Элизабет Виже-Лебрен: беглянка с мольбертом

В XVIII веке среди профессиональных художников практически невозможно было встретить женщину — кропотливую работу за мольбертом и долгие часы, проведенные в мастерской, трудно было сочетать с обязанностями образцовой супруги и матери. Элизабет Виже-Лебрен, выросшая в творческой среде, бросила вызов устоям и добилась расположения французской королевы и прославилась, а затем в одночасье потеряла все, кроме своего таланта. Бежав из Франции, она нашла новый дом в Санкт-Петербурге.

Наперсница королевы

Будущая художница родилась в Париже 16 апреля 1755 года. Отец Элизабет, Луи Виже, был известным портретистом. Вероятно, свой дар дочь унаследовала именно от него. Наблюдая за тем, как пишут картины Луи и его товарищи, Элизабет делала свои первые наброски. В 19 лет девушка поступила в Академию живописи Сен-Люк, где преподавал ее отец. В XVIII веке эту академию окончили 130 женщин, а Элизабет стала самой известной среди них.

Одаренная художница привлекла внимание крупного парижского коллекционера Жана-Батиста Лебрена. В 1776 году она вышла за Лебрена замуж, закрыв глаза на его репутацию картежника и ловеласа. Первое время их брак казался гармоничным: Жан-Батист с готовностью одалживал супруге картины из своих запасов, чтобы она могла копировать их, вырабатывая собственный стиль. Та, в свою очередь, своим трудом приносила в семью солидные гонорары. Именно они и составляли основу семейного дохода.

Светский салон Элизабет Виже-Лебрен стал одним из самых популярных в Париже: его посещали художники, писатели, иностранные гости, а также члены королевского двора.

Вскоре году Виже-Лебрен получила приглашение в Версальский дворец. Она была удостоена чести написать парадный портрет королевы Марии-Антуанетты. Отношения художницы и королевы стали дружескими — Мария-Антуанетта называла Элизабет Виже-Лебрен своей любимой портретисткой. До грянувшей в 1789 году Великой французской революции художница успела написать более двадцати портретов королевы. Молва о ее работах распространилась по всей Европе.

Ни личное обаяние, ни покровительство Марии-Антуанетты не спасли Элизабет Виже-Лебрен от интриг завистников. Сплетники утверждали, что портреты за художницу пишет кто-то другой. Среди «настоящих авторов» полотен Виже-Лебрен называли художника Франсуа Менажо, который только рад был подогревать эти слухи.

Дружбу художницы с Марией-Антуанеттой недоброжелатели превратили в кнут, которым ее можно было хлестать по любому поводу. Так, многие считали, что членом Королевской академии живописи и скульптуры в 1783 году Виже-Лебрен стала исключительно благодаря покровительству королевы.

Однажды поведанная кем-то шутка о том, что художница, дескать, топит камин банкнотами, обросла массой подробностей. Вскоре она уже передавалась как «правдивое» свидетельство непомерного богатства четы Лебрен.

Едва ли упреки в адрес художницы были справедливыми. Элизабет Виже-Лебрен целыми днями трудилась за мольбертом, просыпаясь еще до рассвета. Она почти не выходила на прогулки, чтобы не отвлекаться от работы, в то время как женщины ее круга не могли отказать себе в послеобеденном моционе. Впрочем, она охотно принимала гостей в собственном доме, а рассказы о ее приемах будоражили умы.

Близость ко двору и сплетни о непомерном богатстве в итоге вышли художнице боком. Как-то раз она устроила прием в античном стиле: гостям было предложено одеться в греческие костюмы, мебель и блюда также соответствовали античной эпохе. Экстравагантный банкет обошелся семье Лебрен всего в 15 франков, но в высшем свете быстро распространился слух об очередном примере «вопиющей расточительности». Несколько дней спустя сплетня дошла до двора, и «знающий человек» торжественно заверил общественность, что Виже-Лебрен потратила на прием 20 тысяч франков.

Забегая вперед, нужно заметить, что инцидент с греческим ужином преследовал художницу даже после отъезда из Франции. В Риме она услышала, что злополучный прием обошелся уже в 40 тысяч, в Вене говорили про 60 тысяч, а когда Элизабет Виже-Лебрен поселилась в Петербурге, в рассказах уже фигурировала сумма в 80 тысяч франков.

Эмигрантка поневоле

Шел 1789 год. Доверительные отношения с королевой превращали каждый час пребывания художницы в Париже в большую опасность. Откладывая неизбежный отъезд из страны, она рисковала не только собственной жизнью, но и жизнью своей дочери Жюли.

Друзья умоляли Элизабет Виже-Лебрен покинуть Францию. Наконец, она приняла решение уезжать: поспешно собрала немного денег (остальное на правах супруга забрал Жан-Батист) и, отправилась в путь, бросив в мастерской неоконченные картины.

Имея на руках меньше сотни франков и девятилетнюю дочь, художница начала долгое путешествие по Европе. За 12 лет она побывала в Риме, Неаполе, Вене, Берлине, Санкт-Петербурге и Москве. Во время пребывания в Неаполе покровителями художницы стали неаполитанский король Фердинанд IV и его супруга Мария Каролина Австрийская — сестра Марии-Антуанетты.

