Сказочная любовь в такой несказочной жизни Лидии Вертинской

Грузинка, рождённая в Китае

Октябрьская революция перевернула многие жизни и порядки в России. За пределами России тоже — русская диаспора в Китае оказалась полностью оторвана от родины. Кто бы их там ждал, «бывших», отнюдь не пролетариев? Россияне в Харбине строили Китайско-Восточную железную дорогу, а те, кто не строил, тех, кто строил, обеспечивали товарами или услугами. Основной рабочей силой, пролетариатом, были, понятное дело, китайцы — зачем издалека везти?

Отреагировали на крушение империи русские харбинцы по‑разному. Одни вцепились как в смысл жизни в сохранение старых обычаев и порядков. Другие поняли, что старый мир закончился вместе с Первой Мировой войной. Теперь сын княжеского рода мог жениться на дочери мещанина; так, в общем-то, и сложилась пара из Владимира Циргвавы и Лидии Фоминой. Когда появилась возможность обрести хоть какой-то статус, согласились на советское гражданство — для многих харбинцев это означало признание их человеческих прав китайским правительством без реальной смены жительства. Такова была договорённость между СССР и Китаем относительно тех, кто обслуживал КВЖД.

Вопрос принятия гражданства тогда сильно расколол русских китайцев.

Монархисты тех, кто стал советскими гражданами, считали предателями. Граждане монархистов, живущих без какого-либо легального статуса вообще, считали предающими интересы детей. К этому противостоянию добавились ещё младокоммунисты из подросших юных харбинцев и русские фашисты (это не шутка, это официальное название организации). В условиях такого винегрета и росла в Харбине дочка советского служащего, живое преступление перед чистотой русской крови Лидия Циргвава младшая.

Хотя назвали её в честь матери, девочка росла очень похожей на отца: те же серо-голубые глаза, белая до бледности кожа, рыжеватые тёмные волосы и, конечно, нос. Нос выдавал её как Циргвава с головой. Характер — тоже. Лидия была горячей, даже горячной, нравом. Война так и застала её в Харбине. Люди вокруг радовались тому, что японцы наведут порядок — или ужасались военными преступлениям, злорадствовали гибели ненавистного пролетариата на Западном Фронте — или переживали за то, что русскую землю топчет немецкий сапог.

Невозможная любовь

Лидия-младшая войну встретила — влюблённой. В Шанхае, где девушка работала, жил и давал концерты Александр Вертинский. Лидия полюбила его со всей пылкостью семнадцати лет, твёрдо решила, что выйдет замуж. И Александр, и Лидия-старшая были против: шутка ли, предмету страсти уже за пятьдесят! Мало того, что это и смешно выглядит, и низко как поступок — жениться на малолетке, воспользовавшись тем, что в таком возрасте часто влюбляются в знаменитостей, так Вертинский вообще к брачной жизни себя склонным не считал…

Лидия-младшая, однако, привыкла получать, что хочет. Она уже работала, зарабатывала себе на жизнь на должности в пароходной конторе — с чего ей не считать себя взрослой? То, что устроила девушку, было больше похоже на штурм, чем на, скажем, соблазнение или флирт. Она. Хотела. Себе. Мужа. Вертинского. Точка.

Под натиском невиданной силы крепость пала. В сорок втором году Александр и Лидия обвенчались.

И смешки были вокруг, и откровенные оскорбления в сторону пожилого сластолюбца или молодой вертихвостки — Лидия заставила мужа их не слышать. Александр в ответ заставил её навсегда поверить, что она — безупречна. Не умеющая вести хозяйство (и не стремящаяся), краснеющая во время приступов вспыльчивости, круглая от беременности, абсолютно любая — безупречна.

Жизнь в военном Шанхае лёгкой назвать было нельзя. Ещё в 1937 году в Шанхае власть установили японцы. При них было проблемой достать таблетку аспирина; врачи со вздохом прописывали народные средства. Вертинские жили в бедности. Перед каждым концертом Вертинский выкупал на аванс из ломбарда свой фрак. Когда проедались концертные деньги, закладывал обратно.

