Анатомия охоты за нацистами: как Ангел Смерти из Освенцима избежал возмездия — и как судят нацистских преступников в наши дни

Так, Симон Визенталь (герой наших прошлых текстов про охотников) выследил коменданта Собибора и Треблинки Франца Штангля, которого за страсть к белому мундиру и хлысту окрестили Белой смертью. Как и многие другие, Штангль сбежал из американского плена в 1947-м, получил удостоверение иммигранта от Красного креста, доплыл до Сирии, а в 1951-м перебрался в Бразилию. Там нацист работал под своим именем на заводе «Фольксваген», пока его не арестовали в 1967-м по наводке Визенталя и не экстрадировали в ФРГ. За участие в убийстве 900 тысяч человек его приговорили к пожизненному сроку. 28 июня 1971-го Штангль умер в тюрьме от сердечного приступа.

Обершарфюрер СС, начальник концлагеря в Мелеце и комендант гетто в Пшемысле Йозеф Шваммбергер навсегда оставался в памяти узников и арестантов – как и Штангль он использовал хлыст, а еще дрессировал овчарок, чтобы те перегрызали горло по команде. В 1943-м он организовал массовую казнь 500 евреев в концлагере, 35 человек убил лично. Знакомый сценарий: после войны Шваммбергера арестовали в Австрии, но в 1948-м он сбежал в Италию, поселился в Аргентине и даже получил гражданство. 

Полицейские вышли на военного преступника только в 1987-м – помогла наводка от информатора, который соблазнился наградой в 300 тысяч долларов. Шваммбергера экстрадировали в ФРГ, судили и приговорили к пожизненному за семь убийств и 32 случая соучастия. Свидетели рассказывали, как эсэсовец разбивал маленьким детям головы об стену, чтобы не тратить на них патроны. В 2004-м 92-летний нацист умер в заключении.  

Гауптштурмфюрера СС Эриха Прибке раскрыл не прокурор или охотник, а журналист: в 1994-м корреспондент Сэм Дональдсон со съемочной группой американского телеканала ABC разыскал в аргентинском курорте Сан-Карлос-де-Барилоче в предгорьях Анд хозяина гастрономического магазинчика, некогда — убийцу. В марте 1944-го Прибке выступил одним из организаторов расстрела 335 итальянских мужчин и мальчиков в Риме в качестве мести за гибель 33 немецких солдат от рук партизан. Шеф римского гестапо постановил казнить 10 местных за каждого нациста – ошибка в расчетах привела к гибели пятерых «лишних» человек, но Прибке воспринял этот недочет как мелкую погрешность, не отменяющую успеха операции. 

Когда Дональдсон окликнул старика, представился и прямо спросил о военных преступлениях, тот даже не отнекивался – за минувшие полвека он настолько уверился в собственной безнаказанности, что не видел смысла что-то скрывать. «Коммунисты подорвали группу наших солдат, – спокойно и вежливо объяснил он. – За каждого немца должны были умереть 10 итальянцев. Это был приказ, на войне такое случалось». Когда журналист надавил, немец разозлился и раздраженно бросил, что не считает себя виноватым, поскольку выполнял долг.

«Вы живете в нынешнее время, а мы жили в 1933 году. Можете это понять? Начиная с этого времени вся Германия была нацистской. Мы не совершали преступлений. Мы делали то, что нам приказывали. Мы не преступники». Интервью Прибке произвело сенсацию. Зрители поражались полному отсутствию моральных принципов с виду нормального человека, который даже спустя много лет после окончания войны не считал убитых ни за что гражданских невинными жертвами и называл их коммунистическими террористами. 

В 1995-м Прибке экстрадировали в Италию и приговорили к 15 годам тюрьмы – позже из-за слабого здоровья срок сократили до 10 лет, а заключение заменили на домашний арест. В Германии добивались повторной экстрадиции, чтобы судить нациста за два убийства, которые он совершил лично, но Италию он так и не покинул. Прибке до последнего не признавал вину, однако при рассмотрении очередной апелляции суд пришел к выводу, что на самом деле немец виновен в убийстве первой степени и заменил его наказание на пожизненное. В 2013-м после долгих и безуспешных попыток добиться пересмотра приговора, 100-летний заключенный скончался. 

Поведение Прибке мало чем отличается от хаотичных оправданий других военных преступников. Почти все арестованные в конце XX века нацисты говорили о необходимости жить дальше, ссылались на военную иерархию и не видели ничего неправильного в следовании приказам. Однако преступления против человечности не имеют срока давности, а страх ослушаться начальства не считался смягчающим обстоятельством еще во времена Нюрнбергских процессов.

