Неизвестный Достоевский: стихи, перевод Бальзака и сентиментальная проза

Перевод Бальзака

Традиционно считается, что литературным дебютом Достоевского был роман «Бедные люди», вышедший в составе «Петербургского сборника» в начале 1846 года. Это не со­всем так. В 1844 году в журнале «Репертуар и пантеон» был опубликован его перевод «Евгении Гранде» Оноре де Бальзака — первая в исто­рии русскоязычная версия этого романа. Публикация была анонимной, и о том, что автор — Достоевский, мы знаем из его переписки с братом Михаилом. Это подтверждает в своих воспоминаниях и Дмитрий Григорович, хороший знако­мый писателя и его товарищ по Инженерному училищу.

В середине 1840-х Достоевский был страстным поклонником Бальзака. Он принялся за работу с большим энтузиазмом, не обратив внимания на историю публикации романа на французском языке. Впервые «Евгения Гранде» была напечатана целиком отдельной книгой в 1834 году (этому предшествовала журнальная публикация начальных глав) и несколько раз переиздавалась еще при жизни Бальзака. К тому времени как Достоевский решил переводить роман, уже появились издания 1835, 1839 и 1843 годов. От одной печатной редакции к другой текст менялся: из него пропали предисловие и послесловие, были переставлены местами некоторые абзацы, уменьшилось состояние стари­ка Гранде и приданое его дочери Евгении. Кроме того, в издании 1834 го­да роман разделен на шесть глав, а в последующих версиях разбивка на главы исчезла. Существенные различия между текстами говорят о том, что Достоев­ский работал с самой первой публикацией 1834 года.

Петербургская критика не отреаги­ровала на перевод Бальзака, но через какое-то время заговорила уже о Досто­евском-писателе, авторе «Бедных людей» и «новом Гоголе». Начиная с этого момента Достоевский не афи­ши­ровал свой первый литера­турный труд и, напротив, подчеркивал, что «Бедные люди» — его первая работа.

Популярность «Евгении Гранде» резко выросла после смерти писателя в 1881 году. Спустя пару лет перевод был перепечатан в журнале «Изящная литература». Издатели сравнили текст Достоевского с последней версией «Евгении Гранде», обнаружили нестыковки и (видимо, решив с ува­жением отнестись к Бальзаку) внесли небольшие правки: убрали деление на главы и поработали со стилем. В 1897 году текст из «Изящной литературы» был переиздан еще раз в «Собрании сочинений избранных иностранных писате­лей». Его редакторы также оказались не очень довольны переводом и решили поправить язык. В советское время «Евгенией Гранде» Достоевского занялся известный специалист по творчеству писателя Леонид Гроссман.

Результат его работы — отредакти­рован­ный текст с небольшим коммента­рием — был выпущен издательством Academia в 1935 году, а в предисловии было вкратце описано, в чем именно эта работа заключалась:

«Мы поставили себе целью прежде всего восполнить все пропуски, как вызванные обращением Достоевского к ранней редакции повести, так и цензурно-редакционными сокращениями и, наконец, собствен­­ными соображениями переводчика. <…> Мы считали необходимым также исправлять вкравшиеся в текст Достоевского ошибки. При передаче имен и всех цифровых данных романа мы придерживались окончатель­ного текста „Человеческой комедии“, считая правильнее в этом вопросе следовать „последней воле“ Бальзака».

Гроссман, с одной стороны, вернул в роман разделение на главы, как это было у Достоевского, с другой — продолжил текстуальную правку, корректируя стиль и некоторые факты. В 2007 году издательство «Азбука-классика» пере­печатало книжку Гроссмана без каких-либо изменений. Это издание можно найти в магазинах до сих пор, только это все еще не настоящий текст Достоев­ского, а редакторский гибрид.

Зачем это читать

Достоевский начал переводить «Евгению Гранде», когда ему было около 22 лет, и этот текст дает представление о том, каким был его стиль до всякой критики и советов. От Бальзака остался только сюжет: переводчик не пытался передать языковые особенности оригинала и писал так, как ему хотелось (или как у него получалось), просто пересказывая сложные фрагменты своими словами.

Где почитать

Настоящий текст «Евгении Гранде» в переводе Достоевского можно найти в шестом и седьмом номерах журнала «Репертуар и пантеон» за 1844 год, а также в первом томе нового «Полного собрания сочинений и писем в 35 то­мах» (2-е издание, исправленное и допол­нен­ное), где текст набран по журналу 1844 года с исправле­нием очевидных опечаток. Все остальные публикации подвергались серьезной редактуре: перевод старались приблизить к исходнику и представлениям о качественной работе, выполненной великим писателем.

