Алкоголь, антидепрессанты, лоботомия и другие секреты улыбающихся американских домохозяек 1950-х

Загадка женственности

Америка в двадцатых годах была той страной, где молодые женщины совершали рекорды, как лётчица Амелия Эрхарт, в тридцатых — потрясающие открытия, как Сесилия Пейн, в сороковых — показали, что могут буквально всё, заменив ушедших на фронт мужчин во многих областях труда, от заводов до науки. Однако в пятидесятых старшеклассницы на вопрос журналистки, кем бы они хотели стать, неуверенно отвечали, что, скорее всего, выйдут замуж. Они даже не представляли, что женщина кем-то может стать, словно не было трёх десятков лет прорыва до того.

После войны и возвращения мужчин с фронта очень быстро — во многом благодаря развитой индустрии рекламных объявлений — сформировался стереотип счастливой жизни: дом — полная чаша. Сверкающий, хорошо обставленный, просторный, с двумя-тремя детьми и столом, который ломится от еды. Фактически такой дом означал ежедневный кропотливый труд матери детей — ведь с таким количеством малышей всё равно она не могла бы работать, значит, и дома оставаться ей — и работу со сверхурочными мужа и отца. Уникальные обстоятельства позволяли сделать давний идеал буржуазной семьи явью для множества американцев.

И эта явь выглядела именно так, как в рекламе. Домохозяйки не просто успевали отвезти детей в школу, вылизать дом и приготовить обильный ужин, но и целый день следили за причёской, маникюром и макияжем, чтобы всегда выглядеть, как с картинки. Некоторые, как в рекламе, даже по дому ходили в туфлях на каблучке. Это считалось даже полезно: мол, от домашних тапочек развивается плоскостопие, а каблук сохраняет ногу.

Очень быстро вскрылась тёмная сторона этой глянцевой жизни. Женщины не просто не чувствовали себя счастливыми — они были глубоко несчастны. Муж, который появлялся дома словно только для того, чтобы раскидать вещи и превратить в ничто плоды трудов на кухне (добавив работы в виде грязной посуды), не вызывал нежности. Дети превратились в постоянный экзамен: если они ведут себя не как семейном телешоу и выглядят не как на картинке, то ты — плохая мать. Рутина выматывала, давно похороненные «неженственные» мечты об искусстве, науке, просто карьере или путешествиях и приключениях ныли в душе, словно давнее хроническое воспаление.

Мужья были ненамного счастливее дома. Чтобы обеспечить жизнь как на картинке, они работали со сверхурочными и возвращались домой раздражёнными. Любая мелочь выводила их из себя и казалось знаком, что их усилия не ценят и их самих не уважают. Вкупе с тем, что избиение «неправильных» жён было негласной общественной нормой, ни о какой семейной любви и речи быть не могло.

Психотерапевты, которые вошли в широкую моду, обнаружили ещё одна вещь. Вечно улыбающиеся, прекрасные и всё успевающие по дому женщины Америки были хроническими алкоголичками, они также выпивали успокоительное, которое прописывали их детям (по их настоянию). Буквально половина страны сидела на прозаке и винишке. Это единственное, что помогало справиться с постоянным стрессом, неврозом из-за невозможности быть одновременно идеальной и счастливой, как те женщины в рекламе, агрессией мужа и чувством вины перед детьми.

В шестьдесят третьем году большой скандал сделала описавшая эту проблему книга «Загадка женственности», написанная феминисткой и журналисткой Бетти Фридан. Искусственное счастье нации в ней предстало построенной на вполне реальных несчастьях, и прежде всего — несчастливой жизни женщин.

Карательная гинекология

Алкоголизм и неконтролируемый приём антидепрессантов были не единственными проблемами американок пятидесятых годов. Гинекологи, которые должны были помогать женщинам, часто скорее пытали и калечили их. Трудно представить, но в пятидесятых годах далеко не в мусульманской стране практиковалось женское обрезание по целям, которые декларировались как медицинские, но по сути были идеологическими и религиозными.