Старшая дочь, Марианна, родилась ещё в Китае. Но тема войны, страдания родной земли всё сильнее волновали харбинцев. Вертинский убедил жену и тёщу поехать жить в СССР, быть с родиной в беде. Решение было рискованным — многих вернувшихся в тридцатые или пятидесятые харбинцев на всякий случай, без лишних проверок, ссылали в лагеря или на поселения в дикие степи: белоэмигранты же. Могут оказаться и шпионами, и диверсантами.

Так пропал крёстный Лидии. Но Вертинского приняли тепло.

Три года Вертинские с Лидией-старшей (которая взвалила на себя весь быт) прожили в выданном им под временное жильё номере гостиницы «Метрополь». Там родилась и вторая дочь, Анастасия. Со временем обе девочки станут известными актрисами, пока что они хотели каши и молока. Александр времени с семьёй проводил немного — ездил по фронту, поднимал песнями боевой дух. За песни в сорок шестом выдали ему в Москве квартиру, и жизнь наладилась. Лидия Вертинская, отдав девочек в школу, смогла сама поступить учиться — вовсе не на актрису, как можно подумать, а на художницу.

Сказочная красавица и вольнолюбивая художница

В кино она попала случайно. Режиссёру фильма «Садко» для роли птицы Феникс очень нужна была женщина необычайной красоты: узнаваемо восточной, но обязательно нестандартной, как бы немного потусторонней. Увидев студентку с фарфоровой кожей и византийскими, удлинёнными, матово-серыми тёмными глазами, понял: вот она, птица! Разве что голос не подходил, пришлось переозвучивать. Режиссёр хотел, чтобы птица говорили грудным, таинственным голосом, а у Лидии Вертинской он был звонкий.

Потом была герцогиня в «Доне Кихоте», колдунья в сказке о Коте в сапогах, Анидаг, впечатлившая не одно поколение советских детей, в «Королевстве кривых зеркал». После каждой киноработы зрителям казалось: вот-вот режиссёры поймут, что актрису надо снимать больше; вот-вот Циргвава-Вертинская поймёт, что создана для кино.

Но Лидия принимала решения твёрдо, раз и навсегда. Она некогда решила стать художницей — и стала. Не живописцем, который сидит в своей мастерской годами над одной картиной, чтобы повесили эту картину потом в освещённом стерильно зале — а такой художницей, которая приносит красоту в самое унылое, что есть у человека — в ежедневный быт. Например, она придумывала текстильные узоры. А кино — это, конечно, интересно. Почему бы и нет. Но менять дело жизни?

К тому же кино требовало больше дисциплины, чем можно подумать. Художник большую часть времени проводит наедине с собой. Хочет, выпивает в рабочем процессе — судить будут по результату. Человек вспыльчивый, выпивающий на съёмочной площадке, где график рассчитан по часа — это готовый конфликт. Звезду всесоюзного масштаба ещё терпеть будут. Простую актрису станут ломать. Никакой вольницы не допускалось.

В возрасте тридцати четырёх лет Лидия овдовела. После смерти бесконечно переслушивала пластинки с голосом покойного мужа. От всех предложений руки и сердца уклонялась. Когда пришло время ей самой умирать — умирала тоже под голос своего Сашеньки. «Ваши пальцы пахнут ладаном…» — именно эту песню она выбрала.

Лидии было тогда девяносто лет. Она вырастила двух талантливых дочерей, она увидела своих одарённых внучек, все её твёрдые решения — её горячие мечты — воплотились. Пожалуй, она чувствовала, что жизнь заканчивается именно так, как надо. Ровно на словах «Сам Господь по белой лестнице поведёт вас в светлый рай» Лидия Вертинская испустила последний вздох.