Еврейские гангстеры против американских нацистов

После прихода Гитлера к власти в Германии и Великой депрессии в Соединенных Штатах возникло более 100 антисемитских организаций и по стране прокатилась война антисемитизма. Шайки носили такие названия как «Друзья новой Германии» («Nazi Bund», или «Германо‑американский союз»), «Серебряные рубашки», «Защитники христианской веры», «Христианский фронт», «Рыцари белой камелии» и т. п. Их защищала первая поправка к Конституции , под прикрытием которой они проводили публичные демонстрации, маршировали по улицам в собственной форме с нацистскими флагами, издавали клеветнические журналы и открыто демонстрировали неприязнь к евреям. Американские евреи были напуганы. Боясь, что антисемитизм только усилится, американский еврейский истеблишмент реагировал на эти вспышки очень осторожно и даже робко. Представители элиты опасались, что происходящее в Германии, откуда приехала элита еврейской общины, легко может повториться в Америке. Единственной группой американских евреев, которая без колебаний выступала против антисемитов, стали еврейские гангстеры. Их не связывали правила приличия и условности закона, и они бросились на противника решительно и без излишней мягкости.

Марши «Германо‑американского союза» в Нью‑Йорке в конце 1930‑х создали непростую дилемму для лидеров еврейской общины города. «Германо‑американский союз» насчитывал 20 тыс. членов и представлял собой крупнейшую антисемитскую группировку в стране. Он организовывал масштабные демонстрации, во время которых активисты маршировали под барабанный бой в коричневых рубашках со свастиками и несли нацистские флаги. Еврейские лидеры хотели прекратить эти демонстрации, но не могли сделать этого законным образом. Натан Перлман, судья и бывший член конгресса от республиканской партии, был единственным среди руководителей общины, кто считал, что евреи должны вести себя более воинственно. В 1935 году он тайно вел переговоры с Меером Лански, видным персонажем уголовного мира, который праздновал день рождения 4 июля. Перлман просил Лански о помощи. От Лански я знаю, что произошло потом.

Перлман заверил Лански, что предоставит ему деньги и юридическую помощь. Единственным условием было не убивать ни одного нациста. Их можно было избивать, но не приканчивать. Лански не без колебаний согласился. Никаких убийств. Лански всегда очень болезненно относился к антисемитизму и знал, чтó нацисты делают с евреями. «Я был евреем и сочувствовал страданиям евреев Европы, — говорил он. — Они были моими братьями». Лански отказался от денег и поддержки, предложенных Перлманом, но попросил об одной услуге. От Перлмана ему нужны были гарантии, что еврейская пресса не будет критиковать его действия. Судья пообещал сделать все, что в его силах.

Лански собрал несколько ближайших сообщников и начал совершать налеты на сходки нацистов в Нью‑Йорке. Не связанные с ними или с бандами молодые евреи вызывались помочь, и Лански с приспешниками обучали их пускать в ход кулаки и грамотно вести себя в драке. Шайки Лански действовали весьма профессионально. Руки, ноги, ребра и черепа нацистов трещали, но никто не погиб. Нападения продолжались больше года, и благодаря им Лански снискал хорошую репутацию.

Впоследствии Лански описывал израильскому журналисту одну из стычек в Йорквилле, немецком квартале северо‑восточного Манхэттена, так.

«Мы приехали туда вечером и обнаружили несколько сотен людей в коричневых рубашках. Сцена была украшена свастикой и портретом Гитлера. Оратор начал разглагольствовать. Нас было всего 15 человек, но мы бросились вперед. Мы напали на них в зале и выкинули несколько человек из окон. По всему залу начались драки. Большинство нацистов запаниковали и убежали. Мы преследовали и избивали их, некоторых нам удалось вывести из игры на несколько месяцев. Да, мы применяли насилие. Мы хотели преподать им урок. Мы хотели показать им, что евреи не всегда будут сидеть в углу, не реагируя на оскорбления».