«Бедные люди» (первая редакция)

«Бедные люди» в «Петербургском сборнике». 1846 год

Та редакция «Бедных людей», которую изучают в школе, совсем не похожа на текст, опубликован­ный в «Петербургском сборнике» в 1846 году. Как и многие другие писатели, Достоевский дорабатывал свои тексты, подготавли­вая к очередному переизданию. Но в случае «Бедных людей» правка оказалась достаточно серьезной, из романа было вычеркнуто несколько объемных кусков. А стилистические ошибки первой редакции, на которые указала писателю критика, он впредь старался не повторять.

Например, в первой версии в письме Варвары Доброселовой от 1 июня был пейзаж — объемный, насыщенный и любовно выписанный. Вот небольшой фрагмент:

«Я помню, у нас в конце сада была роща, густая, зеленая, тенистая, раскидистая, обросшая тучною опушкой. Эта роща была любимым гуляньем моим, а заходить в нее далеко я боялась. Там щебетали такие веселенькие пташки, деревья так приветно шумели, так важно качали раскидистыми верхушками, кустики, обегавшие опушку, были такие хорошенькие, такие веселенькие, что, бывало, невольно позабудешь запрещение, перебежишь лужайку, как ветер, задыхаясь от быстрого бега, боязливо оглядываясь кругом, и вмиг очутишься в роще, среди обширного, необъятного глазом моря зелени, среди пышных, густых, тучных, широко разросшихся кустов».

Критик Александр Никитенко написал на роман хвалебную рецензию, приведя полное описание пейзажа, и отправил ее в журнал «Библиотека для чтения». Однако редакция журнала недолюбливала группу молодых литераторов, изда­вавших «Петербургский сборник». И хотя рецензию Никитенко все-таки напе­ча­тали, редактор «Библиотеки» Осип Сенковский тоже написал одну — крити­ческую. При этом, судя по всему, роман он не читал, а просто взял статью Никитенко и на основа­нии приведенных в ней цитат начал ругать автора:

«Все у него миньонное — идеечка самая капельная — подробности самые крошечные — сложок такой чистенький — перышко такое гладенькое — наблюденьице такое меленькое — чувства и страстицы такие нежненькие, такие кружевные, что, прочитавши, невольно воскликнул я: премиленький талантик!..»

Судя по всему, Достоевский прислушался к этой критике. В издании 1847 года стало в разы меньше уменьшительно-ласка­тель­ных, а пейзаж, над которым поиздевался Сенковский, и вовсе был вычеркнут из романа. Например:

«Вижу, уголочек занавески у окна вашего загнут и прицеплен к горшку с бальзаминчиком…»

«Вижу, уголочек занавески у окна вашего загнут и прицеплен к горшку с бальзамином…»

♦

«Ну, а какова наша придумочка насчет занавесочки вашей, Варенька?»

«Ну, а какова наша придумочка насчет занавески вашей, Варенька?»

♦

«Увидел наконец я издали домик деревянный, желтенький, с мезонином вроде бельведерчика…»

«Увидел наконец я издали дом деревянный, желтый, с мезонином вроде бельведера…»

♦

«…порхнет ли испуганная пташка, камыш ли зазвенит от легонького ветерочка, или рыбка всплеснется в воде…»

«…порхнет ли испуганная пташка, камыш ли зазвенит от легонького ветерка, или рыба всплеснется в воде…»

♦

«Я, ясочка моя, в шинельку-то закутался…»

«Я, ясочка моя, в шинель-то закутался…»

Зачем это читать

По первой редакции «Бедных людей» можно представить, каким писателем был бы Достоевский, если бы критики его не ругали и если бы он их не слушал. После 1847 года он использует уменьшительно-ласка­тель­ные словоформы только для создания особых речевых характеристик — ребенка или «малень­кого человека», склонного к юродствованию и самоуничижению (например, штабс-капитан Снегирев в «Братьях Карамазовых»).

Где почитать

«Петербургский сборник» можно найти как в крупных библиотеках, так и онлайн. Искать нужно именно его. В собраниях сочинений и изданиях вроде недавно вышедших «Бедных людей» в серии «Литературные памятники» используется более поздняя редакция романа, а все разночтения даются списком после. Это мешает получить правильное впечатление от текста.

