и 2 августа вышло к местечку Лёкат в 30–35 км от Нарбонны, где встретило гасконцев — посчитанных, очевидно, вместе с французскими легионами.

Чтобы не останавливаться перед сильной крепостью Сальс (ныне Сальс-ле-Шато), запиравшей единственную хорошую дорогу на Перпиньян, войско у Лёката разделили на две части.

Около половины войска, но со всеми швейцарцами и со всей конницей, а также бо́льшая часть артиллерии (80 орудий) должны были обойти Сальс по горной дороге через Тушан и Эстагель. Господин Аннебо вывел основные силы этой части к подножию горы, а господин Бриссак с частью пехоты и господин Монпезат со всей лёгкой конницей прошли за гору. Тем самым было обеспечено прикрытие сапёрам, которые «с превеликими усилиями» обеспечили выход этой части армии к месту сбора.

Другая половина войск и прочая артиллерия (25 орудий), «над которыми капитан-генералом был господин Неван», прошла от Лёката по песчаной косе между морем и «большой лагуной» (ныне Сальс-Лёкат), где часть дороги, длиной до 9 км, была шириной всего в 60 шагов. По этому пути, оставлявшему Сальс «в полутора лигах в стороне» (до 7 км), считалось невозможным провести тяжёлую артиллерию, но это сделали, подкладывая под колёса большие доски — очевидно, заготовленные заранее.

Передовые отряды войск, двигавшихся горной дорогой, вышли на равнину 5 августа у Эстагеля, который захватили без боя, и, не дожидаясь артиллерии и обозов, заняли весь край до реки Тет, не встречая сопротивления ни от кого, кроме обираемых и разоряемых крестьян. На несколько дней эти отряды задержались у Пиа и Бонпа (Бомпа), переправились через Тет у Виллелонга и Сен-Мари и укрепились на высотах у разрушенного замка Русильон. Здесь они оставались несколько дней, рассылая отряды вглубь правобережья страны и вдоль берега моря, пытаясь отсечь коммуникации Перпиньяна — важнейшие из них, Эльне и порт Кольер, однако, устояли.

Гуаццо сообщает, что войска с косы (в составе которых двигались итальянцы) вышли на равнину 4 августа у заброшенного замка Сан-Лоренцо (ныне в пределах Сен-Лоран), там пробыли три дня, перешли к развалинам замка Русильон (он же Кастель-Россо) и там пробыли ещё шесть дней — то есть до 13 или 14 августа.

Медленная часть колонны с горной дороги соединилась с этими войсками 22 августа у деревни Клариан в 2 лигах от Перпиньяна (10–11 км) и на следующий день, 23 августа, перейдя реку Тет у замка Русильон и у Байолеса, заняли дороги из Кабестани и Эльне и встали лагерем близ замка Русильон, на правом берегу реки Тет.

Замок Русильон, он же Кастель-Россо, уже тогда был разрушен, но одна башня уцелела и по сей день; в наше время находится в деревне Шато-Русильон, от старого Перпиньяна — до 5 км. На «бросок камнем или на два» от замка был брод через «ручей в несколько рукавов, довольно быстрый, который при дождях сильно разливался и делался труднопреодолим». Эти ручьи ограничивали подходы к Перпиньяну по низине одной дорогой, ведущей к воротам Нотр-Дам (несколько южнее места впадения в Тет притока Басс), но образовывали и естественную защиту для лагеря от атак из города.

Дофин со своей свитой достиг замка Русильон 26 августа и «в двух арбалетных выстрелах от замка» расположил свою штаб-квартиру. Чтобы прикрыть лагерь от нападения из замка Сальс, у деревни Клера расположился господин сенешаль Тулузы с его 50 конными латниками и с 2000 пеших. Частью войск, поставленных в деревнях Пиа и Бонпа, закрыли дороги, идущие из Перпиньяна к северу от переправ через реку Тет.

Продолжение следует: Война Габсбургов и Валуа 1542 года: Перпиньян в осаде