«Семейный гарем» Потемкина: были ли довольны племянницы светлейшего князя тем, что попали в его гарем

Гарем из племянниц

1776 год, Потёмкин — на пике своей карьеры, купается в лучах дружбы императрицы, сорит деньгами. По просьбе любимой сестры Марфы он принимает присланных ею дочерей — своих племянниц — Екатерину, Александру, Варвару, Надежду и Татьяну в свой дом и устраивает их фрейлинами во дворце. Все пять девушек моментально оказываются в центре скандала — наблюдатели замечают, что свою родственную любовь Потёмкин выказывает им совсем не по-родственному. Особенно же много ласки достаётся Екатерине. Как пишет современник, поэт Иван Долгорукий:

Она всех сестёр была пригожее и дядюшка в неё влюбился; влюбиться на языке Потёмкина означало наслаждаться плотью.

Князь особенно и не скрывал свою страсть к юным родственницам, считая, что ему дозволено больше любого простого смертного — ведь выше его только императрица и Бог! Вообще в то время в Европе модно было обзаводиться «гаремами» — якобы на восточный манер поселять у себя дворянских дочерей в огромных количествах и всех их, в лучшем случае, растлевать. Гарем был, например, у современников Потёмкина князя Радзивилла и у короля Франции Людовика XV. Нет сомнений, что Потёмкин рассматривал своих племянниц, включая расцветшую уже на его глазах Татьяну, как подобный гарем.

Понимала ли мать девочек, что произойдёт и что их ждёт у сластолюбивого дяди? Увы, но развращение юных родственниц было среди богатых дворян и членов правящих семей таким частым явлением, что, вероятно, и сама Марфа некогда была совращена братом и теперь рассуждала, что от этого, мол, не умирают, зато замуж девушки — благодаря собранному дядей приданому — выйдут хорошо, карьеру при дворе сделают и вообще будут как сыр в масле кататься.

Насиловал свою племянницу Пётр I; также он, вероятно, насиловал дочь Елизавету. Внук Екатерины Александр состоял в кровосмесительной связи с сестрой и из-за этого не дал ей выгодно выйти замуж, подобрав неказистого, но покладистого мужа. И таких историй было множество.

Стоит ли звать это любовью?

На момент знакомства с щедрым дядюшкой Александре было двадцать два, Варваре — девятнадцать, любимице Екатерине — пятнадцать лет, а Надежде и Татьяне — того меньше. Надежде повезло больше всех — она считалась некрасивой, и Потёмкин едва обратил на неё своё внимание — зато, когда ему понадобилось, расплатился ею без раздумий.

Про каждого из мужей девиц Энгельгардт — такова была фамилия племянниц Потёмкина в девичестве — говорили: «купленный». Приданое девицам Потёмкин собирал щедро, залезая в царскую казну. Но покупал не за одни только деньги — за связи. Фаворит императрицы был выгодным свойственником, и после свадьбы их мужья общались с Григорием Васильевичем сладкоречиво и заискивающе.

Есть миф, что сами племянницы были всем довольны и потом продолжали дядюшку очень любить. Но переписка не всегда подтверждает такой взгляд.

Вот, например, письма Потёмкина к Варваре: он называет её в них «сокровищем», «божественной Варюшкой», «сладкими губками», «любовницей нежной», покрывает поцелуями и восхваляет её ласки. Но ответный тон Варвары со временем меняется. Не имея возможности отвечать действительно резко (Потёмкин почти всемогущ!), она начинает умолять его, если он любит её, если помнит ещё Бога, оставить её в покое.

Все пять сестёр вышли замуж за видных женихов, как и предполагала их мать. Даже если Потёмкин охладевал к ним или был недоволен их охлаждением (а они со временем, конечно же, влюблялись в более подходящих им мужчин), он всё же словно выдавал себе индульгенцию за совершённое, не забывая «родственных обязательств» и пристраивая девушек как следует. Но, очевидно, не стоит считать «оплату», которой Потёмкин успокаивал свою совесть, признаком именно любви. Другие родственники помогали своим без того, чтобы тыкать в них частями тела.

Купленные мужья

Александре Потёмкиной (которую, кстати, молва считала настоящей дочерью Екатерины вместо «подменыша» Павла) подобрали мужа двадцатью годами старше, зато видного — поляка Ксаверия Браницкого, генерала и гетмана. Браки родственниц своих вельмож с видными поляками поддерживала сама Екатерина, надеясь привязать так Польшу к России.