Можно подумать, что свободных нацистов не осталось вовсе: всех достали из-под земли, осудили и бросили гнить за решеткой, все получили по заслугам. Однако это не так, и самое наглядное напоминание о том, как некоторым эсэсовцам удавалось избежать ответственности, несмотря на старания охотников, — история доктора Йозефа Менгеле, известный жестоким обращением с узниками Освенцима.

Менгеле родился в баварском Гюнцбурге в 1911-м и рос идеальным кадром для будущей гитлеровской Германии. Он изучал медицину и антропологию в Мюнхене, Вене и Бонне, интересовался евгеникой и различиями анатомического строения разных рас, обдумывал возможность выведения совершенного человека. Для рейха интеллектуал с такими идеями был на вес золота. На фронте Менгеле тоже отличился: спас двух танкистов из горящего танка в Украине и получил почетную награду «Железный крест». После серьезного ранения под Ростовом-на-Дону его признали негодным к военной службе, но начальство уже подыскало новое место – в мае 1943-го он заступил на должность лагерного врача в Освенциме.

Менгеле не был главным или единственным доктором в лагере смерти, но именно его зверства отпечатались в памяти выживших узников неизгладимым клеймом. Как и Клаус Барби, доктор выполнял работу с нескрываемым наслаждением. Он добровольно брал на себя «сортировку» заключенных, чтобы подыскивать новых жертв для чудовищных экспериментов. В тексте про психиатра Виктора Франкла мы уже рассказывали, как доктор легким движением пальца и мимолетным взглядом определял судьбу узников: кто годится для тяжелого физического труда, кто превратится в подопытного кролика, а кому путь в газовую камеру.

Для Менгеле Освенцим превратился в плацдарм для проверки расовых теорий. Его особенно интересовали евреи и цыгане с генетическими особенностями: однояйцевые близнецы, великаны и карлики, люди с гетерохромией (глазами разного цвета). Врач брал от пленных образцы тканей, ампутировал конечности и органы без анестезии, испытывал выносливость с помощью электрического тока, кипятка и экстремально низких температур, вводил красители в глаза детям, помещал женщин под рентгеновские лучи максимальной интенсивности и заражал здоровых узников тифом.

Попавшие в кабинет Менгеле были обречены на смерть – если не во время самих экспериментов, то после, когда им не оказывали необходимую помощь. Трудно представить, как союзники упустили такого монстра, однако его история побега даже проще и банальнее, чем у других нацистов: когда в январе 1945-го советские войска вошли в Освенцим, Менгеле сменил белоснежный мундир СС на обычную форму вермахта и затерялся в царившем хаосе.

У него хватило связей, чтобы залечь на дно, получить фальшивые документы и не выдать себя в американском лагере для военнопленных. У доктора не обнаружили обязательной для эсэсовцев татуировки с группой крови – в свое время Менгеле отказался портить кожу чернилами. 

Позже Менгеле устроился под вымышленным именем на ферму и затаился, пока не подвернулась возможность покинуть страну. В отличие от Барби, Менгеле действовал самостоятельно – врача не поддерживали западные спецслужбы. В 1948-м он потратил сбережения на побег по крысиной тропе и последовал за большинством товарищей в Буэнос-Айрес. Там он сначала жил под вымышленным именем, но затем убедился, что его никто не ищет, и даже установил на двери табличку – «доктор Йозеф Менгеле». 

«Среди всех злодеев, участвовавших в попытке стереть еврейский народ с лица земли, этот выделялся тем, что играл свою роль с чудовищным наслаждением», – резюмировал личность доктора руководитель «Моссада» Иссер Харель. Поимка Менгеле была бы для израильской разведки не менее грандиозным успехом, чем похищение Эйхмана, поэтому в 1960-м, когда опергруппа под командованием Рафи Эйтана прибыла в столицу Аргентины, агенты рассматривали возможность захватить сразу двух нацистов. В итоге от идеи отказались: решили, что перевозить через границу обоих одновременно слишком рискованно.

К тому времени сам Менгеле занервничал и пустился в бега: сначала в Парагвай, потом в Бразилию. Он работал то торговым агентом, то разнорабочим, вел обширную переписку с сыном Ральфом и другом детства Хансом Зедльмайером. Израильтяне предприняли новую попытку отыскать Ангела смерти в 1962-м. Харель завербовал бывшего эсэсовца Уиллема Сассена, который выяснил, где Менгеле скрывается. 23 июля того же года агент Цви Аарони отправился по пыльной дороге к ферме в провинции Сан-Паулу, где якобы жил доктор. По пути Аарони увидел группу людей, один из которых походил на беглеца как две капли воды. 

