Арно Брекер: как любимый скульптор Гитлера, спас жизнь Пабло Пикассо

Арно Брекер родился в 1900 году в семье каменотеса. Он с юных лет наблюдал за работой отца, который привил ему интерес к работе с камнем и показал первые приемы по созданию скульптур. Разумеется, он понимал, что должен не столько продолжить семейное дело, сколько пойти дальше, искать себя в той области, которой был причастен с детства. Он окончил ремесленное училище, затем поступил в Дюссельдорфскую академию художеств, а ближе к тридцати годам посетил Париж, где брал уроки скульптуры у многих известных деятелей искусства. Он вращался в самых богемных парижских кругах тех лет – впоследствии его приятели окажутся в списке художников «дегенеративного искусства». Арно говорил, что лишь тогда был счастлив – вся последующая слава, награды и признание не смогли затмить воспоминаний о встречах с Кокто и Майолем, о знакомстве с Деметрой Мессалой, о дружбе с Пикассо…

Арно нравились классические образы, однозначная, понятная красота, его зачаровывали античные статуи. В отличие от своих приятелей-модернистов, он мечтал возродить академическую скульптуру, более того – вывести образцы высокой классики на улицы, сделать их частью городского пространства.
Вернувшись в Германию, он начал воплощать свои идеи в жизнь. Заказчиков у него было немало. Памятники павшим в Первой мировой, скульптуры для церквей и общественных зданий, многочисленные портреты, и, наконец, две величественные статуи для Олимпийских игр в Берлине. Прекрасно сложенные атлеты с гармоничными, но бесстрастными лицами воплощали собой тот идеал, о котором грезили идеологи немецкого нацизма.

Спустя полтора года Брекеру позвонил Альберт Шпеер – главный архитектор Гитлера, работавший над проектом Рейхсканцелярии. Он сообщил, что Брекер должен за неделю подготовить модели для скульптур, которым будет украшено здание Рейхсканцелярии. «Фюрер выбрал вас!» - услышал Брекер и… не нашел в себе воли отказаться.

Так Арно Брекер начал работать на правительство нацистской Германии – и ему понравилось. По свидетельствам современников, он часто носил нацистскую форму, украшенную значками и медалями, которыми щедро награждал его фюрер. Такое положение дел позволяло Брекеру защитить от внимания гестапо свою возлюбленную, чье происхождение было не просто «недостаточно арийским» - Деметра Мессала была гречанкой с, предположительно, еврейскими корнями. Чтобы угодить заказчикам, он создавал все более и более монументальные образы, буквально сверхлюдей – колоссов с бугрящимися мышцами и суровыми взглядами.

Изваял он и несколько бюстов Гитлера (но тот был не в восторге). Когда началась война, Брекера признали национальным достоянием Германии, что освобождало его от военной службы – такой талант был слишком ценен для Рейха. В ноябре 1940 года он лично встречался с наркомом иностранных дел СССР Вячеславом Молотовым, который пытался переманить его в СССР, где скульптор мог бы посвятить себя советской монументальной пропаганде – Сталин оказался большим поклонником работ прославленного нацистского скульптора. После войны Брекера вновь позвали в СССР, на что он ответил: «Мне хватило и одного диктатора». Последующие десятилетия имя Арно Брекера в СССР было под запретом.

Вместе с Гитлером Брекер посещал Париж – там же в 1942 году состоялась его персональная выставка.

В мастерских Брекера трудились военнопленные – чтобы любимец фюрера успевал как можно быстрее поставлять все новых и новых каменных гигантов. И здесь необходимо упомянуть о той стороне жизни Брекера, которую он усердно скрывал от своих заказчиков-нацистов.

В Париже в Брекера был дом, где он хранил работы художников «дегенеративного искусства» - тех, чье творчество было под запретом в Германии. Стены французской резиденции Арно Брекера были увешаны полотнами Вламинка, Леже, Пикассо… Брекер ценил давние связи, почти открыто вмешивался, когда друзьям что-то угрожало. В числе спасенных им, например, еврейка и коммунистка Дина Верни – модель Майоля, в дальнейшем известная меценатка, помогавшая и русским художникам. Когда коммунист Пикассо оказался под угрозой ареста, Брекер настоял на встрече с комендантом Парижа и лично заручился его поддержкой, чтобы вырвать друга из лап нацистов, а когда все доводы оказались бесполезны, как бы невзначай обронил, что фюрер за завтраком говорил об аполитичности художников. Трудно сказать, сколько человек было в «списке Брекера», но именно это спасло его самого.

В 1950 году денацификационный суд признал Брекера «спутником» нацистского режима – но не военным преступником. Он выплатил небольшой штраф и обязался бесплатно сделать фонтан для родного города в качестве компенсации, о чем, правда, благополучно забыл. Арно Брекер сохранил и состояние, и свободу, и возможность дальше работать. Очень быстро он сформировал новую армию заказчиков, куда вошли и члены немецкого правительства, и крупные финансисты, и представители еврейской диаспоры. Он создал портреты поэта и драматурга Жана Кокто и его возлюбленного, актера Жана Маре. Брекер после войны сблизился и с Дали – тот позировал для прекрасного бронзового портрета, очень детализированного и одухотворенного.

Брекер дожил до объединения Германии и скончался в 1991 году – почти ровесник века. Он говорил, что не раскаивается ни в одном своем решении, ни в одном своем поступке, ведь все, что он делал, было ради искусства. Множество его работ сохранилось (в том числе благодаря усилиям его второй жены), но экспонировать их было проблематично из-за сотрудничества Брекера с нацистами, и только в 2006 году наследие Брекера было представлено широкой публике.