Дело Веры Засулич: террористка невиновна!

Суд присяжных — результат судебной реформы

Рассказ о деле Веры Засулич, действительно необычном и практически сразу обросшим множеством мифов, надо начать с напоминания о том, что суд присяжных в России появился всего за 12 лет до этого процесса. В 1866 году состоялось первое судебное заседание с участием представителей общественности.

Согласно судебной реформе 1864 года, суды присяжных рассматривали дела, которые предполагали лишение или ограничение прав состояния. Коллегия присяжных состояла из 12 человек, а также 6 запасных. В их число могли входить мужчины от 25 до 70 лет, прожившие в уезде, где избираются присяжные, не менее 2 лет, а также соответствующие определенному имущественному цензу. Перед каждым процессом приглашали 30 кандидатов, из которых прокурор и защитник могли отвести по 6 человек (если кто-то из участников процесса отводил меньше кандидатов, то его оппонент получал право отвести больше).

И именно участие присяжных в процессе сыграло ключевую роль в том, что Вера Засулич в итоге была оправдана.

Андрей Боголюбов — несправедливое наказание

В декабре 1876 года, когда Вера Засулич находилась еще в Киеве, в Петербурге состоялась манифестация молодежи. К собравшимся, в частности, обратился тогдашний студент Горного института Георгий Плеханов со словами: «Да здравствует социальная революция, да здравствует «Земля и воля»!". В тот момент лозунг «Земля и воля» был выдвинут впервые.

Власти не могли оставить это событие без внимания, многих участников манифестации задержали, и в результате несколько человек получили по 10 и 15 лет каторги. Одним из осужденных был Алексей Боголюбов (настоящее имя — Архип Емельянов). Сочтя, что 15 лет каторги за участие в манифестации — слишком суровое наказание, его защитник подал кассационную жалобу. В ожидании решения Боголюбов находился в доме предварительного заключения, куда с инспекцией приехал градоначальник Петербурга Фёдор Трепов. За то, что Боголюбов якобы не снял перед ним шапку, Трепов распорядился высечь молодого человека розгами, хотя на тот момент он не считался каторжным и подвергаться подобной экзекуции не мог.

Вера Засулич: покушение по убеждениям

Надо сказать, что Фёдор Трепов популярностью в Петербурге не пользовался. Начинавший как военный, он много лет служил по жандармской части. Став в 1871 году градоначальником, Трепов обрел практически неограниченную власть, в том числе мог останавливать исполнение постановлений городской думы, если они «не соответствуют общим государственным пользам и нуждам либо явно нарушают интересы местного населения». Обвиняли его не только в получении слишком больших полномочий, но и в мздоимстве. На него решила направить свой удар 27-летняя Вера Засулич.

К этому моменту она уже отбыла ссылку за участие в деятельности организации «Народная расправа» Сергея Нечаева и жила в Киеве, где принимала участие в подготовке крестьянских волнений. Узнав о деле Боголюбова, она нелегально приехала в Петербург и решила, что ситуация требует отмщения. 5 февраля 1878 года девушка пришла на прием к Федору Трепову и выстрелила в него из револьвера. Градоначальник был серьезно ранен, Засулич, не пытавшуюся скрыться, задержали на месте.

Федор Трепов: подготовка процесса

Казалось бы, покушение на высокопоставленного чиновника, представителя власти, очевидная вина, признанная самой нападавшей, понятный мотив… Вряд ли кому-то могло прийти в голову, что подобные действия в принципе могут быть оправданы. Видимо, именно поэтому при организации судебного процесса был совершен ряд ошибок.

Во-первых, Веру Засулич решили судить судом присяжных, хотя были основания передать дело в коронный суд, создать специальное присутствие. Видимо, суд присяжных выбрали именно исходя из очевидной виновности Засулич. Мотивацию ее поступка сформулировали при этом как личную месть, а не покушение на представителя власти.

Во-вторых, председателем суда был Анатолий Кони, и с позиции обвинителей это была неудача. При том, что Анатолий Федорович не симпатизировал Засулич, главным для него было сохранение независимости суда. Он заранее предупреждал, что не уверен в единодушном обвинительном заключении присяжных, но к его мнению не прислушались.

В-третьих, обвинителем на процессе стал Константин Кессель. Это нельзя назвать ошибкой организаторов процесса, просто остальные возможные кандидаты от участия в процессе отказались. Кони писал: «Увидев совершенно убитый вид Кесселя, я немало удивился выбору Лопухина и живо представил, какую бесцветную, слабосильную и водянистую обвинительную речь услышит Петербург, нетерпеливо ждавший процесса Засулич». Проще говоря, Кессель очень боялся того, что столкнется с негативным отношением общества к его решению.

