Потусторонний мир Огюстена Лесажа: как призрак умершей сестры превратил шахтера в знаменитого живописца

Огюстен Лесаж родился в 1876 году в небольшом городе Сен-Пьер-ле-Ошель на северо-востоке Франции. Первые тридцать пять лет жизни о занятиях искусством даже не помышлял. Единственной встречей Лесажа с живописью было посещение художественного музея в Лилле.
Он был женат. С детства – Лесаж едва окончил начальную школу – работал на шахте, как и многие его соотечественники. Так и должна была пройти его жизнь – тяжелый труд глубоко под землей, воскресные мессы в церкви, редкие выходные... Так жили его отец и дед, так жили все вокруг. Но однажды во время работы он услышал голос. Оглядевшись, Лесаж никого не увидел – кто же звал его? Поразмыслив, шахтер понял, что в контакт с ним вступили духи, а если конкретнее – призрак его сестры, скончавшейся три года назад. Под влиянием этих шепотков, становившихся, впрочем, все громче и настойчивее, Лесаж начал делать то, чего сам от себя не ожидал – рисовать.

Духи разъяснили ему, где художники приобретают материалы и инструменты, какие следует купить краски и кисти, как натягивать холст, грунтовать, накладывать мазки… Так вчерашний шахтер проснулся художником. Теперь после долгой смены он спешил наверх не для того, чтобы поскорее увидеться с супругой и ощутить над головой не тяжелые своды, а бесконечно далекое небо. Он мечтал взять в руки кисть и замешать цвета на палитре.
Примерно в 1912 году Лесаж начал первую крупную и амбициозную работу – три на три метра, множество элементов… Над ее завершением он трудился два года. Говорят, по причине своей малой грамотности он попросту купил холст больше нужного – но именно большие форматы впоследствии стали его визитной карточкой. Поначалу же Лесаж был напуган и растерян. Он никогда ранее не создавал живописных изображений и уж тем более даже не помышлял о том, чтобы написать картину такого размера. Но голоса поддерживали его на этом пути. «Что я должен нарисовать? Я же никогда этого не делал!» - обеспокоенно твердил он. И получал ответ: «Не бойся. Мы рядом. Однажды ты станешь художником». Слушая этот ободряющий шепот, Лесаж брался за кисти и краски, и на холсте будто сами собой возникали сложные композиции, полные необычных мелких деталей. Лесаж не делал никаких предварительных набросков, никаких зарисовок, даже не размечал холст. Все происходило будто бы само собой.

В годы Первой мировой войны Лесаж был призван в армию, но рисовать не прекратил и там. Он разрисовывал своими психоделическими узорами открытки. После, в 1916 году, вернулся к занятиям крупноформатной живописью, а в двадцатые годы окончательно оставил шахтерский промысел.
Бывший шахтер снискал определенную популярность и в кругах коллекционеров современного искусства, и у жадной до странностей парижской публики. Художник-дадаист Жан Дюбуффе, один из первых исследователей и собирателей работ художников-самоучек, не мог не увлечься работами Лесажа. Именно благодаря Дюбуффе возник неуклонно растущий интерес к творчеству «аутсайдеров» - художников с ментальными особенностями, не получивших профессионального образования. Дюбуффе видел в их неловких, но выразительных рисунках нечто вдохновляющее, нечто, способное дать искусству «галерейному» новый вектор развития.

Древневосточные орнаменты, клаустрофобные пространства и навязчивые ритмы работ Лесажа вкупе с его необычной жизненной историей не могли оставить дадаиста равнодушным, и он купил несколько полотен для своей обширной коллекции. Закономерно творчество Лесажа полюбилось и поклонникам спиритизма, коих в Европе после Первой мировой было множество. Первым его покровителем в этих кругах (и в каком-то смысле менеджером) стал Жан Мейер, редактор журнала о паранормальных явлениях. Так Лесаж начал выступать на сеансах как медиум.

В спиритических обществах состояли не только «городские сумасшедшие» и убитые горем родственники сгинувших в аду Первой мировой, но и люди известные, обеспеченные. Достаточно было заиметь себе покровителей из их числа и предугадывать их мысли и желания, чтобы жить безбедно. Лесаж и без того вызывал глубокую симпатию у очарованных призраками богачей, а тут еще начал подписывать свои работы именами известных художников, утверждая, что его рукой водят их духи…

Сидя перед огромным холстом, Лесаж погружался в транс – а за ним наблюдали исследователи и любопытные зрители, очарованные его «спиритическим искусством». В 1927 году он прошел обследование в Международном метапсихическом институте. Доктор Эжен Ости, убежденный противник спиритизма, остался недоволен. Он не мог опровергнуть влияния «духов» и «голосов» на Лесажа – но и оснований признать его сумасшедшим не нашел. В это же время медиум познакомился с известным французским египтологом Александром Морэ. И вот уже полотна Лесажа наполняются отсылками к Древнему Египту, узнаваемыми орнаментами, знаками, напоминающими иероглифы (наряду с зороастрийскими, тибетскими и месопотамскими символами)... Он уверенно объявляет себя перерождением древнеегипетского художника и мага.

Впрочем, к 1930-м увлечение спиритизмом пошло на спад, появилось немало критических и разоблачительных текстов (например, разоблачениями шарлатанов активно занимался знаменитый фокусник Гарри Гудини), карьера многих «медиумов» была погублена, а их покровители – осмеяны. Однако Лесаж продолжал заниматься живописью вплоть до самой своей смерти в 1954 году. В наши дни возникает новый виток интереса к его творчеству.
Феномен магических полотен Огюстена Лесажа – а их около восьми сотен! –так и не был никем объяснен. Одни считают, что художник страдал шизофренией, другие видят в его живописи метафору тяжкого труда глубоко под землей, а третьи… третьи твердо знают: он был талантлив, и этого достаточно.