Легендарные иллюстрации Виктора Чижикова и истории о них: Олимпийский Мишка, Айболит и 333 кота

Виктор Чижиков родился в 1935 году в Москве в семье архитектора Александра Чижикова — и с детства любил смотреть, как отец рисует. Разумеется, довольно быстро он начал пробовать рисовать сам — с двух лет, а в три делал почти что готовые шаржи или скетчи: рисовал маму (длинная юбка, шляпа, римский профиль) и животных с характером — мышей, коров, коз.

Когда началась война, отец Чижикова ушел на фронт, а их с мамой эвакуировали в село под Ульяновском. И там мама нашла возможность отправить сына на месяц в детский санаторий — в нем хорошо кормили и всячески укрепляли здоровье детей, во время войны такая поездка считалась настоящей роскошью. Но было одно условие — в санаторий брали только школьников. А маленький Витя Чижиков в школу еще не ходил. Его маме, правда, как-то удалось это скрыть, и мальчику дали путевку. Правда открылась, когда оказалось, что в санатории дети должны учиться по программе, чтобы не отстать от школы. А Витя не умел даже читать. Чтобы загладить вину перед завучем, он предложил ей свои услуги художника — нарисовал сначала одну стенгазету, потом вторую и так стал практически главным художником той санаторной смены. Чижикову тогда было 6 лет.

Дальше так и повелось. Плакаты и стенгазеты для школы, шаржи на одноклассников — к концу учебы в школе у Чижикова накопился целый чемодан карикатур, которые он по протекции одного знакомого архитектора пошел показывать самим Кукрыниксам. Его, конечно, пожурили за подражательство тогдашним модным художникам, но талант разглядели. И порекомендовали поступать в Полиграфический институт: там тогда преподавали звезды советской иллюстрации.

А потом была учеба, артистическая среда, знакомство со многими знаменитыми художниками и писателями, работа в культовом «Крокодиле», «Веселых картинках», «Мурзилке» и, наконец, сотрудничество с издательствами «Детская литература» и «Малыш». На счету Виктора Чижикова иллюстрации, пожалуй, ко всем любимым книгам советских (да и наших с вами) детей — от «Айболита» и «Винни-Пуха» до «Алисы в Стране чудес» и рассказов Николая Носова.

Мало кто знает, что при этом Чижиков довольно долго страдал дальтонизмом — из-за болезни врочем его рисунки хуже не стали

Почерк Чижикова быстро стал узнаваемым: его персонажи имеют какой-то неповторимый и очень фирменный озорной прищур, они как будто живут в вечном лете, где всегда светит яркое солнце. Даже злодеи у Чижикова были не страшными. Хитрыми, что-то явно замышляющими, коварными — да, но монстрами — никогда.

Чижиков дружил с Сергеем Михалковым, Эдуардом Успенским, Юрием Ковалем и многими другими авторами книг, которые он иллюстрировал. А многих писателей, с кем не был близко знаком, просто очень любил с детства. Почти с каждой детской книгой, к которым он рисовал картинки, у Виктора Александровича связана своя интересная история. И лучше всего их рассказывает он сам.

Корней Чуковский. «Доктор Айболит»

Мы с отцом в Парке культуры катаемся на лодке, и вдруг по радио объявляют, что, значит, сейчас в Летнем театре выступит Чуковский. Я отцу кричу:

— Греби к берегу скорей!

Прибежали вовремя, успели. Расположились на первой скамейке. Когда на эстраду вышел Чуковский — все захлопали! И Чуковский начал читать свои произведения. Там было всё: и «Муха-Цокотуха», и «Ехала деревня мимо мужика…» Дети, затаив дыхание, слушали, как он читает. <…>

Во время выступления Чуковского ему постоянно подносили цветы. Он их брал, благодарил и складывал на определённое место. И вдруг ему подносят дивной красоты букет: красное, синее, зелёное в этом букете, жёлтое. И цветы все крупные, и букет большой такой! Меня в этот момент какая-то неведомая сила подхватила, я подбежал к Чуковскому и говорю громким голосом:

— Дедушка Чуковский! Подарите мне этот букет!

