Цитаты из писем Астрид Линдгрен: о любви дурачиться, счастье жить одной, редакторской работе и путешествии в Африку

После публикации книги «Пеппи Длинныйчулок» (1945), принесшей автору мировую известность, Астрид Линдгрен (1907–2002) стала получать тысячи писем, на которые педантично отвечала вплоть до середины 1980-х годов, когда зрение стало слабеть; с тех пор эту функцию взяла на себя ее секретарь Черстин Квинт. После смерти Линдгрен ее архив в течение десяти лет разбирала литературовед и библиотекарь Лена Тёрнквист. В итоге были опубликованы две книги: в одну вошла переписка с читатель­ницей Сарой Юнгкранц, которая началась, когда Саре было двенадцать, в другую — корреспонденция между писательницей и немецким педагогом Луизой Хартунг (1905–1965), близкой подругой Линдгрен. Практически в каждом письме Астрид извиняется за задержку с ответом, благодарит адресатов за добрые слова и интересный рассказ. Также сохранилась переписка писательницы с ее родителями — как и оригиналы других писем, она хранится в архиве Шведской королевской библиотеки.

1. О работе редактором

«1 сентября начинаю работать на полставки в издательстве Rabén & Sjögren — это почти наверняка. Буду заместителем доктора Рабена на время его отсутствия и должна взять на себя как можно больше работы, которую ему приходится выполнять».

Из письма родителям. 23 августа 1946 года

С 1946 по 1970 год Астрид Линдгрен работала на полставки в издательстве Rabén & Sjögren, в котором вышла «Пеппи». Когда Линдгрен только устроилась на работу, Rabén & Sjögren было на грани банкротства, но уже через пять лет оно вошло в число ведущих скандинавских издательств. Челль Болунд, возглавлявший Rabén & Sjögren с 1983 по 1997 год, в своей книге «Неизвестная Астрид Линдгрен» пишет, что Астрид совмещала работу писа­теля и издателя: до обеда она писала книги, а во второй половине дня шла в офис. По сравнению с гонорарами от продажи книг, театральных постановок и экранизаций заработок в издательстве был ничтожным, и все же писатель­ница не оставляла эту работу вплоть до пенсии. Интересно, что Линдгрен не афишировала, что работает в издательстве, и не распространялась об этом в интервью. Ей самой такая двойная роль казалась сомнительной: ее собствен­ные книги выходили в том же издательстве, где она отбирала для печати книги других писателей.

2. О путешествии в Африку и негритянских детях

«Сегодня мне любезно предложили пожаловать к шеф-редактору журнала Damernas Värld, которой господин Бонниер поручил спросить, не желаю ли я за их счет ненадолго съездить в Африку или Америку и написать о негритянских детях (откуда они это взяли?) для их журнала. Не знаю, почему этим самым дамам интересны негритян­ские дети. Шеф-редактор застала меня врасплох, и я до сих пор ничего не ответила. Вообще-то неплохая идея — бесплатно съездить в Америку. Похоже, Пеппи не дает покоя господам Бонниер: то одно предложение, то другое».

Из письма родителям. 30 августа 1947 года

Первым издательством, которому Астрид Линдгрен предложила рукопись книги «Пеппи Длинныйчулок», было Bonnier AB — старейший международный холдинг, основанный шведской династией Бонниер. 20 сентября 1944 года пришел ответ: «На прошлой неделе мы обсуждали серию детских книг в нашем издательском плане. Издание книг уже целиком распланировано на 1945 и 1946 год, и мы пока не хотели бы связывать себя обязательствами на 1947 год». Чуть больше года спустя книгу опубликовало издательство Rabén & Sjögren. После феноменального успеха «Пеппи Длинныйчулок» владельцы Bonnier AB неоднократно делали писательнице предложения о сотрудничестве. Она долго думала, принять ли предложение поехать в Америку, и в конце концов согласилась. 21 февраля 1948 года Астрид писала родителям:

«Заказала билет на самолет, вылет 14 апреля, возвращение 12 мая. Альберт Бонниер прислал мне договор, к которому прилагалось письмо. В нем он сообщает, что подписал договор „с легкой душой“ в надежде на „наш совместный успех“, в котором я лично сомневаюсь».

Вернувшись из Америки, Линдгрен поняла, что заказанные статьи у нее не выходят, и решила вернуть потраченные на поездку деньги. Однако в итоге она все-таки написала серию статей, соста­вившие книгу «Кати в Америке» (1950). Затем последовали «Кати в Италии» (1952) и «Кати в Париже» (1953). А вот от предложения поехать в Египет Линдгрен отказалась.

