Мечта поэта: почему Иосиф Бродский не смог добиться взаимности от Мариолины Дориа Де Дзулиани

Первые встречи

Мариолина Дориа Де Дзулиани.

Когда-то Мариолина решила совершить невероятное путешествие по России, посетив сразу несколько городов Советского Союза: Москву, Ленинград, Великий Новгород и Киев. Вместе с подругой Мариной Лигабуэ она отправилась в СССР, а приятельница-француженка попросила её отвезти в подарок «русскому поэту» две пары джинсов, которые, как известно, были в ту пору в стране победившего социализма большим дефицитом.

Естественно, двух итальянок, одна из которых знала по-русски всего два слова – «привет» и «дорогой», тут же пригласили в гости к Иосифу Бродскому. Они прибыли к дому, где жила семья Бродских, и удивились невероятно тесным комнаткам, стенами которых служили высоченные книжные стеллажи, а потолок, казалось, был крышей самого здания.

Итальянки задержались в гостеприимном доме до двух часов ночи, а затем отправились пешком в гостиницу «Европейская», где жили. Иосиф Бродский отправился провожать новых знакомых, но на Невском из темноты материализовались неизвестные в штатском, которые вскоре увели поэта. Как поняла Мариолина, неплохо знавшая к тому времени русский язык, люди в штатском были очень злы, они ругались на Бродского матом за его общение с иностранками, а после и вовсе увели с собой.

Даже это происшествие не смогло избавить итальянку от всё возрастающего интереса к России. В ней была капелька русской крови, доставшейся от бабушки, бывшей примадонны оперной сцены. И Мариолину ничуть не пугал холодный климат, дефицит продуктов и серый хлеб вместо десертов к чаю. В СССР она работала над своей диссертацией на тему истории России и познакомилась в то время с прекрасными людьми, умными, интеллигентными, очень культурными и образованными.

Во второй раз Мариолина и Иосиф Бродский встретились уже в Москве. Поэт сам разыскал итальянку в библиотеке, где она работала с документами с утра и до вечера. Он появился внезапно, фамильярно обратился к Мариолине на «ты» и пообещал разыскать её в Венеции, где девушка жила. Тогда уже было понятно: Бродскому со дня на день придётся уехать из страны.

Мечты и реальность

Иосиф Бродский.

После того, как Иосиф Бродский уже обустроился в Нью-Йорке, на первые же полученные в университете деньги он приобрёл билеты в город, о котором давно мечтал и где жила красавица Мариолина. Он связался с ней и сообщил о своём приезде.

Она не могла разместить его в своём доме, но арендовала для него весьма модный в то время пансион. Правда, сам поэт хотел жить в палаццо и это вновь неприятно резануло итальянку, она не понимала, откуда такое стремление к роскоши у человека, родившегося и выросшего в Советском Союзе.

Позже, в своей «Набережной неисцелимых» Бродский напишет о том месте, где ему довелось остановиться. Якобы там было неуютно и отчаянно пахло туалетом. Мариолина с этим в корне не согласна. По её мнению, это был весьма достойный и пользующийся популярностью пансион.

Каждый день поэт появлялся в доме, где жила Мариолина, обедал и ужинал вместе с её семьёй. Он критиковал уклад жизни молодой женщины и обвинял её в плохом вкусе. Они просто были очень разными, как минус и плюс.

Иосиф Бродский приходил в дом к Мариолине каждое утро, практически всегда приняв до этого несколько бокалов вина или чего-то покрепче. Уже на улице он начинал кричать слова, которые красавице-аристократке казались весьма неприличными, и она постоянно опасалась того, что её соседи поймут смысл криков этого странного русского и ей потом будет очень неловко.

По воспоминаниям Мариолины Дориа Де Дзулиани, Бродский был не слишком хорошо воспитан и вёл себя навязчиво. Все их разговоры в конце концов заканчивались тем, что поэт признавался в своём желании физически владеть Мариолиной. Ей же все эти «беседы» были крайне неприятны, к тому же она была замужем и воспитывала двоих детей.

Бродский пробыл в Венеции всего неделю, но аристократка до сих пор вспоминает те семь дней, как непреходящий кошмар. Однажды, не выдержав всех этих разговоров о физическом влечении, Мариолина Дориа Де Дзулиани попросту спустила Бродского с лестницы собственного дома.

«Набережная неисцелимых»

Иосиф Бродский в Венеции.

Своё эссе поэт написал по просьбе Консорциума Новая Венеция, ежегодно к Рождеству заказывающего произведение искусства, в котором воспевалась бы Венеция. Когда же Иосиф Бродский принёс свою рукопись, Луиджи Дзанда, возглавлявший Консорциум в 1987 году, схватился за голову. В «Набережной Неисцелимых» постоянно упоминалась Мариолина Дориа Де Дзулиани, причём не в самом лучшем свете.

Луиджи откровенно сказал поэту о том, что семья де Дзулиани – это очень известные и уважаемые люди Венеции, а их возмущение не ограничится только словами, они непременно подадут на Бродского в суд и однозначно смогут его выиграть. Бродский ничего не собирался менять в своём произведении, но Дзанга фактически пошёл на шантаж, пообещав не выплатить весьма солидный гонорар. Иосиф Бродский переделал книгу, вычеркнув из неё известную венецианскую фамилию.

Мариолина Дориа Де Дзулиани с тех пор попросту избегала встреч с Бродским. Он ежегодно на Рождество приезжал в Венецию, но она, едва завидев поэта на улице, тут же меняла маршрут. Лишь однажды в июле 1995 года они всё же встретились.

В ресторане одной из венецианских гостиниц Мариолина Дориа Де Дзулиани праздновала с семьёй день рождения сына. Именинник вдруг спросил у неё, что за человек нахально рассматривает Мариолину. Это был Бродский. Как только она обратила на него внимание. Поэт тут же подошёл и попытался узнать, не обиделась ли она на него из-за эссе. Женщина избегала ответов, в результате беседа быстро исчерпала себя, и они распрощались. Полгода спустя Иосифа Бродского не стало.

Позже подруга, слушавшая лекции Бродского в Нью-Йорке, призналась Мариолине: поэт очень часто рассказывал о венецианке, с которой его связывало больше, чем любовь. И только после прочтения «Набережной неисцелимых» она поняла: речь шла о Мариолине Дориа Де Дзулиани.

Но сама Мариолина, профессор славистики и большая почитательница русской литературы, даже не догадывалась о том, что поэт за нарочитой навязчивостью скрывал свои истинные чувства.