Во-первых, клиторэктомию — ту самую операцию, при которой удаляется головка клитора — делали совсем маленьким девочкам. Родители, обнаружив дочь за тем, что она трогает себе гениталии с настоящей или воображаемой родителями целью получения удовольствия, запросто могли отвести ребёнка к врачу. И тот предлагал как замечательный выход спасения нравственности девочки провести операцию.

Помимо психической травмы, сильного снижения чувствительности вагины и аноргазмии, клиторэктомия приводила и к такому побочному эффекту, как рубцевание тканей вульвы, которое не давало женщине потом родить самостоятельно. К её услугам, конечно, были хирурги, но если женщине не везло рожать самостоятельно, то её потом хоронили вместе с ребёнком. Это не считая того, что самое кесарево сечение является полостной операцией, после которой восстанавливаются дольше, чем после обычных родов, и которая порой даёт осложнения.

Более того, по настоянию мужа клиторэктомию могли сделать и взрослой женщине — чтобы вылечить её от истеричности (к которой относили даже просто проявления подавленного состояния женщины вроде слезливости или её готовность отстаивать своё мнение) или предполагаемой нимфомании.

На этом услуги гинекологов по обузданию женщин не заканчивались. Из-за снова ставшего популярным морализаторского подхода к половому просвещению и девушки, и юноши были одинаково неготовы к семейной жизни. Молодые жёны не понимали толком, чего от них хотят, и пугались, молодые мужья не имели представления не то, что о прелюдии — о том, что стоило бы проявлять деликатность, и грубо набрасывались на женщин. В результате довольно частым было явление вагинизма — спазма, который не давал мужчине проникнуть. Это один из естественных защитных механизмов, который не даёт травмировать женщину в одном из самых нежных мест, но благодаря весьма своеобразному развитию психоанализа врачи рассматривали его как подсознательное желание женщины властвовать своим мужем, доминировать над ним, сопротивление его мужской власти.

Лечили женщину от «властности» тоже у гинеколога, грубо, без обезболивания, растягивая стальным зеркальцем нежные ткани вагины. Одна из медсестёр, написавшая книгу об этой практике (и считавшая её нормальной и необходимой), откровенно признавала, что пациентки испытывают ужасную боль, но — сами виноваты. Надо было с самого начала покориться мужчине.

Более того, случалось, что муж принимал неготовность жены и они ограничивались ласками, притом оба были совершенно довольны своей семейной жизнью. Но об этом узнавала мать молодой или её свекровь и отводили к гинекологу, чтобы всё стало как положено. Женщина даже не сопротивлялась — ведь её убеждали, что с ней что-то не так и её надо срочно вылечить.

Лоботомия

В сороковых годах в США приобрела огромную популярность такая операция, как лоботомия. Ей лечили депрессию, тревожность, аутизм, шизофрению, подростковую непослушность и женскую истерию. Делали её ножом для колки льда через глазницу. Настоящим энтузиастом методики был психиатр Фримен, который ездил по всей стране в «лоботомобиле». В качестве обезболивания он применял электрошок.

Исследования пятидесятых выявили, что побочным эффектом лоботомии является не только смертность до 6%, но и эпилепсия, набор веса, потеря координации, частичный паралич и недержание мочи. Впрочем, среди побочных эффектов были также апатия, эмоциональная тупость, невозможность критически и инициативно мыслить, предсказывать дальнейший ход событий, строить планы на будущее и выполнять любую работу, за исключением самой примитивной, так что как популярное средство «лечения женщин» оно продержалось практически все пятидесятые. Если что-то шло не так и женщина не просто становилась очень спокойной и послушной, а начинала писаться под себя или падать в приступах эпилепсии, её просто отправляли на пожизненное содержание в клинику как испортившуюся.

Надо ли говорить, что нет ничего удивительного в том, что подобное обращение с женщинами привели к настоящему взрыву феминистского бунта, к тому, что в шестидесятых тысячи девочек из хороших семей уходили из дома, присоединялись к хиппи, за копейки работали в больших городах, снимая комнатки с подругами, и отказывались транслировать семейные ценности, которые было показались обществу вечными, дальше.