Спиритизм и алкоголизм: 9 классиков литературы, которые были известны весьма странными привычками

bingo

автор

— обновлено в 1 секунду назад

Спиритизм и алкоголизм: 9 классиков литературы, которые были известны весьма странными привычками

Кажется, неизменным спутником таланта является вовсе не одиночество, как утверждала в своё время Фаина Раневская, а яркая индивидуальность, отличающая гениев от остальных людей. Поэтому информация о наличии у признанных классиков литературы весьма чудных привычек уже не удивительна, но очень интересна. У одних литераторов странности касались исключительно творческого процесса, у других же влияли на всю их жизнь.

Эрнест Хемингуэй

Эрнест Хемингуэй.

О том, что Эрнест Хемингуэй питал слабость к кошкам и спиртным напиткам, известно всем. А ещё он придерживался одного незыблемого правила: писать только 500 слов в день. Он всегда рано вставал и максимум в шесть утра, а то и раньше, уже сидел за письменным столом, независимо от того, во сколько накануне он заснул. Точнее, за столом он не сидел, а стоял, ибо работал писатель исключительно стоя. Обычно он писал на бумаге, но в особенно удачные дни становился за печатную машинку, которая располагалась на книжной полке на уровне его грудной клетки. По мнению Хемингуэя, прямая спина позволяла ему лучше концентрироваться на процессе.

Владимир Набоков

Для писателя литературная работа была сродни игре в шахматы, которыми он был увлечён. Записывал части своих будущих произведений Владимир Набоков на разлинованные карточки, не придерживаясь никакой системы. А после он мог манипулировать этими кусками, перестраивая их в любом порядке. Владимир Набоков всюду возил с собой коробку с карточками, это позволяло ему работать в любое время и в любом месте. Ещё он коллекционировал бабочек и часто упоминал их в своих произведениях.

Артур Конан Дойл

Артур Конан Дойл.

Автор романов о Шерлоке Холмсе в конце жизни всерьёз увлёкся спиритизмом. И всё бы ничего, но он был по своей натуре столь доверчив, что обмануть его не составляло никакого труда. Он искренне считал, будто люди могут связываться с духами умерших, но ещё трогательнее и наивнее была его вера в несуществующее. Он безоговорочно принял рассказ двух девочек-подростков о феях, тем более, когда ему показали фотографию. К тому же он сам принимал участием в эксперименте: иллюзионист, фотографировавший писателя, при нём проявил фотографию, на которой вокруг Дойла летали феи. И категорически отказывался принять тот факт, что снимок – это плод ловкости рук профессионального фокусника.

Александр Куприн

Александр Куприн.

Писатель обладал привычкой, которая со стороны выглядела весьма экзотично. Он любил обнюхивать женщин. Ему всегда было интересно, какой аромат от них исходит. В этом не было никакой сексуальной подоплёки. По мнению Куприна, молодые девушки пахнут парным молоком и арбузом, а женщины преклонных лет, живущие на юге России, – горькой полынью, полевыми цветами и ладаном. На самом деле из Куприна мог бы выйти потрясающий парфюмер, ведь он мог разложить на составляющие любой аромат.

Агата Кристи

Агата Кристи.

Привычки королевы детективов кажутся совершенно невинными на фоне её коллег. Скорее, у Агаты Кристи были собственные маленькие слабости, удивлявшие разве что людей из её близкого круга. К примеру, из-за дисграфии она делала массу орфографических ошибок в своих текстах и переставляла в словах буквы местами. Поэтому ей гораздо проще было просто диктовать свои книги. Она была не в ладах с математикой и географией, зато прекрасно разбиралась в свойствах лекарственных препаратов и ядов, так как служила во время войны медсестрой, а позже стала аптекарем. Но родных писательницы поражала до глубины души страстная любовь её к жирным сливкам, которые она пила из забавной чашки с надписью: «Не жадничай». А девонширские сливки, похожие больше на масло, она ела просто ложкой и без всякого хлеба или булочек.

Евгений Петров

Евгений Петров.

Писатель всю жизнь коллекционировал марки, но они обязательно должны были быть «с историей». Он сам приобретал марки, клеил их на конверты и отправлял письма в разные страны, придумывая и адреса, и получателей корреспонденции. В результате письмо могло обойти весь земной шар и вернуться к Петрову уже с зарубежными штампами, марками и пометкой: «Адресат не найден». Лишь однажды придуманный писателем адресат в Новой Зеландии оказался реальным, и Евгений Петров получил ответ от живого человека.

Фёдор Достоевский

Фёдор Достоевский.

Фёдор Михайлович был чрезвычайно общителен, а потому он без тени стеснения мог остановить любого прохожего и завязать с ним увлекательнейший, по его мнению, разговор. Можно только представить, что чувствовали люди, которых останавливал писатель, тем более, что во время беседы на любые темы он пристально, почти не мигая, смотрел прямо в глаза случайному собеседнику. Таким образом Достоевский собирал характеры своих героев.

Иван Крылов

Иван Крылов.

У известного баснописца была поистине пламенная страсть – он просто обожал пожары. Он старался не пропустить ни одного пожара в Петербурге, а однажды при съеме квартиры арендодатель даже включил в договор пункт о выплате Крыловым суммы в 60 тысяч рублей в случае, если он будет неосторожно обращаться с огнём и организует пожар. Иван Крылов договор подписал, прибавив к сумме компенсации ещё два нуля со словами, что ни первую сумму, ни вторую он выплатить не сможет, но пусть арендодателю будет приятно. Ещё одной странностью баснописца было полное пренебрежение к собственной внешности. Его совершенно не заботила ни чистота, ни аккуратность. Даже на приём к царице Марии Фёдоровне он мог явиться в одежде с жирными и грязными пятнами и в дырявых сапогах с выглядывающим большим пальцем.

Иван Тургенев

Иван Тургенев.

В отличие от Крылова, Тургенев славился патологической чистоплотностью. Он не просто ежедневно надевал чистое бельё, он менял его несколько раз, обтираясь предварительно губкой, смоченной специальным туалетным уксусом или одеколоном. Причёсывался же писатель по собственной системе: сначала щёткой по 50 раз в каждую сторону, затем одним гребнем, проводя по волосам примерно сто раз, а после – другим, с более частыми зубьями.