Оперативники были в восторге: два высокопоставленных нациста за два года! Приказа о похищении Менгеле ожидали со дня на день, но Харель внезапно отменил миссию. Выяснилось, что Египет нанял нескольких немецких ученых для строительства ракет, и противостояние с соседом превратилось для «Моссада» в первостепенную задачу. Лучшие агенты вернулись на родину, об охоте на Менгеле пришлось забыть. «Когда Иссер занимался чем-то, он бросал на это все силы», – объяснил Аарони. 

Через полгода Хареля сменил во главе «Моссада» Меир Амит, который более скептично относился к поиску нацистов. Новый начальник сказал: «Давайте прекратим гоняться за призраками и сосредоточим всю нашу мощь на борьбе с тем, что угрожает безопасности государства». Сам Амит не осознавал, насколько близок он был к истине, упомянув о призраках.

Разведка еще несколько раз безуспешно пыталась установить местонахождение Менгеле: в 1968-м операцию снова свернули из-за конфликта с Палестиной, в 1982-м «Моссад» рассматривал вариант с похищением 12-летнего сына приятеля Менгеле и тоже бывшего нациста Ганса-Ульриха Руделя. Агенты держали бы ребенка в заложниках, пока его отец не рассказал, где прячется товарищ. Но Рудель умер до того, как «Моссад» определился. 

Все это время израильтяне и другие охотники метались между Бразилией и Парагваем. Прокурор Фриц Бауэр выписал ордер на обыск Зедльмайера, но того предупредил полицейский информатор – подельник Менгеле вовремя избавился от компрометирующей информации и писем. Чета Кларсфельдов считала, что Менгеле находится под защитой парагвайского диктатора Альфредо Стресснера, а тот утверждал, что ему ничего об этом неизвестно. 

Вот как описал запутанную охоту на Менгеле французский журналист Оливье Гёз в книге «Исчезновение Йозефа Менгеле»: 

«В 1964-м, когда весь мир, затаив дыхание, следит за процессом об Освенциме, западные немцы усиливают давление. Министерство иностранных дел публично заявляет, что Менгеле – гражданин Парагвая, живет в области трех границ и часто наезжает в Бразилию. Посол ФРГ в Асунсьоне требует от Стресснера лишить его гражданства под тем предлогом, что Менгеле лгал ради его получения. Президент повторяет, что Менгеле давно уехал и вмешательство западных немцев неприемлемо: если его превосходительство продолжит такие демарши, то будет объявлен persona non grata: иностранные власти не смеют посягать на суверенитет Парагвая».

К маю 1985 года вознаграждение, объявленное правительствами ФРГ и Израиля совместно с центром Визенталя в Лос-Анджелесе за информацию о Менгеле, составляло 3,4 миллиона долларов. Лишь летом того же года выяснилось, что немецкая прокуратура, «Моссад» и американские активисты последние шесть лет охотились за призраком в буквальном смысле. В феврале 1979-го 67-летний Менгеле гостил у друзей в бразильской провинции Бертиога и купался в море, когда у него случился инсульт – уже второй за последние четыре года. Менгеле утонул, его похоронили под именем Вольфганга Герхарда — под этим псевдонимом он жил в последние годы.

В 1992-м немецкие криминалисты провели тест ДНК и подтвердили, что останки принадлежат доктору. В халупе Менгеле и у его приятелей в Германии обнаружили обширную корреспонденцию, дешифровкой занялся нанятый минюстом США историк Дэвид Марвелл. Кроме посланий друзьям и семье преступник отправил сыну жизнеописание, в котором попытался оправдаться за содеянное. На его основе в 2020 году году Марвелл издал биографию под заголовком «Менгеле: Под маской Ангела смерти». Исследователи детально восстановили последние годы жизни нациста и поняли, что в полной мере избежать возмездия ему так и не удалось. 

С одной стороны, садист из Освенцима вел вроде бы беззаботное существование и больше 20 лет водил за нос лучших охотников. С другой, Менгеле страдал от нищеты и паранойи – чем ближе подбирались израильтяне или немцы, тем больше он суетился и психовал: чередовал вымышленные имена, менял пишущие машинки, охранял подступы к хижине с биноклем и тренировал собак на случай, если за ним придут. Паника доктора вышла на новый уровень после убийства Рижского палача Герберта Цукурса в 1965-м – с тех пор Менгеле едва ли жил спокойно даже вдали от поисков и шумихи. 

