Эгон Шиле в кино: байопик 1980 года, где девы и смерть

Неудивительно, что события его жизни не единожды становились основой для киносценариев. В 1980 году биографию Эгона Шиле, а точнее, последние несколько лет его жизни, экранизировал австрийский режиссер Херберт Веселий.

Ритм у фильма неторопливый, медитативно-гипнотический. Такое чувство, что при финальном монтаже некоторые фрагменты отснятого материала нарочно поставили в хаотичном порядке, чтобы ввести зрителя в транс. Это касается завязки — истории о скандале с 15-летней девушкой, которая некоторое время скрывалась в доме, где жил Шиле вместе со своей спутницей и моделью Валли Нойциль. События вокруг суда по делу о растлении несовершеннолетней рассказаны нелинейно, и среди флешбеков и флешфорвардов становится уже не совсем ясно, что из них — правда, а что — вымысел или фантазии их участников либо авторов фильма.

После оправдательного приговора, во время объявления которого показательно сожгли один из его рисунков, Шиле пытается оправиться от того, что его творчество все же сочли не искусством, а всего лишь жалкой порнографией. В любом случае, он больше не мог жить в маленьких городках, где его эксцентричный образ жизни сразу привлекал внимание местных жителей, поэтому переехал в Вену, где встретил свою будущую супругу.

Отдельного упоминания стоит невероятное портретное сходство актеров, выбранных на роли художника и его жены Эдит. Режиссер, видимо, был настолько удовлетворен попаданием в образы, что не мог удержаться от соблазна подолгу демонстрировать те ракурсы артиста Матье Карьера, которые особенно напоминают об автопортретах Шиле. Веселий также не смог отказать себе в невинном удовольствии ставить героев на фоне картин, где они изображены в той же одежде и таких же позах.

Но и при отсутствии в кадре полотен-подсказок, все равно безошибочно узнаешь оригиналы в ракурсах натурщиц и даже по чулкам с ботинками, надетых на них. А рассмотреть их как следует позволяет немалое количество экранного времени, отведенное вдумчивому скольжению камеры по полуобнаженным телам моделей. Особенно в мастерской Густава Климта, куда наведывался Шиле в поисках поддержки и помощи. Сам Климт появляется в кадре всего пару раз — в знаменитом балахоне до пят и непременно с котиком в руках, как на каноническом фотоснимке.

Фильм вообще в целом снят в жанре «ожившая картина»: работы Шиле так и мерещатся тут и там — и в ржаво-осенних пейзажах лесов, и изломленных ритмах узких венских улиц.

Единственная, кто нарушает это педантичное воспроизведение настроения картин художника — актриса Джейн Биркин в роли Валли Нойциль. Ради нее режиссер единственный раз пожертвовал портретным сходством, и это того стоило.

Биркин — главная звезда фильма, и она ослепительно сияет почти на всем его протяжении, делая свою героиню едва ли не главным действующим персонажем. Она совсем не похожа на образы Валли с картин Шиле: слишком живая, слишком трепетная, зашкаливающе грациозная и чувственная. Если бы не участие Биркин, атмосфера фильма была бы слишком угнетающей, ведь биография художника не предусматривает хеппи-энд ни для кого из ее участников.

Над тягучей атмосферой потрудился и Брайан Ино (даже очень далекие от музыки люди знают его творчество по классической заставке к Windows 95). Начиная со вступительных титров, зрителя сопровождает потусторонний эмбиент, в котором угадываются несколько нот переосмысленного британским музыкантом венского вальса.