Как раз Александра всю жизнь сохраняла к дядюшке нежность, вызывавшую осуждение свидетелей, даже после замужества навещала его и именно её он призвал к себе, умирая.

Варвару, как считается, Григорий Васильевич склонил к близости первой. Её пытались выдать замуж за деда Льва Толстого, Николая Волконского, но тот откровенно назвал её, скажем так, блудницей и поплатился за это карьерой. В итоге замуж Варя вышла по любви, а не за того, кого дядя подобрал — её мужем стал Сергей Голицын, генерал всего восемью годами старше (по тем временам совсем небольшая разница в возрасте между мужем и женой).

Замужество её было удачным не так же, как у Александры: муж не был настолько баснословно богат, но зато добровольно, не за связи, закрыл глаза на сплетни; страсть его не ослабевала с годами, а ещё он увёз свою Вареньку туда, где она смогла поставить себя во всеобщее уважение, в том числе — подружиться с Державиным, который был «главным русским поэтом» до Пушкина.

Зато поэту Рылееву она сильно попортила жизнь. Его отец был её главноуправляющим; когда Рылеев-старший умер, Варвара заявила, что за ним недочётов на огромную сумму. Вся эта сумма грузом легла на вдову и её детей.

Надежда вышла замуж за своего ровесника, Павла Измайлова. Трудно сказать, была ли это взаимная любовь, или любила одна Надежда, а Измайлов полагал выгадать поддержку её дяди. В любом случае, вскоре Надежда овдовела, а потом вышла замуж за офицера Шепелева. Ходили слухи, что брак устроил её дядя, которому Шепелев оказал услугу: убил на дуэли одного из Голицыных, соперника Потёмкина в любовных делах.

Шепелев оказался мужчиной предприимчивым, открыл суконную фабрику (вероятно, вложив в дело деньги жены) и конный завод. Карьеру ему тоже сделать удалось — благодаря ли Потёмкину или нет, но он дослужился до места в Правительствующем Сенате. Детей у них с Надеждой Васильевной никогда не было.

Татьяна в шестнадцать лет спешно вышла замуж за дальнего родственника более, чем вдвое старше — генерал-поручика Михаила Сергеевича Потемкина, но вскоре овдовела. Следующий её брак был с вельможей Николаем Юсуповым — и очень неудачным. После рождения сына супруги стали жить врозь.

Чтобы не скучать, Татьяна Васильевна фактически стала хозяйкой поэтического салона, где постоянно видела Державина, Пушкина, Крылова, Жуковского.

Татьяна Васильевна также сама занималась управлением и своими имениями, и имениями мужа, обнаружив огромные предпринимательские дарования и увеличив богатство семьи. Притом сама она особой роскоши не любила — «лишние» деньги предпочитала тратить на помощь людям. Что касается её мужа, то он жил с молодыми любовницами, оставив все финансовые вопросы при этом на усмотрение жены.

Дважды выходила замуж и Екатерина. Её первым мужем стал Павел Скавронский, который устроил дядю тем, что полностью закрывал глаза на его связь с Екатериной — как до свадьбы, так и после, так что многие не могли понять, от кого именно она родила дочерей.

По воспоминаниям, Екатерина вела себя как человек в депрессии: целыми днями лежала, закутавшись в шубу и глядя перед собой. Когда ей покупали и присылали дорогие иностранные платья, она только отвечала благодарностью, но даже не открывала покупки: ей не хотелось наряжаться. Не смотрела она и на чудесные украшения, подаренные ей Потёмкиным, и вряд ли многие из них коснулись её кожи.

Когда мужа Екатерины назначили на службу в Италии, она познакомилась там с графом Джулио Литтой и, овдовев, ответила на его ухаживания.

Чтобы жениться на Екатерине, Литта даже специально просил папу Римского снять с него обет безбрачия, который он давал, как рыцарь Мальтийского ордена. Но злые языки говорили, что Литта охотился скорее за шестнадцатилетней дочерью Екатерины Марией и сумел со временем стать её любовником. Многие отмечали, что дочь Марии Юлия скорее похожа на её отчима-итальянца, чем на её мужа Павла Петровича Палена.