3. О цветах, деревьях и бисексуальности

«Без цветов в мире было бы так пусто. Обожаю цветы и деревья. (Только ради бога, не вздумайте присылать мне деревья — а то с вас станется, завалите какую-нибудь липу на Унтер-ден-Линден, если они там еще остались). И все-таки. Цветы и деревья — без них мир бы решительно опустел».

Из письма Луизе Хартунг. 26 мая 1954 года

В октябре 1953 года в Берлине Астрид Линдгрен познакомилась с Луизой Хартунг, работавшей в «Хауптюгендамт» — Главном управлении по делам молодежи. Завязалась дружба, а заодно и переписка, которая прервалась только со смертью Хартунг.

У Луизы было два собственных сада в Берлине, и она регулярно присылала Астрид тюльпаны, хризантемы, лилии, ирисы и другие цветы, а также дарила ей множество подарков. Линдгрен упоминает жемчужные ожерелья, шали, перчатки, картины и книги, почти в каждом письме благодарит Луизу за оче­редные букеты и подробно описывает, как они ей понравились, в какую вазу она их поставила и как тронута вниманием. В апреле 1954 года писательница сокрушается, что не может ответить тем же: «Вы даете мне слишком много, ничего не получая взамен», а в октябре 1955-го, когда подруги переходят на ты, пишет: «Прекрати раздавать подарки, как индийский набоб, моя простодушная девочка. Тебе стоит быть более сдержанной». В январе 1957 года Линдгрен получает от Луизы Хартунг длинное письмо с признанием в любви и пишет в ответ: «Все виды любви имеют право на существование. Но если человек — например, я — абсолютно гетеросексуален и даже ни чуточку не бисексуален, он не сможет „полюбить“ человека того же пола, если под любовью подразу­мевается Komm in meine Arme. При этом я тебе очень доверяю и восхищаюсь тобой».

4. О меланхолии и картошке фри

«Ох, Луизхен, знала бы ты, что за хандра на меня напала сегодня вечером, господи, какой же я меланхолик! Пожалуюсь-ка я по полной и во весь голос… Хотя вообще-то не знаю, на что мне жаловаться. У меня ведь все хорошо, есть одежда, еда, крыша над головой и дом полная чаша, любимая работа, дети, которых я обожаю, верные друзья, хорошие соседи (не считая ресторана с первого этажа, откуда вечно чадит картошкой фри), а я все равно в меланхолии».

Из письма Луизе Хартунг. 21 октября 1955 года

После смерти мужа в 1952 году Астрид Линдгрен часто жалуется на приступы меланхолии, хотя всегда пишет об этом с долей самоиронии. Все валится из рук, не хочется покупать одежду и отвечать на письма, все чаще она предпочитает уединиться, чтобы отдохнуть от бесконечных интервью, выступлений по радио и телевидению и даже от общения с близкими. Она не в состоянии отвечать взаимностью близким и переживает из-за того, что так много получает от людей, ничего не давая взамен, удивляясь, почему ее все равно любят и проявляют к ней участие. Тем не менее именно 1950-е годы стали очень продуктивными: в это время Линдгрен написала книги о Малыше и Карлсоне, Мио, Расмусе, продолжение книг о сыщике Калле Блумквисте и другие.

5. Об экзамене по вождению и автомобилях

«Луизхен, это никуда не годится! 1 сент. буду в Смоланде и, даст бог, наконец сдам на права. Чтобы пройти экзамен по вождению, нужно бронировать время сильно заранее, потому что в нашем крошечном городишке экзамен принимают только раз в неделю, и моя очередь именно 1 сент. А в тот же день после обеда я повезу на машине (слава богу, не за рулем) родителей в долгое путешествие к их старым друзьям».

Из письма Луизе Хартунг. 16 августа 1954 года

Астрид Линдгрен несколько раз пыталась сдать на права, и эта попытка была не последней. Луиза Хартунг прекрасно водила машину, у нее был спортивный автомобиль Volkswagen Karmann Ghia с откидным верхом. Вместе они путеше­ст­вовали на нем в конце 1950-х годов по Южной Германии и Югославии.

10 сентября 1954 года Астрид пишет Луизе:

«Кстати, 1 сент. мне так и не удалось сдать на права, потому что я не смогла правильно повернуть за угол задним ходом. Как следствие — прощай, права (ты не могла бы волшебным образом передать мне немножечко твоей виртуозной способности водить автомобиль?). Теперь буду тренироваться ездить по Стокгольму, если успею разде­латься со всей работой, которую Бог послал и за которую я не бралась вот уже три месяца». 