И в-четвертых, формирование коллегии присяжных. Дело в том, что Кессель по непонятным причинам вообще не воспользовался своим правом отвести шестерых из предложенных кандидатов. Таким образом, его оппонент смог отвести сразу 12 человек и фактически определил состав коллегии. Защитником Засулич был Петр Акимович Александров, активный участник состоявшегося незадолго до этого «процесса 193-х» (крупнейший процесс над народниками). Он «отбраковал» присяжных так, что большинство среди них составили мелкие и средние чиновники, отличавшиеся сравнительной независимостью взглядов и не симпатизировавшие Трепову. Старшиной присяжных стал чиновник министерства финансов Анатолий Лохов.

Процесс Веры Засулич

Рассмотрение дела Веры Засулич началось 31 марта 1878 года. Девушка обвинялась в предумышленном убийстве, ей грозили каторжные работы на срок до 20 лет и лишение всех прав состояния. Сам Трепов, уже вполне оправившийся от полученного ранения, в суд не явился.

Обвинитель настаивал на том, что Засулич хотела именно убить Трепова (сама Вера говорила, что ей было безразлично, закончится ее покушение ранением или смертью градоначальника). Основным аргументом Касселя было то, что она воспользовалась револьвером большой убойной силы, а также стреляла в левый бок, видимо, предполагая попасть в сердце. При этом возможные мотивы Засулич обвинитель не рассматривал и не анализировал.

Александров, напротив, с самого начала своей речи обратил внимание на связь покушения с ситуацией с Боголюбовым. В противном случае, по мнению адвоката, дело не вызывало бы вообще никаких затруднений. Однако вся жизнь Засулич в изложении Александрова оказалась цепью несправедливостей: необоснованный арест по «нечаевскому делу», тюрьма, административная ссылка, по мнению защитника, привели к тому, что Засулич была на стороне любого, кто подвергался преследованиям по политическим мотивам. Таким образом в речи Александрова поступок Засулич предстал не как акт мести, а как восстановление справедливости, которая никаким другим способом не могла быть достигнута. При таком подходе обвинительный вердикт присяжных становился оправданием действий Трепова.

Александров, безусловно, сыграл на контрасте: невыразительная речь прокурора звучала крайне невыигрышно на фоне проработанной речи защитника. Сама Вера Засулич вызывала у присяжных сочувствие, к Трепову же большинство испытывали неприязнь. Более того, фактически присяжные были поставлены не просто перед выбором «виновна — невиновна». Своим решением они давали нравственную оценку всей ситуации.

Присяжным надо было ответить на три вопроса: было ли преступление, виновна ли в нем подсудимая, а если виновна, то в какой степени. Перед вручением листа с вопросами Кони произнес своеобразное резюме — краткую инструкцию для присяжных, напомнив, что, если они сочтут ее виновной, то могут указать, что Засулич заслуживает снисхождения. Присяжные совещались недолго и вернулись в зал суда, чтобы огласить решение. Вот как этот момент описан в воспоминаниях Анатолия Кони:

«Старшина дрожащею рукою подал мне лист… Против первого вопроса стояло крупным почерком: «Нет, не виновна!..» Целый вихрь мыслей о последствиях, о впечатлении, о значении этих трех слов пронесся в моей голове, когда я подписывал их <…> «Нет! -провозгласил старшина, и краска мгновенно покрыла ее щеки, но глаза так и не опустились, упорно уставившись в потолок… — Не вин…», но далее он не мог продолжать…

<…> Многие крестились; в верхнем, более демократическом отделении для публики обнимались; даже в местах за судьями усерднейшим образом хлопали… Один особенно усердствовал над самым моим ухом. Я оглянулся. Помощник генерал-фельдцейхмейстера граф А. А. Баранцов, раскрасневшийся седой толстяк, с азартом бил в ладони. Встретив мой взгляд, он остановился, сконфуженно улыбнулся, но едва я отвернулся, снова принялся хлопать…»

Приговор был опротестован. Полиция попыталась задержать Засулич, но она к этому моменту уже скрылась. В кассации было указано 7 нарушений, допущенных в ходе процесса. Сенат отклонил 6 из них, а на основании седьмого постановил отменить приговор и направить дело на новое рассмотрение. Однако Засулич практически сразу эмигрировала в Швейцарию, и дело повторно рассмотрено так и не было.