Чжан Голао: как некромант, самогонщик и хулиган стал бессмертным и святым

И лучшее воплощение принципа святого трикстерства — Чжан Голао, один из невероятно почитаемых «Восьми бессмертных». А ведь на первый взгляд он просто пьянчуга и хулиган.

Восемь бессмертных пьяниц

В даосизме есть такая симпатичная мне концепция — просветленным может стать любой дурак (даже чиновник, которых даосы очень не любили). Главное — правильная концентрация, удача и оптимизм. В общем, как в азартной игре. Поэтому одни из самых почитаемых святых, Восемь бессмертных, так похожи на людей, с которыми вы бы хотели провести вечер в баре.

Один, например, покровительствует воинам и крутым прическам, другой кастует фаерболы и умеет уменьшаться так, чтобы ночевать в тыкве-горлянке. Еще один (или одна) — вообще, кажется, актер-трансвестит (данные расходятся). И все они очень не дураки выпить. Их иногда даже называют «Восемь бессмертных пьяниц». Я вам даже больше скажу: разные школы боя в «Пьяном мастере» с Джеки Чаном отсылают как раз к этим жизнелюбивым святым.

Чжан Голао — суперзвезда

Чжан Голао кажется самым интересным из восьмерки. Он жил в VII-VIII веках во времена династии Тан и был своего рода рок-звездой того времени. В ту пору были дико популярны фанши — оккультисты-алхимики (с сильной примесью фокусников). В общем, эдакие даосские эзотерические шоумены, и Голао был одним из них. Его уважали в народе и при дворе, и он был настолько badass, что мог послать самого императора, когда тот предложил ему взять замуж его дочерей и стать министром. Другого бы за такое, конечно, приговорили к казни бамбуком, или что-то в этом роде, но Чжану сошло с рук.

Он, конечно, был тот еще хитрец. От того же императорского предложения он отмазался, сказав, что уже был министром сотни лет назад при дворе древнего императора Яо, которому заодно помог придумать календарь. В следующий раз, когда такое же предложение поступило от другого императора, он инсценировал свою смерть. Легенда гласит, что Чжан согласился, но, уже идя в гости к императору, упал замертво у «Храма ревнивой женщины» (что бы это ни значило). А потом он сбежал из страны и вскоре вернулся «воскресшим». Трюк тут в том, что нельзя же казнить человека, который и так умер (даже если он воскрес). В общем, опять пронесло.

Чжан Голао — эксцентричный святой и самогонщик

Чжана Голао изображают старцем с белой бородой, который едет на муле, причем зачастую задом-наперед, что отражает его трикстерскую натуру (а заодно эксцентричное познание, далекое от обывательского). С собой он везет барабан из бамбука и рыбьей кожи, и заодно палочки для него. А еще у него с собой всегда есть немного волшебного эликсира — спиртовой настойки на секретных травах, которую он готовил для своих корешей — остальных святых. Все вместе они собирались, чтобы отпить этого эликсира и повеселиться. Ведь какой толк в бессмертии, если ты проводишь его в унынии? Вообще, без шуток, в той же «Кунг-фу панде» в юмористической форме показан один из вариантов даосского рая — некое место, то ли монастырь, то ли коммуна — где святые заняты исследованием мира, алхимией, боевыми искусствами, а заодно постижением чуда бесконечной дружбы и приключений.

Чжан Голао не зря отказался от места министра — министры при дворе теряли головы чаще, чем куры при дворе повара. А он хотел пожить подольше, тем более, ему больше нравилось путешествовать по всяким красивым местам, удивлять крестьян своими фокусами и заниматься алхимией и цигуном. На счет алхимии не знаю, но цигун — и вправду тема. Главное — найти преподавателем не поехавшего эзотерика, а хитрого дядьку, который занимается гимнастикой просто ради прикола и здоровья.

Крестьяне, конечно, больше запомнили Голао по фокусам. Поэтому сохранилась уйма историй о том, как он делался невидимым, пил воду из лепестков ядовитых цветов, ловил руками птиц на лету, а также заставлял увядать цветы, просто направляя на них палец. В принципе, Чжана можно понять: жизнь у крестьян не ахти, не грех их иногда порадовать смешными трюками. Фанши это ничего не стоит, а бедолагам — праздник.

Чжан Голао — некромант

Большую часть времени Чжан болтался по стране на своем муле, причем мул был волшебный; на ночь бессмертный превращал его в бумажного, а утром — опять в настоящего, капнув на него слюной. Но иногда Голао надоедали путешествия, и он возвращался на свою дачу на горе Тяошань, где занимался алхимией, самогоноварением и некромантией. Такие, вот, у человека хобби. Правда, под некромантией стоит понимать не призыв армий мертвецов, а нечто поприятнее. Чжан призывал духов древних людей, болтал с ними, выведывал секреты (мирно и по-дружески). Они же научили его воскрешать погибших людей — так, на всякий случай. И как минимум один раз ему это пригодилось.

Однажды коллега Чжана Голао, такой же фанши, только пожиже в плане способностей и служащий при дворе, попал в сложную ситуацию. Его Величество захотел во что бы то ни стало узнать, кем на самом деле является этот загадочный Чжан Голао. Фанши ответил, что если расскажет этот секрет, то умрет, но императора это не останавливало. Бедолага подчинился и выдал: «Чжан Голао — белая метафизическая летучая мышь, вышедшая из первобытного хаоса», после чего немедленно умер. Пристыженному императору пришлось извиняться перед Чжаном, чтобы тот простил его и воскресил придворного фанши. И тот воскресил, и не в виде зомби, а в качестве нормального человека — короче говоря, добрая некромантия.

А вскоре умер и сам Чжан Голао — пришел в склеп на горе Чжунтяо, лег там и больше не вставал. Но вроде опять воскрес: ученики пришли проведать тело, а его там не оказалось. Опять всех перехитрил.