Миссис Диккенс: она могла стать актрисой, писательницей, кулинаром, но стала печальной супругой гения и матерью 10 детей

Познакомились они так: Чарлз Дикенс, начинающий журналист, закатил вечеринку в честь своего опубликованного удачного очерка. Вместе с редактором «Ивнинг кроникл» пришла его дочь, девятнадцатилетняя Кэтрин Хогарт. Приветливая, кроткая, разумная. Для Диккенса это знакомство было особенным: показалось, что с этой девушкой он сможет создать настоящий Дом. О таком ему мечталось в бесприютном детстве: со вкусной едой, цветами, идеальной чистотой в гостиной. Ему виделись румяные детишки и веселая, заботливая жена.

Через год Чалз и Кэтрин поженились. Вышел первый роман Диккенса «Посмертные записки Пиквикского клуба». У Чарлза впервые появились деньги и он купил просторный дом.

Диккенс называл жену «дорогая мышка» и «любимый поросеночек». Он рассказал ей про свою самую большую травму: как в десять лет родители отправить его на завод по производству ваксы, наклеивать этикетки. Кэтрин отказалась от карьеры актрисы, решила полностью посвятить себя мужу и дать ему то, чего не дали родители. Жизнь писателя налаживалась на глазах.

Мэри

У Кэтрин была сестра, шестнадцатилетняя Мэри. Она с самого дня венчания жила в доме Диккенсов и смотрела на писателя глазами, широко раскрытыми от восторга. Диккенсу она напоминала его обожаемую сестренку Фанни. И еще в ней было то, чего он не находил в Кэтрин: резвость, непосредственность, веселье.

Она была как беззаботная птичка, все время порхала по дому и вскоре как-то незаметно стала в нем настоящей хозяйкой.

Кэтрин смотрела на это своими печальными кроткими глазами. Она переживала одну беременность за другой (за 16 лет родила 10 детей, но некоторые беременности оканчивались выкидышами), но находила время играть в любительских спектаклях и даже написала кулинарную книгу «Что у нас на обед» — настоящее пособие для молодых хозяек.Но после смерти восьмимесячной дочери Доры Кэтрин перенесла тяжелый нервный срыв, и, как укоризненно писали биографы Диккенса, с тех пор «все больше замыкалась в своей сонной апатии». Писатель был недоволен всем: и сонной апатией жены, и количеством детей: он говорил, что лично ему хватило бы четверых. К эпитетам, которыми современники описывали Кэтрин, в это время уже прибавился еще один: «безропотная».

Биение сердца

Однажды, когда они все втроем они вернулись из театра, Мэри рухнула на пол и потеряла сознание: сердечный приступ. Диккенс не выпускал ее из объятий, и Мэри умерла у него на руках. Чарлз снял с ее пальца кольцо и надел на свой. На могиле Мэри он велел поставить плиту с гравировкой: «Молодой. Прекрасной. Хорошей». И попросил, когда настанет его черед, похоронить в этой могиле и его.

Диккенс тосковал по веселой Мэри много лет и не скрывал своего горя:

Мысль о Мэри стала неотъемлемой частью моей жизни и неотделима от нее, как биение моего сердца.

Но жизнь продолжалась. Он снова стал писать книги, а Кэтрин рожать детей. От приветливой и милой девушки в ней почти ничего не осталось. Диккенс раздражался. Он хотел, чтобы его жена была веселой, свежей, стройной, разделяющей его духовные устремления. Она предпочитала детские пеленки вечеринкам и обедам, и писатель вообще перестал понимать, что заставило его жениться на этой ограниченной и скучной женщине. Он постоянно высмеивал жену, сравнивал ее с другими женщинами — не такими толстыми и глупыми.