В 1793 году Марию-Антуанетту судили как «вдову Капет» (Людовика XVI после свержения именовали Луи Капетом) и казнили. Элизабет, оплакивала ее смерть. Примерно в это же время она отправила супругу документы о разводе — их больше ничто не связывало.

В 1795 году Виже-Лебрен приехала в Санкт-Петербург. Россия, где в моде было все французское, приняла художницу с распростертыми объятьями. К тому же, в столице Российской империи Элизабет встретила старых друзей, бежавших от революции.

Ее жизнь вновь стала очень насыщенной. Художница познакомилась с членами императорской фамилии, а жена будущего императора Александра I Елизавета Алексеевна стала ее подругой.

Двор был восхищен художницей, что вызвало ревность самой Екатерины II. Фаворит императрицы Платон Зубов как-то неосторожно обмолвился, что у госпожи Лебрен есть свой двор, больше императорского. Элизабет, узнав об этом, парировала: «Похоже, они не могут понять, что люди посещают художника, чтобы позировать ему».

Звезда Северной Пальмиры

Поклонников таланта французской художницы в России и вправду было немало. Ее натурщиками становились представители знатных фамилий: Трубецкие, Строгановы, Куракины, Колычевы. За шесть плодотворных лет, проведенных в Петербурге, она написала около 50 портретов.

«Каждый вечер я выходила из дома. Было бесчисленное множество балов, концертов и театральных представлений. Там я находила всю вежливость, все изящество французского двора. Казалось, что хороший вкус совершил прыжок обеими ногами из Парижа в Санкт-Петербург», — пишет она в своих мемуарах.

Правда, очарование российского общества не помешало художнице сетовать на холодные зимы. «Я, пожалуй, единственный человек, которому пришло здесь в голову нанести визит, когда столбик термометра показывал [минус] восемнадцать. Все носят бархатные, подбитые мехом сапоги и плащи, подбитые густым мехом».

Однажды по распоряжению Павла I она приехала в Москву, чтобы писать панораму с Воробьевых гор. Задумчиво оглядывая восхитивший ее город, художница, наконец, произнесла: «Не смею…», оставила палитру и ушла прочь.

Чем же Элизабет Виже-Лебрен пленила русских аристократов? Безусловно, она была «студийной» художницей и избегала открытых пространств. Однако, в отличие от чинных живописцев середины XVIII века, Виже-Лебрен не боялась смешивать направления и экспериментировать с ними. Для натурщиков она придумывала образы в стиле ампир и турецкой экзотики.

Художница призывала женщин хотя бы на время сеанса живописи отказаться от сковывающих корсетов и гротескных париков-«фонтажей». Героини ее портретов выглядят естественными, не скрывают своей индивидуальности. Яркие вещи, будто взятые из разных гардеробов по всему миру, подчеркивают их природную красоту.

Помимо прочего, Элизабет Виже-Лебрен не видела ничего дурного в том, чтобы немного польстить своим моделям, показывая их чуть более привлекательными.

Интерес к персоне Элизабет Виже-Лебрен подогревался слухами о ее «пророческом» даре. Художница охотно поддерживала эти разговоры, рассказывая, что умеет предвидеть будущее. Она невольно «предсказала» смерть короля Станислава II Августа Понятовского, когда тот пришел к ней в мастерскую.

Присмотревшись к польскому монарху, художница заявила, что выглядит он неважно: левый глаз более тусклый, чем правый, а взгляд какой-то усталый. Портрет Понятовского она завершила, но вскоре последний польский король скончался.

Кроме того, Элизабет Виже-Лебрен едва не стала последним человеком, которого видела в своей жизни Екатерина II. 17 ноября 1796 года императрица должна была позировать художнице, но умерла за несколько часов до сеанса от апоплексического удара.

Путь на родину

Пребывая в России, Элизабет Виже-Лебрен не прекращала следить за событиями на родине. Когда к власти во Франции пришел Наполеон Бонапарт, имя художницы стараниями ее бывшего мужа и родни было вычеркнуто из «черных списков». После этого Виже-Лебрен решила вернуться в Париж.

Путь снова выдался непростым: в Берлине у нее едва не украли все драгоценности. По мере приближения к Франции желание художницы вернуться вступало в противоречие со страхом перед воспоминаниями о революции. Элизабет Виже-Лебрен боялась, что каждое любимое прежде место теперь будет напоминать ей о тех ужасах, которые отняли у нее друзей, покровителей и добрых знакомых.

В родном Париже она оказалась в 1802 году, но, как и боялась, не почувствовала облегчения. Светская жизнь наполеоновской Франции отличалась от той, что вела художница в 1780-х годах. Новые аристократы холодно относились к ней, и лучшим решением для художницы было перебраться в пригород Парижа, полностью посвятив себя любимому делу.

Вскоре она уехала в Лондон, где писала портреты придворных и лорда Байрона, затем побывала в Швейцарии и познакомилась с писательницей мадам де Сталь, а в 1810-х все же окончательно вернулась во Францию. В 1842 году 86-летняя Элизабет Виже-Лебрен умерла в своем парижском доме и была похоронена на кладбище в Лувесьене, где находилось ее поместье. В 2004 году на русском языке были изданы ее мемуары.