Русский юродивый: гонимый церковью, любимый народом

Хочется поделиться одной историей, которая связана с о.Феодором (Бухаревым). Его встреча со старцем и блаженным Христа ради Петром Томаницким произвела на него такое сильное впечатление, что перевернула всю его жизнь, превратив из успешного ученого монаха в мистика-пророка, предугадавшего направление развития православия в XX веке.

Под влиянием юродивого о.Феодор (Бухарев) порвал с мертвой фарисейской праведностью, чем и заслужил от известного обер-прокурора Священного Синода К.Победоносцева прозвище «юродствующего монаха», что скорее было похвалой, чем порицанием.

Позднее, когда идеи, в которых о.Феодор был убежден, не были приняты священническим сообществом, он снял с себя монашеский сан, превратившись  в социального изгоя: без звания, научных степеней и работы, которых его лишили. Через полгода он женился и продолжал служение своим идеям и Богу подвигом собственной жизни.  Этому его научил юродивый о.Петр.

Пример  русского юродивого, гонимого и любимого одновременно. Гонимого церковью, любимого народом. О нем и будет рассказ. Он - был одним из последних русских юродивых XIX века.  В XX веке юродивые практически перестали появляться вовсе.

Отец Петр прожил долгую (умер в возрасте 85 лет) и трагическую жизнь. Родился в семье потомственного священника. Отец его не заканчивал семинарии, получив место по наследству. Семья была многочисленная и все заботы отца были направлены на то, чтобы прокормить семью. Однако детей он воспитал в строго нравственных началах и сам был тому примером.

Мальчика отдали в семинарию, готовив его к принятию священнического сана. Поскольку семья была бедная,  мальчик подрабатывал в архиерейском хоре. В 25 лет Петр женится на дочери умершего священника Новоиерусалимской слободы г. Углич и его рукополагают во священники местного храма. Он много читает, в основном Библию, живет в строгом соответствии с евангельскими законами, особенно вменив себе в правило смирение. Так прошло относительно спокойно три  года.

За это время отец Петр значительно увеличивает количество богослужений, считая, что это идет на пользу служащим и прихожанам, но об увеличении жалования притча он не заботился, что особенно возмущало клир. Это привело батюшку к жестоким испытаниям, сумасшествию и, в конце концов,  в юродство. Нестяжание и смирение возбуждали неимоверную злобу и ненависть со стороны клириков. В конце концов, клир взбунтовался. А русский бунт, как известно, жестокий и бессмысленный.

На батюшку  посыпались жалобы в Угличское Духовное Правление. Но о.Петр не желает никак защищаться или проявлять злобу и ненависть, смирение - было его законом. Первое наказание не заставило себя ждать. Его сажают на три дня в холодный карцер при Правлении. После возвращения он опять никак не реагирует на своих обидчиков, продолжая обычное служение. Это настолько раздражало и возбуждало клириков храма, что однажды, встретив его на пути после одной из треб, они его  жестоко избили. Придя домой, он по-прежнему не издает ни звука упрека или жалобы, не преследует обидчиков, а продолжает служить: он даже не защищается от физического насилия, хотя был огромного роста и недюжинной силы.

Во время нападения Наполеона, в народе случилась паника, никто не знал, как себя вести, если в храм придут нехристи. Во время литургии, когда прошел ложный слух, что Наполеон  вступает в Углич, народ ринулся из храма, произошла давка. Тогда с батюшкой Петром случился первый припадок: он начал буянить, готов был крушить всех и вся.

Клир только этого и ждал: его скрутили, избили, разоблачили из священнических одежд и притащили связанным домой. Дома его посадили на цепь. После этого случая о.Петр год лечился в психиатрической больнице.

По возвращении он по-прежнему служил, но уже как будто полностью отрешенный от всего земного. Однажды дьякон храма Дмитрий Марков пригласил его к себе домой и предложил ему выпить вино, сам отказавшись его пробовать. Отец Петр чувствовал, что вино отравлено, но, покрестившись, и с евангельскими словами

«аще и что смертное испиют, не вредит их»,

он выпил яд. С ним сделалось дурно.

После этого случая о. Петр стал забываться, бить себя, убегать в чем попало из дома. В такие минуты он просил жену  приковать себя цепями к кровати. В тот же год его опять положили в психиатрическую больницу, но увидев, как жестоко  обращаются с пациентами, его забрали домой.

Так закончилось его служение священником: епархиальное начальство отобрало у него, на радость клира, ставленническую грамоту и уволило за штат. Так в возрасте 32 лет отец Петр оказался не у дел и начинает служение в образе Христа-ради юродивого.