Получить права ей удалось только спустя несколько месяцев, за два дня до Рождества 1954 года. В апреле 1955-го Линдгрен купила себе автомобиль «Вольво», но водить не любила и радовалась, что на работу можно ходить пешком. Ей редко приходилось садиться за руль, ездила она очень осторожно и предпочитала, чтобы за рулем был ее сын Ларс. В одну из таких поездок, незадолго до Рождества 1983 года, автомобиль врезался в отвесную скалу. Ларс не пострадал, а Линдгрен потеряла сознание, у нее были сломаны ребра, повреж­­дены затылок и спина. Об этом немедленно написали шведские СМИ, в ответ Астрид опубликовала едкое письмо в газете Expressen: «Если уж всей Швеции так необходимо знать про ее синяки и сломанные ребра, то пусть не беспокоятся: она лежит в уютной больничной палате с другими старушками».

6. О родителях

«У меня гостят родители, уедут они в начале следующей недели. Они уже очень старенькие и уставшие от жизни, но вместе с тем бодрые и довольные. Говорят, это их последний приезд в Стокгольм, и мне, конечно, грустно такое слышать. Пока они здесь, я изо всех сил стараюсь быть хорошей дочерью (в другое время, разумеется, тоже, но когда они приезжают, я прилагаю невероятные усилия, чтобы им было хоть чуточку хорошо)».

Из письма Луизе Хартунг. 10 сентября 1954 года

У Линдгрен были близкие отношения с родителями. В 1975 году она написала небольшую книгу «Самуэль Август из Севедсторпа и Ханна из Хульта» об исто­рии их любви. Самуэль Август Эрикссон (1875–1969) был приходским старо­стой и прекрасным рассказчиком. Многие из его историй Линдгрен перенесла в «Приключения Эмиля из Лённеберги» (1963). В письме от 1 апреля 1955 года Астрид сообщала Хартунг:

«Я всегда любила отца больше, чем мать, но я восхи­ща­лась ее ясным умом и жизненным опытом. И сейчас, когда она стала боль­ной, старой и беспомощной и постоянно плачет, мне ее очень жаль. Мне бы так хотелось, чтобы она снова стала сильной и умной».

Ханна Юнссон (1879–1961) была человеком строгим и сдержанным. В юности она мечтала стать учитель­ницей, но ее собственная мать была против. Ханна вышла замуж и следила за домом и детьми. Родители Астрид были религиоз­ными людьми с безупреч­ной репутацией и тяжело пережили рождение у доче­ри внебрачного ребенка. Несмотря на это, в 1930 году они взяли к себе заболев­шего внука, за которым самой Линдгрен, работавшей в тот момент в Королев­ском обществе автомоби­листов в Стокгольме, ухаживать было тяжело. Ларс пробыл у них почти полтора года и вспоминал потом это время с большой теплотой.

7. О даче

«Наконец я в полном одиночестве в Фурусунде и могу писать. До слез истосковалась по одиночеству. Вокруг меня никого, разве что телефон трезвонит, и я не могу его отключить. По субботам и воскресеньям приезжают дети. Я рада их видеть, но когда они уезжают — вот как сейчас, — я хожу по дому и разговариваю сама с собой, такая счастливая от этого toute seule. <…> Ты, наверное, чувствуешь себя в Глиенике примерно как я в Фурусунде. Я рассказывала, что построила небольшой домик на пустыре, куда могу сбагрить детей, чтобы дали мне отдохнуть в большом доме?»

Из письма Луизе Хартунг. 17 июня 1957 года

Дача в Фурусунде, расположенная в шхерах к северо-западу от Стокгольма, была одним из любимых мест Астрид Линдгрен и часто служила ей убежищем от шума и суеты. Каждый год писательница уходила в отпуск на все лето, а в оставшееся время иногда пускала пожить друзей и коллег. В гости регу­лярно наведывались дети и внуки, которых она в шутку называла «змеиным семенем». На даче Астрид писала сценарии и книги, косила газон, загорала на балконе и ходила за грибами. В лесу неподалеку было грибное место, которое Линдгрен называла «Луизино местечко» — в честь Хартунг.

8. О Пикассо и книжной иллюстрации

«Пикассо! Ну это вы хватили. Вы правда думаете, что Пикассо мечтает нарисовать картинки к детской книжке? Вы способны горы свернуть, в этом я не сомневаюсь, но чтобы заставить Пикассо что-то делать, надо хотя бы иметь его в пределах досягаемости, или я не права? Вполне возможно, он мог бы конгениально изобразить переживания Мио, но сможет ли он сделать это так, чтобы было понятно ребенку? Ведь все, что я делаю и пишу, адресовано в первую очередь детям. Если взрослые могут что-то извлечь для себя из „Мио“ — ради бога, но моя книга написана для детей, и их требования — единственное, что меня беспокоит».