 Размышляя в разговоре со мной о своей роли в этих эпизодах, Лански с раздражением говорил, что помог еврейской общине, а в награду за труды получил одни лишь преследования. Он думал, что еврейская городская элита довольна его действиями, но она не удержала еврейскую прессу от обвинений в его адрес. Когда газеты сообщали об инцидентах, направленных против «Германо‑американского союза», Лански и его друзей называли еврейскими гангстерами. Это невероятно его разозлило. «Они хотели разобраться с нацистами, но боялись сами взяться за это, — говорит он. — Я сделал за них эту работу. А когда все закончилось, меня назвали гангстером. Никто никогда не называл меня гангстером до рабби Вайса [Стивена Вайса] и лидеров общины».

Джадд Теллер, репортер нью‑йоркской еврейской газеты, рассказывает, что однажды встретился с «несколькими людьми, заявившими, что они из фирмы “Убийства” и им нужен список “нацистских ублюдков, с которыми надо расправиться”. Теллер передал просьбу руководителям еврейской общины. Они ответил Теллеру, что, если план будет реализован, «полиция будет немедленно поставлена в известность». Теллер передал предупреждение связному фирмы “Убийства”. Услышав ответ, член шайки злобно заметил: “Скажи им, чтобы не кипятились. Ладно, не будем замораживать [убивать] их; просто “помаринуем“. По словам Теллера, ровно так они и поступили. Он говорит, что нападений еврейских бандитов оказалось достаточно, чтобы резко снизить популярность собраний “Германо‑американского союза” и убедить его активистов «не выходить на улицу в форме в одиночестве».

После серии нападений члены нацистской группировки выразили протест против агрессивного разгона их собраний и обратились за защитой от еврейских бандитов к мэру города Фьорелло Ла Гуардиа. Ла Гуардиа согласился помочь, поставив ряд условий. Члены союза не должны были носить форму, распевать свои песни, демонстрировать свастику и нацистский флаг, а также маршировать под барабаны. Нацисты согласились на его требования. Ла Гуардиа разрешил проводить парады только в Йорквилле и назначил патрулировать маршрут проведения марша полицейских еврейского и афроамериканского происхождения. После этого любой нацистский марш в Нью‑Йорке охранял смешанный конвой, состоявший из евреев и чернокожих.

«Германо‑американский союз» активно действовал также в Ньюарке, штат Нью‑Джерси, где проживала большая немецкая община. Еврей Абнер «Лонги» Цвиллман, который возглавлял преступные организации этого города, не собирался разрешать нацистам безнаказанно действовать на его территории. В 1934 году он обратился к Нату Арно, бывшему профессиональному боксеру еврейского происхождения, с просьбой организовать антинацистскую группировку. Название они позаимствовали у минитменов эпохи войны за независимость. Первые минитмены получили свое название, потому что предполагалось, что они за одну минуту соберутся на вылазку против англичан. Еврейские минитмены из Ньюарка хотели подражать им, выступая против нацистов.

Минитмены следили, чтобы в Нью‑Джерси, особенно в Ньюарке и окружающих его городках, не проводилось никаких собраний «Германо‑американского союза». Арно и его люди следили за нацистским движением и, выяснив, где проводятся сборища, нападали на них. Арно пользовался финансовой и политической поддержкой Абнера «Лонги» Цвиллмана. В тот период Цвиллман держал под контролем полицию Ньюарка. Где бы ни собирались нацисты, полиция тут же сообщала ему о времени и месте сборища и покидала пост, оставляя нацистов без охраны.

С подачи Цвиллмана к группировке присоединился один из его приближенных, Макс «Падди» Хинкс. Самая знаменитая акция минитменов состоялась в Шваббенхалле на Спрингфилд авеню, на границе с немецким кварталом Ирвингтон. Вот как рассказывал об этом Хинкс.