Стихи середины 1850-х годов

Прозаик Достоевский пробовал писать стихи — и от лица своих героев (например, капитана Лебядкина из «Бесов»), и для своих детей, чтобы их посмешить, и для публи­кации в юмористических альманахах. Но некоторые поэтические опыты он скрывал. Все они относятся к середине 1850-х.

В 1849 году Достоевский был осужден на четыре года каторги как политиче­ский преступник. Он провел их в Омском остроге, а после выхода был отправ­лен рядовым в Семипалатинск. Ему было запрещено возвращаться в Централь­ную Россию и печататься в журналах. При этом вернуться в литературу ему очень хотелось. Брату Михаилу он сообщал, что уверен в себе и в том, что теперь «вздору не напишет». Новых текстов, однако, у него не было: в пере­писке с братом Достоевский сетовал, что ему не хватает сил и времени на прозу, а просить разрешения печататься, не имея новых произведений, странно. Так он решил писать стихи. Первое из них называется «На европей­ские события в 1854 году», состоит из ста строк и, как нетрудно догадаться по названию, посвящено вступлению в Крымскую войну Англии и Франции. Похожий на оду текст всячески прославлял Россию, упирая на то, что главная ее сила состоит в приверженности православной вере:

Спасемся мы в годину наваждений,
Спасут нас крест, святыня, вера, трон!
У нас в душе сложился сей закон,
Как знаменье побед и избавлений!

Достоевский передал рукопись через своего непосредственного командира вышестоящему начальству для отправки в Петербург. Она попала к главе III Отделения Леонтию Дубельту, но тот по неизвестным причинам публикацию не разрешил. Однако Достоевский не отчаивался и написал «На первое июля 1855 года». Стихи имели элегический настрой и были обращены к вдове Николая I Александре Федоровне (1 июля — день ее рождения). Писатель сравнивал муки императрицы и России, потерявшей царя:

Свершилось, нет его! Пред ним благоговея,
Устами грешными его назвать не смею.
Свидетели о нем — бессмертные дела.
Как сирая семья, Россия зарыдала;
В испуге, в ужасе, хладея, замерла;
Но ты, лишь ты одна, всех больше потеряла!

На этот раз последовал успех. Вдовствующей императрице стихотворение не показали, однако командир Отдельного Сибирского корпуса генерал Густав Гасфорт стал ходатайствовать за писателя в военном министерстве, чтобы его произвели в унтер-офицеры в награду за «доброе поведение, усердную службу и непритворное раскаяние в грубом заблуждении молодости». Министерство удовлетворило ходатайство, и через пару месяцев Достоевский получил чин. Это его немного вдохновило, и он продолжил писать стихи и отправлять их в столицу.

Следующее стихотворение, «На коронацию и заключение мира», он написал лично новому императору Александру II. Оно проникнуто патриотическим пафосом и надеждой на перемены к лучшему. Достоевский верил, что после смены монарха у него появится шанс вернуться в Петербург.

Своею жизнию и кровью
Царю заслужим своему;
Исполни ж светом и любовью
Россию, верную ему!

Текст попал к царю. Тот разрешения на публикацию не дал, но приказал установить за писателем «наблюдение», чтобы убедиться в его благонадеж­ности. Это произошло в сентябре 1856 года, а почти через год в августовском номере журнала «Отечественные записки» был напечатан рассказ «Маленький герой» — семейная драма, в центре которой несчастная замужняя женщина, влюбленная в другого. В 1859 году Достоевскому разрешили вернуться в Цент­ральную Россию.

Ни один из этих поэтических текстов не был напечатан при жизни писателя. Их читали только чиновники и Михаил Достоевский. Последний отзывался о стихах нелестно, прямо говоря, что это не специальность Федора. Да и сам Достоевский признавал, что опусы эти не очень хороши.

Зачем это читать

Несмотря на сугубо прагматические цели, которые преследовал автор стихов, они достаточно интересны. Идеи, высказанные в них, Достоевский будет потом развивать в своей прозе и публицистике. Сравнивать Россию с европейскими странами, убеждаясь в абсолютной правоте первой, он будет и в «Зимних заметках о летних впечатлениях», и в «Дневнике писателя», и в Пушкинской речи. А идея о праве России на азиатское владычество и на Константи­нополь («На европейские события в 1854 году») в итоге трансформи­руется в знамени­тую формулу «Константинополь, рано ли, поздно ли, должен быть наш».

Где почитать

Патриотические стихотворения Достоевского можно найти в сети.