Из письма Луизе Хартунг. 14 июля 1954 года

Астрид Линдгрен очень серьезно относилась к иллюстрациям — и своих собственных книг, и других книг, выходивших в Rabén & Sjögren. В письме Хартунг писательница, шутя, отвечает на ее предложение нанять Пикассо, чтобы тот проиллюстрировал немецкое издание «Мио, мой Мио!». За год до этого письма, осенью 1953 года, к ней в редакцию в поисках работы пришла начинающая художница Илон Викланд, которая сразу получила задание нарисовать иллюстрации к книге. Так началось их сотрудничество, продлив­шееся сорок лет. Линдгрен была довольно консервативна: идиллическое изображение детей и природы в исполнении Викланд совпадало с ее вкусами, к тому же она считала, что детям нравятся такие картинки.

9. О маме-птице и голодных птенцах

«Иногда чувствую себя мамой-птицей, которой надо накормить десятерых голодных птенцов. Они сидят, разинув клювики в ожидании еды, и я даю им столько, сколько могу дать».

Из письма Луизе Хартунг. Конец февраля 1958 года

У писательницы было двое детей: сын Ларс (1926–1986) и дочь Карин (1934). Внука Матса она тоже считала своим птенцом. Ларс родился, когда Линдгрен едва исполнилось 19 лет, и первые три года воспитывался в Дании, в приемной семье. Астрид всю жизнь мучилась, вспоминая этот тяжелый период: не слу­чайно одинокие покинутые мальчики — Мио и Расмус-бродяга — стали героями ее книг. Инженер по образованию, Ларс работал в компании Tre Lindgren AB и занимался правами на театральные постановки и экранизации книг матери. Его судьба сложилась трагически: он много пил и умер от опу­холи мозга в 1986 году. Карин, родившаяся через три года после свадьбы Астрид и Стуре, стала переводчицей, также писала книги, но известной писательницей не стала.

10. О дураках, которые снова женятся, и счастье заниматься собой

«Совершенно с тобой согласна — просто загадка, как люди умудряются жить в браке. Жениться, по моему мнению, надо очень рано, а с другой стороны, есть же дураки, которые женятся раз, другой, третий, даже и в более зрелом возрасте. Одно только знаю… Нет на свете такого мужчины, который мог бы прельстить меня новым браком. Возмож­ность быть одной — это просто невероятное счастье: заниматься собой, иметь свое мнение, самостоятельно действовать, самой решать, самой устраивать свою жизнь, спать, думать, о-о-о-о!»

Из письма Луизе Хартунг. 12 июля 1961 года

Астрид и Стуре познакомились в 1929 году, когда она поступила на работу в Королевское общество автомобилистов, а спустя два года поженились. В одном из интервью, вошедших в документальный мини-сериал Кристины Линдстрём «Астрид. Жизнь и время» (2014), писательница вспоминает: «Стуре все любили, он был милым, приятным человеком, но не был создан для долго­срочных отношений. Он то и дело влюблялся в новых женщин». В том же фильме подруга и биограф Астрид Линдгрен Маргарета Стрёмстедт добавляет: «Если была возможность выпить, он ее не упускал. А если подворачивалась девушка, он не проходил мимо».

Стуре был алкоголиком, и Астрид делала все, чтобы это не сказывалось на детях. 15 июня 1952 года он умер от цирроза печени. Астрид вспоминает о смерти мужа в дневнике:

«Я лежала рядом с ним на кушетке, держа его за руку. В итоге уснула, а проснулась оттого, что во сне слышала его дыхание, которое раньше было тяжелым, а теперь становилось все медленнее и медлен­нее, и вечером, в начале двенадцатого, он издал последний вздох».

После смерти Стуре Астрид не хотела выходить замуж и неоднократно писала о том, какое удовольствие ей приносит свобода. Тем не менее она часто упоминала годовщины смерти мужа в своих письмах и каждый год в этот день ставила на его могиле пять маленьких свечек.

11. О клетчатой рубашке

«Мне пишет девятилетняя паршивка, которая считает, что моя блузка недостаточно хороша, ха-ха! Да уж, это была вовсе не блузка для фото­съемок, а моя клетчатая рубашка, которую я ношу на даче. Так и знай: раз уж ты видела меня в моей дачной рубашке, пришли фотографии, где ты в своих нарядных платьях, которые сама сшила!»

