Что русские писатели думали об осени

Осень — странное время года. Одних шум дождя успокаивает и разноцветные листья вдохновляют, другие впадают в тоску, как только начинает раньше темнеть и появляется первая лужа. Вот и русские мастера слова по-разному относились к ней.

Лев Николаевич Толстой прославился не только своими эпическими произведениями, но и тем, что пахал вместе с крестьянами. Иногда. Тем не менее жил он как граф и холода-голода не испытывал. А к осени относился вполне литературно:

«Стояла та необычайная, всегда удивляющая людей осенняя погода, когда низкое солнце греет жарче, чем весной, когда все блестит в редком, чистом воздухе так, что глаза режет, когда грудь крепнет и свежеет, вдыхая осенний пахучий воздух, когда в темных теплых ночах этих с неба беспрестанно, пугая и радуя, сыплются золотые звезды» («Война и мир»).

Неунывающий Антон Павлович Чехов в письме своему издателю Суворину от 29 июля 1891 года признавался:

«После Илии повеяло холодом. Пахнет осенью. А я люблю российскую осень. Что-то необыкновенно грустное, приветливое и красивое. Взял бы и улетел куда-нибудь вместе с журавлями. Когда-то в детстве я осенью лавливал певчих птиц и продавал их на базаре. Что это за наслаждение! Это лучше, чем книги продавать».

Другое дело Гоголь. Николай Васильевич вышел из обедневшей дворянской семьи. Прежде чем стать писателем, служил писарем, а потом учителем. Вне литературы это был болезненный человек, любивший уют и тепло. Вот строчки из письма Гоголя родственнику Петру Косяровскому: 

«...Доехали вы, верно, хорошо: погода как будто нарочно для вас, прелестная. У нас все начало сентября было настоящее лето. В тени было 18 градусов теплоты. Я, как добрый пес, вылеживался на солнце».

А в ноябре того же 1832 года Николай Васильевич просил друга М. П. Погодина: 

«...Напишите, сколько градусов тепла у вас в кабинете. У меня холодная квартира, и я теперь всякого, у кого в комнате 15 градусов тепла, почитаю счастливцем…»

Тому же Погодину, только спустя два десятка лет, писал и Александр Николаевич Островский. Он, один из лучших русских драматургов XIX века, жил непросто. Прежде чем жениться и обзавестись небольшим поместьем, довольно часто был вынужден выпрашивать деньги у издателей. Из письма М. П. Погодину от 2 ноября 1851 года: 

«Михаило Петрович! Наступает время холодное, ни шубы, ничего теплого у меня нет. Я простудился в среду, когда ехал от Вас в холодном пальто. Пришлите мне денег, ради бога, или напишите мне завтра, т. е. в субботу, когда к Вам прислать за ними. Комедия моя позамешкалась несколькими днями, потому что я слышал комедию Писемского и нашел нужным свою подкрасить несколько, чтобы после не краснеть за нее».

Еще через несколько дней: 

«Михаило Петрович! Я приезжал к Вам поговорить о моей пьесе и попросить денег, нужных для моего существования... У меня нет дров, и топить нечем».

Осень — время переменчивое. В дневниках признанного любителя природы Михаила Михайловича Пришвина только за сентябрь 1918 года две такие разные записи:  

«22 сентября.
...Светлый прудик тихий, обрамленный осенним цветом деревьев, как затерянное начало радостного источника встретился мне на пути. Тут с разноцветных деревьев: кленов, ясеней, дубов, осин — я выбираю самые красивые, будто готовлю из них кому-то цвет совершенной красоты. Источник радости и света встретился мне на пути, и все ясно мне в эту минуту, как жить мне дальше, чтобы всегда быть в свете и радости.

24 сентября.
забот теперь, чтобы просто прожить... керосину нет, сапоги развалились, где достать к зиме валенки, чем лошадь прокормить... – конца нет заботам! ...Ночью на страшной высоте где-то под самыми звездами, чуть слышные, летели дикие гуси, — на мгновенье колыхнулось прежнее чувство красоты и великого смысла их перелета, а потом исчезло, как излишняя роскошь».

А в послереволюционном дневнике Михаила Афанасьевича Булгакова встречаем пресловутую Аннушку:

«29-го октября. Понедельник. Ночь.
Сегодня впервые затопили. Я весь вечер потратил на замазывание окон. Первая топка ознаменовалась тем, что знаменитая Аннушка оставила на ночь окно в кухне настежь открытым. Я положительно не знаю, что делать со сволочью, что населяет эту квартиру».

Аннушка впоследствии стала одной из героинь романа «Мастер и Маргарита». А осень сыграла там же свою злую роль: 

«Это было в сумерки, в половине октября. И она ушла. Я лег на диван и заснул, не зажигая лампы. Проснулся я от ощущения, что спрут здесь. Шаря в темноте, я еле сумел зажечь лампу. Карманные часы показывали два часа ночи. Я лег заболевающим, а проснулся больным. Мне вдруг показалось, что осенняя тьма выдавит стекла, вольется в комнату и я захлебнусь в ней, как в чернилах».

Федор Михайлович Достоевский, мрачный певец серых будней, к осени относился неоднозначно. В его повести «Бедные люди» героиня находит некую сладость в мрачном настроении этого времени года:

«Я так любила осень, — позднюю осень, когда уже уберут хлеба, окончат все работы, когда уже в избах начнутся посиделки, когда уже все ждут зимы. Тогда все становится мрачнее, небо хмурится облаками, желтые листья стелются тропами по краям обнаженного леса, а лес синеет, чернеет, — особенно вечером, когда спустится сырой туман и деревья мелькают из тумана, как великаны, как безобразные, страшные привидения».

В 1849 году Федор Михайлович был обвинен в участии в государственном заговоре и отправлен в Петропавловскую крепость. И вот там осень стала для него действительно тяжелым испытанием, хотя он и пытался быть оптимистичным, чтобы не расстраивать родных. Из письма брату Михаилу от 14 сентября:

«Вот подходят теперь трудные осенние месяцы, а с ними моя ипохондрия. Теперь небо уж хмурится, а светлый клочок неба, видный из моего каземата, — гарантия для здоровья моего и для доброго расположения духа. Но все же покамест я еще жив, здоров. А уж это для меня факт. И потому ты, пожалуйста, не думай обо мне чего-нибудь особенно дурного. Покамест все хорошо относительно здоровья. Я ожидал гораздо худшего и теперь вижу, что жизненности во мне столько запасено, что и не вычерпаешь».

Замечательный поэт Афанасий Афанасьевич Фет был не менее замечательным помещиком, что в те годы встречалось редко. Его имение приносило хорошую прибыль. Хозяин сам занимался хозяйственными вопросами и лично объезжал свои владения в любое время года. Примечательно, что Фет делал это на повозке, которую тащил ослик по кличке Некрасов.

Осень, судя по всему, Фет не любил. Да, писал тонко, но с тоской о лете. А вот этот стих вы вряд ли встречали в учебниках. По настроению и ритму он выглядит очень современным и эмоциональным. 

«Непогода — осень — куришь,
Куришь — все как будто мало.
Хоть читал бы — только чтенье
Подвигается так вяло.
Серый день ползет лениво,
И болтают нестерпимо
На стене часы стенные
Языком неутомимо.
Сердце стынет понемногу,
И у жаркого камина
Лезет в голову больную
Все такая чертовщина!
Над дымящимся стаканом
Остывающего чаю,
Слава богу, понемногу,
Будто вечер, засыпаю…»