«Нацистские гады собрались как‑то ночью на втором этаже. Мы с Натом Арно поднялись и бросили в помещение, где сидели эти отморозки, бомбы со зловонным газом. Они выбежали, спасаясь от жуткой вони бомб, и бросились вниз по лестнице, надеясь вырваться на улицу. На улице их ждали наши ребята с битами и железными прутьями. Их вроде как сквозь строй пустили. Наши ребята выстроились с двух сторон и стали колотить их, метя битами и железными прутьями в головы и другие части тела. Нацики вопили и звали на помощь. Это, наверное, один из самых счастливых [sic] моментов в моей жизни. Жалко, что мы их всех не поубивали. В других местах мы не могли пробраться внутрь, так мы били окна и машины, припаркованные снаружи. Нацики просили защиты у полиции, но полиция была на нашей стороне».

Другой участник той потасовки, Хеши Вайнер, вспоминал, что один из нацистов, сбегая вниз по лестнице, имел наглость закричать: «Heil!» — его встретил целый хор железных труб. Вайнер говорил, что после того нападения он ни разу не слышал ни об одном собрании нацистов в их местах.

 В Чикаго голубоглазый блондин Херб Брин, который работал в криминальном отделе агентства новостей «City Press», вступил в местную нацистскую партию в качестве шпиона Антидиффамационной лиги (АДЛ) общества «Бней Брит». Он вспоминал: «Я вступил в нацистскую партию “Хаусфартерланд” на Вестерн авеню напротив парка Ривервью. Там было главное гнездо нацистов». В 1938 и 1939 годах Брин сообщал АДЛ обо всем, что делается у нацистов. Чего не знала АДЛ, так это того, что он сливал информацию о маршах и демонстрациях нацистов еврейским гангстерам. «Я маршировал с нацистами, — говорит Брин, — а потом возвращался с еврейскими бандами, и мы от души избивали их».

В крупнейшем городе Миннесоты Миннеаполисе в 1930‑е годы тоже существовало нацистское движение в лице «Легиона серебряных рубашек» Уильяма Дадли Пелли. Уроженец Калифорнии, Пелли успел поработать сценаристом, уголовным репортером, писателем и журналистом. Он ненавидел президента Рузвельта и мечтал избавить Америку от международного еврейско‑коммунистического заговора. Пелли заявлял, что создал движение «серебряных рубашек», чтобы «спасти Америку, как Муссолини со своими чернорубашечниками спас Италию, а Гитлер со своими коричневорубашечниками спас Германию».

В Миннеаполисе антисемитизм имел давнюю историю. Он был одним из немногих американских городов, где евреев не пускали в благотворительные клубы, такие как «Ротари», «Киванис» и «Лайонс». Пелли считал, что благодаря антисемитским традициям, существующим в Миннеаполисе, здесь ему легко будет завоевать сторонников. В то время королем местных казино был Дэвид Берман, союзник, а иногда и соперник Исидора «Кида Канна» Блюменфельда — главы еврейского преступного синдиката.

По словам дочери Бермана Сьюзен, ее отец презирал антисемитов и решил ликвидировать «серебрянорубашечников». Он выяснил, где они встречаются, и приготовил своих людей к облаве. Берман предупредил их, что они должны быть готовы выступить, как только он услышит о следующей сходке. Сообщение пришло во время букмекерской операции Бермана в отеле «Рэдиссон». Информант доложил, что «серебрянорубашечники» собираются сегодня в 8 часов вечера в Элкс‑Лодж. Берман тут же созвал своих людей. «Будьте в офисе к 7 вечера, приносите все что можете и приводите всех кого можете», — велел он. Когда люди собрались, Берман раздал кастеты и бейсбольные биты. Они сели в «кадиллаки» и отправились в Элкс‑Лодж, выжидая момент для нападения.

