Екатерина Брешко-Брешковская: женщина, которая наводнила террористками царскую Россию

Первая политкаторжанка

Осенью 1877 года состоялся громкий процесс — судили «народников"-агитаторов. Их дело прославилось как «Процесс ста девяноста трёх», «Большой процесс» или «Дело о пропаганде в Империи». Народников обвиняли не только в попытке организации ниспровержения государственной власти, но и в подготовке массовых убийств помещиков.

Поначалу по делу арестовали больше тысячи человек — жандармы просто хотели выслужиться, когда получили своё задание. Пришлось вмешаться верхам, и в конечном итоге перед судом предстали сто девяносто три человека — участники сорока политических кружков. В том числе женщина, которая даже не думала отрицать своей деятельности — более того, в суде она произнесла горячую речь, которая буквально лишила малейшей надежды её адвоката.

Так тридцатитрёхлетняя Екатерина Брешко-Брешковская, потомственная дворянка, стала первой женщиной в России, приговорённой к каторге (на пять лет) по политической статье.

На каторге её продержали год — решили проявить милосердие к полу и перевести на поселение. Там Екатерина прожила ещё три года, до вести об убийстве единомышленниками-террористами императора — которая настолько её взволновала, что Брешко-Брешковская ударилась в побег. Её поймали, переписали в крестьянское сословие, и снова отправили на каторгу — на четыре года, а после — в ссылку в Сибирь.

Только через двадцать два года после суда, в честь коронации Николая II, Екатерину амнистировали. В конце концов, по меркам своего времени, она была уже немолодая женщина — чем она могла быть опасна? Жизнь ведёт мирную, пописывает статейки в газетки — никакой крамолы, заурядные заметочки. Но за время ссылки любви к правительству у Екатерины не прибавилось, а энергии — не убавилось, так что её история, считай, только начиналась.

Все бунтарки приезжают с окраин

Любой жандарм в Петербурге или Москве подбирался, поняв, что барышня перед ним — с южных или западных окраин империи. Именно оттуда массово ехали не только желающие получить высшее образование, но и разного рода сторонницы радикальных идей — впрочем, студентки и «политические» были почти одним и тем же сообществом. Екатерина не сломала стереотипа — она родилась в нынешней Витебской области и росла под Черниговом: дважды «с окраин»!

Семья Екатерины, дворяне по фамилии Вериго, была очень прогрессивна. Когда Катя была ещё юной девушкой и крепостное право отменили, она активно, вместе с отцом, помогала крестьянам с документами, а также участвовала в открытии народной школы и библиотеки.

Позже, казалось, она пошла по обычной женской стезе — вышла замуж за помещика Брешко-Брешковского, родила сына Коленьку. Но брак закончился разводом — Екатерина не смогла ужиться с мужчиной, который не принимал и не разделял её политических взглядов. Колю Брешко-Брешковская забрала с собой и передала на воспитание жене брата. Ей самой было некогда — она, как сейчас сказали бы, ушла в активизм. И в результате оказалась на каторге.

Каторга, конечно, «бабушку русской революции» ничуть не смягчила, как и ссылка. Вернувшись на волю, она вскоре создала Партию социалистов-революционеров — тех самых «эсеров», из рядов которых, при активном поощрении Екатерины, вышло множество террористов (и террористок — в этом отношении Россия стала рекордсменом своего времени). Эта партия сумела подбить крестьян юга страны на волнения в 1901—1902 годах.

В 1903, когда на «бабушку» началась настоящая охота органов правопорядка, Брешко-Брешковскую переправили за границу — через Румынию в Швейцарию. Оттуда Екатерина руководила общей политикой партии (в том числе терактами) и идеологически наставляла молодёжь и только в 1905, для участия в неудачной революции, вернулась в Россию.

Удивительно (или нет), но Брешко-Брешковская не приняла советскую власть и октябрьскую революцию. Она уехала в США, оттуда — в Европу и развила бурную русофильскую деятельность в Чехословакии. Так, в борьбе за национальное самосознание «русских на Карпатах», и умерпа. Пора бы уж — ей исполнилось ровно девяносто лет.