Из письма Луизе Хартунг. Конец января 1964 года

В середине 1920-х годов Астрид Линдгрен коротко постриглась и стала носить мужскую одежду — пиджак, галстук, брюки и кепку. Для маленького городка такое поведение было очень смелым, и родные отнеслись к поступку Астрид с неодобрением. 6 февраля 1963 года она писала Луизе:

«В детстве я обожала красный цвет — не кирпичный, а именно красный. Если мне давали выбирать ленты для волос, я всегда выбирала красные. Теперь я под дулом пистолета ничего красного не надену. Надо же, каким причудливым образом человек в себя впитывает цвета, формы и запахи, будучи ребенком!»

С годами Линдгрен стала одеваться скромнее. Элла Линдгрен, однофамилица писательницы и ее личный секретарь в 1968–1970 годах, вспоминала: «Она всегда была одета опрятно, но скорее неофициально, чем просто элегантно. Костюм с блузкой, иногда платье. По будням почти никогда не использовала украшений». По особым случаям Линдгрен могла нарядиться — например, на вручении премии Андерсена она была одета очень изящно: бархатное пальто, белые перчатки, берет. Под конец жизни зрение писательницы стало слабеть, она почти ослепла и носила светозащитный козырек.

12. О курении

«Итак, Сара Юнгкранц, я делаю тебе предложение, которое ты вольна принять или отвергнуть, как тебе будет угодно — я знаю, ты не любишь, чтобы тобой командовали, и я не командую, просто делаю тебе следую­щее предложение. Если в день, когда тебе исполнится двадцать лет, ты не станешь курильщицей, если ты до тех пор ни разу не закуришь, то я подарю тебе на день рождения (если доживу до него) 1000 крон или столько, сколько будет к тому времени стоить нынешняя 1000 крон».

Из письма Саре Юнгкранц. 15 сентября 1972 года

В 1971 году Астрид Линдгрен получила первое письмо от Сары Юнгкранц, просившей замолвить за нее слово на кастинге к фильму по книге шведской писательницы Гуннель Линде «Белый камушек». С этого началась их пере­писка, которая продлилась до смерти писательницы и о которой они дого­ворились никому не рассказывать. У Астрид и Сары сложились близкие отно­шения. В ответ на рассказ Сары о том, как она «сделала пару глубоких затя­жек», Линдгрен пишет, что в молодости тоже пробовала курить, но денег едва хватало на еду. Так что она бросила и никогда к этому не возвращалась. Спустя 12 лет, в декабре 1984 года, Сара напомнила Астрид о ее обещании: «Я не то чтобы в экономическом кризисе, но было бы очень приятно, если бы в почто­вый ящик свалилась тыща, особенно когда я вернусь в Швецию в конце января и, по-видимому, без лишних драхм в кармане». В ответ Астрид выслала чек, взяв с нее еще одно обещание, что та больше никогда не будет курить.

13. О радиоэфирах и любви подурачиться

«Сара! Тра-ля-ля-ля-ля-ля-ля, помню-помню про тебя! — вспомнила сегодня, когда была на Шведском радио и зачитывала тот очерк — и на „свадьбе в Гебу“ я подумала: „Сара!“ — ну, ты понимаешь, это записывается на пленку. Но когда он выйдет в эфир, я собираюсь его прослушать, прилично ли звучит, и тогда я снова могу подумать о тебе, когда будет про Гебу. Ха-ха, мне тоже нравится так дурачиться!»

Из письма Саре Юнгкранц. 1 ноября 1973 года

В конце 1940-х годов голос Астрид Линдгрен был знаком всей Швеции по передаче «Двадцать вопросов». Астрид и еще двое участников должны были угадать слово, известное радиослушателям, задав двадцать вопросов. Писательница регулярно выступала на Шведском радио и, в частности, читала вслух радиопостановки собственных книг. 1 сентября 1973 года Сара писала Астрид:

«Когда будете читать по радио (если вам не кажется, что это бред) вот эту фразу — „А потом была свадьба в Гебу“, не могли бы вы именно тут поду­мать обо мне? Я буду сидеть и слушать, и мне будет так приятно, что вы это помните. Если захотите и вспомните, то спасибо!»

Неудивительно, что писа­тельница выполнила просьбу девочки: Астрид обожала дурачиться. Известны фотографии, на которых она показывает язык и лезет на дерево. В 89 лет, оказавшись у офтальмолога, она ответила на просьбу врача прочитать строчки в таблице для проверки зрения слева направо: «Ну, знаете ли, я так никогда не читаю. Только наоборот: справа налево».