«Вам и не снилось…»: почему режиссера фильма о советских Ромео и Джульетте обвиняли в пропаганде разврата, пошлости и безнравственности

Этот фильм был снят по повести Галины Щербаковой. До этого ни одно из ее произведений не печатали, а эту повесть опубликовали в журнале «Юность», тираж которого разлетелся мгновенно. Тогда же появилось название «Вам и не снилось» – до публикации повесть называлась «Роман и Юлька». Идею писательнице подсказал случай из реальной жизни: ее сын-десятиклассник полез по водосточной трубе к своей возлюбленной на 6-й этаж, оставил ей записку на балконе, а потом начал спускаться, и на середине пути труба развалилась, и мальчик сорвался вниз. К счастью, обошлось без серьезных травм.

Повесть решили опубликовать не сразу – у редактора «Юности» Бориса Полевого были на этот счет сомнения, о которых он сообщил писательнице: «Знаете, Галина, я прошел войну и меня сложно назвать трусом. Но я боюсь печатать вашу повесть. А вдруг после нее все влюбленные мальчики начнут прыгать из окон? Финал у вас уж больно мрачный...». Дело в том, что в первом варианте повести главный герой погибал, и по совету редактора Щербакова переписала финал: его теперь можно было трактовать так, что Ромка после падения с высоты просто терял сознание. После этого повесть опубликовали. Последствия были неожиданными: школьники присылали писательнице письма со словами благодарности, а учителя – гневные отзывы: мол, десятиклассники должны интересоваться не личными взаимоотношениями, а учебой и общественной работой!

С экранизацией повести тоже возникли проблемы. Сценарий попал в руки известной актрисе и педагогу Тамаре Макаровой – жене режиссера Сергея Герасимова, и она приложила все усилия для того, чтобы его запустили в работу. Но когда режиссер Илья Фрэз обратился в Госкино с этим сценарием, он неожиданно столкнулся с трудностями. Вердикт был однозначным: «Влюблённых зовут Роман и Юлия? Это что же, ваша Щербакова себя Шекспиром возомнила? Не бывать этому!». После этого главную героиню пришлось переименовать в Катю. Несмотря на то, что писательница изменила финал повести, он все равно показался худсовету слишком мрачным, и его пришлось переделать еще раз: в книге главный герой намеренной бросается из окна, а в фильме он нечаянно оступился и сорвался вниз. По просьбе читателей, уже во время съемок финал максимально смягчили: Роман упал в большой сугроб, а Катя подбежала к нему и попыталась помочь подняться, но упала рядом с ним. В такой трактовке финал звучал не трагически, а жизнеутверждающе.

Актеры, утвержденные на главные роли, на первый взгляд выглядели весьма странной парой: Татьяне Аксюте на тот момент было уже 23 года, она уже окончила ГИТИС и вышла замуж, а 16-летний Никита Михайловский еще учился в школе. Галина Щербакова говорила: «Но как этот мальчик играл! Мы рыдали – он был совершенством! Казалось, что юный 16-летний подросток знает о любви больше, чем его замужняя партнёрша. Он не актерствовал, он просто жил в кадре, пропуская через себя все эмоции своего героя, буквально перерождаясь в него».

Татьяна Аксюта вспоминала: «Меня утвердили почти сразу, а партнера мне не могли найти буквально до запланированного начала съемок. Никита не пробовался, о нем случайно вспомнила ассистент режиссера, обратившая внимание на какую-то из его ранних работ. Никита приехал из Ленинграда, и его сразу утвердили. Тогда он был еще школьником, учился в 9 классе. В перерывах между работой занимался с репетиторами, чтобы не отстать от программы… Парень не играл, он просто жил в кадре, пропускал через себя все эмоции своего героя, в буквальном смысле становясь Ромкой. На его фоне я просто фальшивила. Только от Бога такой талант перевоплощения, без разрушения собственной личности... Илья Фрэз – большой знаток детского кино, он любил снимать по пять-шесть дублей подряд, добиваясь совершенства. Для Никиты хватало одного – он внутренне готовил себя к каждому дублю, и раскрывался сразу».

На роль мамы Кати претендовали разные актрисы, специально на пробы приезжала из Киева Ада Роговцева, но режиссер всем претенденткам отвечал уклончиво. Позже он признался, что изначально видел в этой роли только Ирину Мирошниченко, но актриса на тот момент проходила лечение в больнице после аварии, и Фрэз просто тянул время с пробами, ожидая, пока она восстановится и сможет приехать на съемки. Ирина Мирошниченко вспоминала: «Сниматься я начала, едва оклемалась, хотя голова после сотрясения мозга продолжала болеть, а шея все равно еще оставалась в корсете».

Сразу после выхода фильма на экраны на режиссера обрушился шквал критики: его обвиняли в пропаганде разврата и любви в подростковом возрасте, в пошлости и безнравственности. А у зрителей фильм пользовался невероятной популярностью и стал культовым. В 1981 г. он стал лидером проката, его посмотрели 26 млн зрителей, он был признан лучшим фильмом года по результатам опроса читателей журнала «Советский экран». В том же году он стал призером Всесоюзного кинофестиваля в Вильнюсе и получил Второй приз за лучший детский фильм. В 1982 г. Татьяне Аксюте вручили Почетный диплом за лучшую женскую роль на Международном кинофестивале в Португалии.

Спустя 10 лет после выхода на экраны фильма, который сделал Никиту Михайловского настоящей звездой, у актера диагностировали лейкоз. Деньги на операцию собирали всем миром, благодаря помощи друзей и поклонников его удалось отправить в клинику Лондона, но, к сожалению, все усилия врачей оказались напрасными: в 1991 г., в возрасте 27 лет Никита Михайловский ушел из жизни.

Ранний уход молодого, талантливого, полного энергии, перспективного актера для многих его коллег и поклонников стал настоящим шоком. Татьяна Аксюта вспоминала: «Помню, как снимали ночную сцену в кафе-стекляшке, где наши герои разговаривают о войне и о смерти. Моя героиня предлагает умереть в один день, но Ромка отвечает ей: «Нет, я мужчина, я первый». Никита произносил эту фразу с недетской уверенной интонацией, как будто знал, что она станет для него роковой...».