Его прозорливость, терпение, безграничное смирение  приносят  ему новые испытания. Сначала он дважды предсказал пожар, в котором полностью сгорела слобода, в том числе и почти все имущество о. Петра. Потом он изобличает полицейского и поставщика в г.Угличе, прозрев их мошенничество, закончившиеся очередным заключением  в дом умалишенных. Так его усмиряли всем клиром и всем миром.

После больницы он стал тих и кроток, цепи больше не понадобились, на немощи людей он стал смотреть как на болезнь, а грешников воспринимать как детей, исправляя их мягкими наставлениями и Христовой благодатью. Сам он тоже стал вести младенческий образ жизни: носил простой холщовый белый халат, подрясник одевал только в храм или когда приходили гости, рясы у него никогда не было: о. Петр не терпел роскоши. Ел он то, что ему подавали, никогда ничего не просил и сам не давал никаких распоряжений в доме. В белом халате с белыми седыми волосами и выразительными глазами он походил на внеземное существо.

В церковь о. Петр  ходил по всем праздникам и воскресным дням, пел на левом клиросе, часто молился на берегу Волги, но никогда не причащался. О своей смерти он знал заранее и приготовился: пособоровался, исповедался  и принял причастие.

Прослышав о прозорливом старце, к батюшке стали стекаться сотни и тысячи посетителей: за советами, помощью, предсказаниями. Были у него при разговоре с паломниками особые правила. Во-первых, всегда на столе стояло вино, которым  угощал. Во-вторых, при разговоре он занимался всякими «работками»-вещичками: камушками, палочками, железками, досточками и разными изделиями из них, приговаривая уменьшительные словечки и выражения. И каждому человеку через них показывал его нравственное состояние, приговаривая «Работай, Петруша, работай, помолись о них, Петруша, помолись за них Богу».

И когда люди начинали понимать и проникаться тем, что делал о. Петр, говорил: «Понемножку исправляюсь». Он как бы перевоплощался в того, кто сидел перед ним, чувствуя их состояние и принимая на себя  болезни и грехи. Своими действиями он показывал, что надо делать. Людей он видел насквозь, относя каждого к тому или иному разряду. Были у него особые загадочные выражения и образы: например, люди-алтарные книги и люди-клиросные книги.

Первые – мученики и подвижники, подражатели Христу, вторые - те, кто служил Богу жизнью и словом, наукой и искусством. Жизнь по началам веры он называл «печатанием Библии». Не всегда и все было понятно сразу, но потом это понимание приходило и как раз тогда, когда  было нужно.

Любил о. Петр выражение «делать деньги», что означало оживлять в себе образ Божий и проявлять лучшие свои черты, делать из себя «синенькие ассигнации», указывающие на Царство небесное. Главное было – работать, работать и работать - Богу. Кто не работает Ему, тот делает фальшивые ассигнации. Александр Бухарев вспоминает, что, бывало, придешь к нему уставший, погрязший в суете, и он начинает лечить душу, работать и колдовать над ней со своими приговорочками, выражениями и словечками. И когда начинается просветление и успокоение, говорил «Вот, понемножку исправляемся».

Деньги, которые ему приносили, сжигал. Однажды  помощница Анна, увидев это, схватила деньги и не дала сжечь. Тогда он ей и сказал: «Умрешь ты и никто не споет тебе «Святый Боже». Анна испугалась и стала вести особый образ жизни, ушла в монастырь, но умерла она в первый день Пасхи, когда действительно над покойным не поют «Святый Боже». Другие подношения - кренделёчки, хлебушек -  раздавал нищим. Было у него  трое детей и, несмотря на нищету в доме, все они хорошо устроились.

Его попечение над двумя женскими монастырями тоже обросло многими чудесами. Когда о. Петр умер, панихиду служили не переставая несколько священников, сменяя один другого. Пять дней он находился в доме, потом его гроб несли на руках несколько километров до места  захоронения – в Рыбинском женском Софийском монастыре, не дав впрячь лошадей для повозки с гробом.

Под колокольный звон, с предшествием гробу всего городского духовенства шла эта процессия через весь город. Везде делались остановки для литии. Тысячи людей сопровождали гроб. Когда принесли гроб с телом и открыли, на людей пахнуло свежестью: тело оставалось нетленным. Похоронили о.Петра в Софийском соборе только на седьмой день. На захоронении  известный проповедник о. Родион Путятин сказал проникновенную речь.

Такими были русские юродивые, которые в начале XX века закончили свое последнее существование в психиатрических больницах. Да и кто сегодня из психиатров скажет, что о.Петр был нормальным...