— Вот, детка, держи! — ответил Чуковский.

На раздумье у него не ушло ни капли времени: «Держи!»

Тут отец, возмущённый моим дерзким поступком, тоже говорит громким голосом:

— Нет, Витя! Это Корнею Ивановичу подарили, это его букет!

Тут, значит, Чуковский перебивает отца и говорит:

— Нет-нет, всё хорошо, пусть отнесёт букет маме.

Я был очень рад, что Чуковский не отнял у меня обратно этот букет. А я вцепился в него, и так, во вцепившемся состоянии, отец вёл меня домой. И дома, когда я вручил цветы маме, это выглядело очень эффектно. Потому что на даче, где-нибудь за городом, такой букет ещё можно нарвать, но не в московских условиях. И когда году в 73-м или 74-м мне позвонили из издательства и спросили, не хочу ли я проиллюстрировать «Доктора Айболита» Чуковского, я с большой радостью согласился. На одном дыхании сделал эту книгу. Это не значит, что быстро: на одном дыхании — в том смысле, что больше ни о чём не хотелось думать.

Меня наградили за неё дипломом Андерсена. А когда вручали диплом, то вручили и одну гвоздичку, как положено было. И я вспомнил вот тот самый красивый букет в моей жизни: сине-красно-жёлто-зелёный такой, яркий-яркий! Тяжёлый!

Александр Волков. «Волшебник Изумрудного города»

Мне часто вспоминается такая сцена.

Мама стелет байковое одеяло на шпалы в метро. Ставит на одеяло миску с ягодами, а рядом кладёт книгу «Волшебник Изумрудного города». Мы садимся на одеяло, мама читает вслух, а я ем клубнику. Происходит это во время войны. Даже больше того: происходит это во время бомбёжки. Когда бомбы долбасили вокруг. Станция «Арбатская» на это время превращалась в бомбоубежище. <…>

Читали мы при помощи фонарика. У нас был карманный фонарик такой. И вот, значит, мама освещала и читала, потому что в таком полумраке всё происходило, мы ведь были в самом тоннеле, где лампочка одна горела на огромное пространство.

Потом «Волшебник Изумрудного города» я уже сам читал. Мы взяли книжку в эвакуацию, в село Крестово-Городище под Ульяновском, и там я уже научился читать. Мне вообще везло в жизни, потому что то, что я читал в детстве, мне нравилось.

И ещё везло — потом мне эти книги заказывали иллюстрировать.

Виктор Чижиков. «Наше вам с кисточкой!»

…Рисовать котов, кошек — одно удовольствие. Как ни шагнёт, как ни потянется, любое движение — это всё сплошная пластика. У собаки нет такой пластики. Кошка — нечто обтекаемое и грациозное такое. Поэтому я и полюбил их рисовать. Кроме того, у них ведь очень выразительные морды. Есть откровенные коты-бандиты, есть подлизы…

Я заметил, что когда приходишь в школу выступать, то ребята, которые знают, что я котов рисую, начинают спрашивать:

— А мы котов будем рисовать?

Это они хотят показать, что тоже, мол, не лыком шиты! Я говорю:

— Да, пожалуйста, кто хочет — рисуйте!

И вот на большом листе бумаги они начинают рисовать. И всегда между ребятами возникает соревнование. Соревнование обостряется, если я говорю: «Давайте нарисуем кота-бандита!» Мальчишки заводятся со страшной силой, начинают рисовать котов в тельняшках, с одним глазом и с повязкой на другом…

Эдуард Успенский. «Дядя Фёдор, пёс и кот»

Борис Заходер. «Винни-Пух и все-все-все»

Джанни Родари. «Приключения Чиполлино»

Олимпийский Мишка