В 1976-м старик пожаловался в дневнике, что не может съездить в Рио, потому что ни у него, ни у друзей нет денег на бензин: «Что теперь будет? Мне одиноко, я чувствую себя заброшенным и испытываю большую боль, чем когда-либо». Менгеле, вероятно, надеялся, что соратники и пронацистские иммигранты в Бразилии помогут вести достойную жизнь, но после 10 лет в Парагвае он полностью исчерпал сбережения и не обрел новых благодетелей. Пришлось продать квартиру и переехать в убогий домишко, который немец превратил в форт. Именно так он провел последние годы жизни: экономил на всем, пугался громких звуков, страдал от проблем со здоровьем, но на обследование ехать боялся. 

Единственное, что осталось неизменным – его расистские взгляды. В 60 Ангел смерти рассуждал о благосостоянии стран с жесткой иммиграционной политикой и хвалил южноафриканский апартеид – в общем, оставался собой. Самовлюбленность и слепая преданность идеологии не позволили ему почувствовать вину, однако вернуться к нормальной жизни так и не удалось – даже спустя 30 лет после окончания войны Менгеле подпрыгивал от любого шороха. Значит, все-таки понимал, какая участь ждет его за зверские преступления в случае поимки. 

XXI век поставил перед охотниками за нацистами новые практические и этические дилеммы.

Большинство высокопоставленных нацистов умерли – если не от рук мстителей или палачей, то от старости. В живых и на свободе оставались те, кто в годы войны был еще очень молод и занимал низшие должности. Критики бесконечной вендетты предлагали успокоиться и оставить стариков в покое – те и так скоро отправятся на тот свет, а властям не придется тратить огромные деньги на масштабные процессы, поиск свидетелей и доказательств. 

Однако такая позиция не встретила понимания. Война против нацистов продолжается, даже если силы обеих сторон сокращаются с каждым годом. Бауэр умер еще в 1968-м, Визенталь и Фридман до последнего спорили о вкладе в поимку беглых военных преступников и делили славу. 97-летний Визенталь скончался в 2005-м, Фридман пережил извечного конкурента на шесть лет. Тогда же, в 2011-м, земельный суд Мюнхена придал борьбе с пособниками и исполнителями холокоста новый стимул: после долгих разбирательств 90-летнего украинца Ивана Демьянюка приговорили к пяти годам заключения за соучастие в убийстве более чем 28 тысяч человек.

В 1942-м Демьянюк попал в немецкий плен, переметнулся на сторону нацистов и принес присягу СС, после чего работал охранником в концлагерях Собибор и Флоссенбюрг. После войны он уехал в Штаты, получил гражданство и спокойно жил, хотя на протяжении XX века выжившие периодически узнавали в нем одного из мучителей. В 2009-м Федеральный суд США отказался выдавать преступника Германии, поскольку тот якобы прикован к инвалидному креслу и находится чуть ли не при смерти. Однако вскоре Демьянюка засняли на камеру: старик самостоятельно закупался в супермаркете и водил машину. Решение быстро изменили – украинский нацист отправился на суд в Европу.

Приговор так и не вступил в силу – пока адвокаты подавали апелляцию, Демьянюка поместили в дом престарелых в Баварии, где он и умер в марте 2012 года. Однако сам процесс создал прецедент: обвинение доказало, что Демьянюк состоял в СС и служил охранником в концлагерях, а суд посчитал эти факты убедительным основанием для признания вины в массовых убийствах. Раньше было необходимо доказать участие нациста в конкретных преступлениях – из-за этого большинство эсэсовцев оставались на свободе или отделывались минимальными сроками.

В период с 1945-го по 2005-й на территории ФРГ по делам о военных преступлениях нацистов судили 172 294 человека, из которых виновными в убийстве признали только 1147. Случай Демьянюка ознаменовал смену парадигмы: теперь было достаточно того, что он сознательно поддерживал машину смерти и исполнял приказы режима. «Сам факт службы в концлагере, независимо от индивидуальной вины, делает этих людей соучастниками в убийстве», – отрезал глава Центра по расследованию преступлений национал-социализма Курт Шримм. В 2013-м он отправил в немецкую прокуратуру список 30 остававшихся на свободе охранников Освенцима, а Центр Визенталя опубликовал список самых разыскиваемых нацистов.

С тех пор процессы против преступников-пенсионеров не прекращаются, хотя заседания часто приходится переносить из-за плохого самочувствия участников, а свидетелей и обвиняемых подводят зрение или память. В 2015-м к четырем годам приговорили 93-летнего бухгалтера Освенцима Оскара Грёнинга (умер в 2018-м). В июле 2014-го служивший в отряде СС «Мертвая голова» 89-летний Йоханн Брайер скончался в тот же день, когда американский суд удовлетворил прошение о его экстрадиции в Германию. В июле 2020 года 93-летнего охранника концлагеря Штуттгоф Бруно Дея приговорили к двум годам условно за соучастие в смерти 5000 человек, а совсем недавно – в феврале – 95-летнего Фридриха Бергера выслали из США в Германию. Старик признался, что в 19 лет служил в немецком концлагере Нойенгамме.