Джорджина

К этому времени подросла еще одна сестра Кэтрин — Джорджина: младшая незамужняя сестра снова приехала помогать старшей воспитывать детей и заниматься хозяйством. Она считала Дикенса небожителем, и была просто фанатично ему предана. Джорджина осуждала сестру за то, что та не может как-то собраться, похудеть, повеселеть и духовно подрасти.

С ее приездом уже пожилой Диккенс приободрился. Джорждине было 16 лет, и когда они уютно сидели у камина и беседовали, казалось, что вернулись старые добрые времена с Мэри. Джорджина стала доброй феей дома, ее полюбили дети и даже слуги.

Безропотная Кэтрин не выныривала из своей апатии: в конце концов, сестра столько делает, на ней все хозяйство…

Элен

В это время Диккенс просто помешался на восемнадцатилетней актрисе Эллен Тернан. Эллен долго не соглашалась на близость с писателем, и он вымещал раздражение на жене, и даже разделил дом кирпичной перегородкой, чтобы пореже с ней встречаться. Однажды почтальон принес на дом посылку — дорогой, очень красивый браслет. Кэтрин подумала, что муж хочет помириться, просит прощения — но оказалось, что это ошибка: браслет был для Эллен.

А по Лондону уже ползли насмешливые сплетни про пожилого писателя и его юную любовницу. Художники рисовали обидные карикатуры. Чтобы остановить разговоры, Диккенс заставил жену нанести визит в дом семьи Тернан, показать, что нет тут ничего особенного. Просто дружат две семьи, а он иногда встречается с Эллен, как добрый дядюшка.

Дочь Диккенсов, Кэтти, которой было 18 лет, как и любовнице отца, умоляла мать не ходить к этим Тернанам, не унижаться. Но безропотная Кэтрин обещала — и нарушить обещание не могла просто физически. Сплетен и насмешек после этого, кстати, стало еще больше.

Диккенс опубликовал в ведущих лондонских газетах и журналах два пубичных письма, в которых просил не верить сплетням. В одном из них все-таки не выдержал и раскритиковал жену:

«…Я просто отмечу [мою жену], что какая-то особенность ее характера бросила всех детей на кого-то другого. Я не знаю — я не могу вообразить себе каким-либо образом — что бы стало с ними [детьми], без этой тети, которая выросла с ними, кому они преданы, и которая пожертвовала большую часть своей молодости и жизни им»…

А Кэтрин как будто увидела со стороны свою жизнь и поняла: все, это дно. Она забрала младшего сына, надела шляпку и ушла. Старших детей Диккенс к ней не отпустил. Джорджина приняла сторону Чарлза, перестала разговаривать с сестрой и начала дружить с Эллен.

Последняя слеза

Роман Диккенса с Эллен длился 14 лет. В последние годы Эллен ограничила общение с ним. В письме к своему духовнику актриса признавалась, что ей противна даже мысль о близости с Диккенсом, но изредка позволяла писателю приехать и привезти денег.

Во время одного такого посещения Чарлз потерял сознание. Дворецкий помог Эллен погрузить писателя в экипаж и отвезти к Джорджине. Вдвоем они переложили писателя на диван. Он не пришел в сознание и умер сутки спустя. Перед самой смертью по его щеке медленно скатилась слеза. Джорджина вызвала друзей и близких писателя — Кэтрин приехала тоже.

В завещании Диккенса Эллен значилась первым номером. Писатель обеспечил ее безбедное существование до конца жизни. Похоронили его не с Мэри, как он просил — это было бы уж совсем неприлично для викторианской эпохи, а в Вестминстерском аббатстве. Кэтрин на похороны не пришла, впрочем, Эллен тоже.

Вот как сложилась их жизнь потом: Эллен вышла замуж за симпатичного учителя на 12 лет моложе себя. Кэтрин остаток дней провела одна и все равно скучала по умершему мужу. Она умерла от рака, а перед смертью отдала дочери пачку писем от мужа и попросила передать их в Британский музей: «Пусть мир знают, что он любил меня однажды»…