Как только лидер «серебряных рубашек» вышел на сцену и начал выкрикивать призывы покончить со «всеми еврейскими ублюдками в этом городе», часовой Бермана подал знак. Берман и его люди ворвались в двери и начали избивать всех, кто попадался им под руку. Началась суматоха, публика кричала и бежала к выходам вместе с теми из «серебрянорубашечников», кто еще мог стоять. Нападение длилось 10 минут. Когда все закончилось, к микрофону подошел Берман в окровавленном костюме. «Это предупреждение, — сообщил он с ледяным спокойствием. — Всякий, кто скажет хоть слово против евреев, получит то же самое. Только в следующий раз будет хуже». Он выхватил пистолет и выстрелил в воздух, после чего удалился вместе со своими людьми. Потребовалось еще два нападения, чтобы распугать всех «серебрянорубашечников». Берман и Блюменфельд откупились от полиции, и никаких арестов в связи с этими инцидентами не последовало.

«Серебряные рубашки» и «Германо‑американский союз» действовали и на Западном побережье, особенно в Лос‑Анджелесе. Хотя там их было немного, они отличались буйством и агрессией и взбудоражили еврейскую общину города. В момент наивысшей активности нацистов на Западном побережье летом 1938 года бандит Мики Коэн отбывал короткое заключение в тюрьме Лос‑Анджелеса. Он оказался в камере предварительного заключения в ожидании суда, когда на допрос привели Роберта Нобла, известного местного нациста, вместе с еще одним дружком. Коэн знал, кто такой Нобл, а Нобл знал, кто такой Коэн. Полиция допустила ошибку, посадив антисемитов вместе с Коэном и оставив их без присмотра.

Коэн рассказал о случившемся в своих воспоминаниях. Двое нацистов пытались скрыться, но Коэн тут же схватил их. «Я стал бить их головами друг о друга, — вспоминал он. — Их было двое, можно было подумать, что они станут сопротивляться, но они ничего не делали. Я их неплохо отделал. В конце концов, они оба полезли на решетку, а я их оттуда стаскивал. Они орали и вопили так, что все решили, что начался бунт».

Шум и суматоха привлекли внимание полиции. Но к этому моменту Мики опять уселся на свое место и как ни в чем не бывало читал газету. Дежурный офицер подошел к Коэну и потребовал рассказать, что случилось. «А что вы меня спрашиваете? — возмутился Коэн. — Я сижу тут и читаю газету. Эти двое ребят подрались друг с другом. Не знаю я, что случилось. Я не собирался вмешиваться». После освобождения Коэн с удовольствием рассказывал приятелям, как здорово было колотить антисемитов.

Когда новости о случившемся стали распространяться, Коэну стали звонить еврейские организации и общинные лидеры с просьбой помочь им противостоять нацистом. Одним из звонивших был судья‑еврей, который рассказал Мики о собрании «Германо‑американского союза». «Я ответил: ладно, не волнуйтесь», — рассказывал Коэн. Он собрал своих дружков по шайке и совершил налет на собрание нацистов. «Мы пришли туда, стали хватать все, до чего могли дотянуться, — все их кретинские знаки, разбивали их вдребезги и крушили все подряд. Никто не мог мне за это заплатить. Я выполнял свой патриотический долг. Нет таких денег, чтобы заплатить за это».

Что думали об этом руководители еврейских общин? Публично они выражали стыд и ужас по поводу преступной деятельности гангстеров, потому что те воплощали образ «плохого еврея» — злодея, который навлекает ненависть на всю общину. Частным образом они ценили бандитов, которые взяли на себя расправу с нацистами и антисемитами. Хотя гангстеры, возможно, и вызывали неприязнь еврейского истеблишмента, простые евреи, особенно молодежь, восхищались ими. Звезда ток‑шоу Ларри Кинг признавался, что в его бруклинском детстве «еврейские гангстеры были нашими героями. Даже злодеи были для нас героями». 1930‑е годы были временем, когда евреев подстерегала опасность. Для некоторых еврейских гангстеров это было время, когда они смогли сделать что‑то хорошее, чтобы защитить свою общину от нацистов и антисемитов.