«До тех пор, пока в самых отдаленных уголках мира остаются нацисты, мы должны сделать так, чтобы они перестали дышать», – сказал незадолго до смерти в 2014-м бывший руководитель особого подразделения «Моссада» Михаэль Харари. Другие охотники за нацистами испытывают похожие чувства. Беате Кларсфельд — 82 года: она потратила большую часть жизни на поиск и наказание нацистов, и не сказать, что полностью довольна проделанной работой – заочный приговор скрывшегося в Сирии помощника Эйхмана Алоиза Бруннера так и не привели в исполнение.

Той же точки зрения придерживается авторитетный историк и исследовательница холокоста Дебора Липштадт: «Нельзя реабилитировать их потому, что они сделали это много лет назад. Если поймают человека, который много лет назад насиловал детей, его все равно отправят под суд, даже если сейчас ему 80 или 90. Жертвы заслуживают, чтобы мучителей призвали к ответственности. Важно, чтобы общество понимало: от такого нельзя уйти безнаказанным». 

Одним из самых убежденных сторонников наказания, независимо от срока давности и возраста преступников, в последние 10 лет выступил израильский историк Эфраим Зурофф, глава иерусалимского отделения центра Визенталя. В 2008-м он отправился в Аргентину на поиски доктора концлагеря Маутхаузен Ариберта Хайма, но выяснил, что тот умер еще в 1992-м. В 2013-м Зурофф расклеил в крупных немецких городах плакаты с изображениями Освенцима и надписью «Еще не слишком поздно», чтобы растормошить людей, которым известно что-либо о еще живых нацистах. Он получил более сотни наводок, но все военные преступники либо скончались, либо слишком плохо себя чувствовали для суда.

***

Вторая мировая война и холокост настолько потрясли сознание некоторых людей, что для них единственным способом примириться с собой и страшными событиями стала вечная погоня. Самоотверженные акции Кларсфельдов, операции «Моссада», самосуды «Нокмим» и прошения об экстрадиции старых нацистов прямо со смертного одра – все это разные попытки справиться с хаосом, охватившим цивилизованный мир 80 лет назад.  

Большинству удалось вернуться к нормальной жизни и сделать вид, что массовых убийств не было – в том числе тем, кто их совершал. Охотники за нацистами, журналисты, прокуроры и активисты – это те, кто так и не оставил холокост в прошлом, не принял тот факт, что большинство виновных в пытках и массовых убийствах остались на свободе даже после поражения в войне. Тяжело было осознать и то, насколько нормальными и «обычными» часто оказывались люди, которые пытали, расстреливали и травили газом других. 

«Государственная машина состоит из песка, крупинки которого она растирает в пыль, – говорит устами постаревшего нациста писатель Джонатан Литтелл в историческом романе «Благоволительницы». – Она существует лишь потому, что все одобряют ее существование. Без Хёсса, Эйхмана, Гоглидзе, Вышинского, без стрелочников на железных дорогах, производителей бетона и бухгалтеров в министерствах какой-нибудь Сталин или Гитлер были бы всего лишь бурдюками, полными ненависти и бесплодных мечтаний о могуществе». 

Режиссер документального фильма «Шоа» Клод Ланцман показывал холокост с разных сторон — показывал не только жертв, но и палачей, ведущих спокойную жизнь после войны. Охотники за нацистами занимались тем же, хоть и по-другому: они не только расследовали военные преступления и находили виновных, но и делали так, чтобы память о холокосте никогда не растворилась в дымке времени, а сухая статистика не заменила реальных людей. Чтобы судьбы жертв не казались жестокими байками из прежней жизни, а заставляли снова и снова задумываться над природой и предназначением человека.

Эндрю Нагорски в книге «Охотники за нацистами» написал: «Их борьба подходит к концу. Большинство охотников так же, как и преследуемые ими преступники, скоро будут существовать только в нашей коллективной памяти, где миф и реальность смешиваются еще сильнее, чем в наши дни». Как бы долго Зурофф и его сторонники ни оттягивали этот момент, наказывать скоро будет некого. Останется только помнить, что у зла человеческое лицо, но называться человеком – значит нести ответственность за каждый поступок, который причиняет боль другому.