Как Людовик XV изменил военное искусство

Мориц Саксонский: ловелас-философ

Пожалуй, ни один из полководцев 18-го столетия не пользовался такой славой и известностью при французском дворе как Мориц Саксонский. Кто-то считал его выскочкой и сыном отца-распутника, кто-то — ловеласом и интриганом, кто-то авантюристом и любителем пощекотать себе нервы. Однако вряд ли кто-то из друзей и знакомых его молодости мог предположить, какой воинский талант и полководческое дарование скрывалось за этими ярлыками. В 1736 году удачливый французский генерал Мориц Саксонский тяжело заболел и слёг — казалось, что дни его сочтены. Находясь между жизнью и смертью, всего за несколько дней Мориц составил своё знаменитое произведение — «Мечтания о военном искусстве». Эта работа, одновременно восхваляемая и презираемая полководцами последующих эпох, оказала самое решительное влияние на воспитание и формирование офицеров и генералов — последователей Морица. Что же такого необыкновенного было в записках генерала, что позволяет некоторым специалистам ставить его на одну ступень с Цезарем, Макиавелли и Клаузевицем?

Нельзя сказать, что к моменту написания «Мечтаний» Мориц добился многого: он действительно поучаствовал в нескольких кампаниях, воевал под началом лучших полководцев своего времени и даже успел покомандовать войсками в войне против собственного единокровного брата. Впрочем, ни притязания на трон и двор, пусть и в захолустной Курляндии, ни громкие победы и триумфы пока так и не достались полководцу. И тут из-под пера будущего маршала выходит труд столь глубокий и осмысленный, что трудно поверить в то, что сам Мориц надиктовал текст «Мечтаний» за каких-то шесть дней. В работе полководец продемонстрировал понимание сущности военного искусства, а осуществление предложенных им идей стало возможно лишь десятилетия и даже века.

Так, например, Мориц был горячим сторонником воинской повинности, однако в его время представить «вооружённый народ» во Франции Людовика XV было решительно невозможно. Более того, Мориц специально оговаривает, что чтобы призыв воспринимался гражданами как дело чести, «необходимо не делать никаких различий между бедными и богатой знатью и быть непоколебимыми в исполнении этого закона».

Ему же принадлежит развитие популярной в ту пору мысли о создании самостоятельных оперативных единиц, способных действовать как на поле боя, так и на театре военных действий. Справедливости ради стоит сказать, что подобного рода эксперименты проводились в армиях самых разных государств. В России, к примеру, был создан Санкт-Петербургский легион, в состав которого вошли пехотные, конные и артиллерийские части. Однако из-за несовершенства организационной структуры и несогласованности деятельности командиров подразделений опыт был признан неудачным. Только более чем через полвека во Франции начала появляться устойчивая корпусная и дивизионная структура, заменившая прежние спонтанные и временные соединения.

В области техники Мориц мечтал о внедрении amusette — собственного изобретения, представлявшего собой нарезной карабин-пушку, заряжающийся снизу казённой части — на манер магазинных винтовок 20-го века. Впрочем, пока войска довольствовались лишь фузеями, Мориц уверял, что огонь, даже залповый, не так опасен и предлагал обучать войска штыковому бою. Кроме того, генерал отстаивал мысль о необходимости создания специальных отрядов, состоящих из наиболее метких стрелков. Как фортификатор Мориц был последователем Петра Великого и строительству траншей предпочитал возведение редутов, подобных Полтавским.

Маршал Франции, фаворит, пророк?

В вопросах ведения войны саксонец был из плеяды великолепных полководцев, хорошо знавших о том, чего стоит одна минута опережения и минута промедления. «Вся тайна манёвров и боёв заключается в ногах» — пишет он, предвосхищая суворовскую «быстроту». А строки, посвящённые определению морального фактора на войне, заставляют вспомнить наполеоновское «три к одному» в соотношении морали к материи. «В битвах побеждают не крупные армии, а хорошие» звучит как «не числом, а умением», ну, а попытка наступить на привилегии принцев крови и богатых дворян выдают в Морице чуть ли не революционера. Дело здесь было, конечно, не в политических взглядах сына саксонского курфюрста и польско-литовского короля. Удовлетворение прихотей юных аристократов, требовавших командование полком, было для духа офицеров не менее разрушительным, чем перехват коммуникаций противником. Принцы, герцоги и многие другие должны были добиваться назначений «выдающимися заслугами» — неудивительно, что многие придворные Людовика XV ненавидели Морица куда сильнее его врагов.

Мориц Саксонский был из тех, кто выступал против всяческого методизма и шаблона в военном искусстве. Полководцу он рекомендует не стесняясь косых взглядов вникать в самые разные аспекты военного дела и совсем не для того, чтобы блеснуть знаниями перед дамами. Самого генерала тесное знакомство с солдатским бытом привело к мысли о необходимости всестороннего упрощения солдатского мундира, отмене неудобных кос и буклей, замене шляп на каски или шлемы, введении шинелей. В вопросах питания Мориц предложил ввести централизованную ротную кухню вместо питания по палаткам (отделениям), существовавшем при нём. Когда же питание на кухне невозможно, следует снаряжать солдат русскими сухарями, «потому что они не крошатся и имеют удобные размеры». Марш под барабан в ногу — один из самых стереотипных элементов военной действительности по сей день — был распространён во французской армии именно с подачи Морица Саксонского, который считал это лучшим способом сохранить силы своих солдат и придать маршу организацию.

Все эти многие другие замечания полководца демонстрируют недюжинный ум и блестящие аналитические способности автора. Конечно, в своих построениях Мориц заходит подчас чересчур далеко, однако направление его мыслей и даже конкретные предложения в большинстве случаев были верными, что подтвердила сама история военного искусства. В широком смысле последователями Морица можно назвать как Фридриха Великого, так и Суворова и Наполеона. Прошли годы, и нарезные штуцеры стали обыденным явлением в армиях, войска были сведены в дивизии и корпуса, тактическую схему применения кавалерии существенно расширили уланы, о внедрении которых Мориц писал ещё задолго до их распространения. Сам полководец благодаря своим обширным (нередко любовным) связям при французском дворе сумел сохранить влияние на Людовика XV.

Когда в 1740 году началась новая большая война, Мориц первоначально возглавил отряды французских добровольцев, сражавшихся против Марии Терезии, после был фактическим, а затем и формальным командующим войсками в войне. Взятие Праги в 1742 году было несомненным тактическим и политическим успехом Морица, получившего за это маршальский чин. Вершиной полководческих достижений саксонца по праву считается битва при Фонтенуа — одна из самых напряжённых и тяжёлых для французского оружия. Признанием заслуг маршала стал действительно королевский подарок — замок Шамбор, построенный некогда самим Леонардо да Винчи. Здесь мечтатель предавался вполне земным удовольствиям, проводя время в компании актрис, куртизанок и молодых девушек. Весьма вольный образ жизни, вероятно, сильно её укоротил, так что 20 ноября 1750 года Мориц Саксонский скоропостижно скончался от обострения водянки. Для большинства он так и остался распутным сыном отца-распутника, а о любовных похождениях Морица говорили и говорят чаще, чем о военных походах. На деле же фигура Морица Саксонского особенно замечательна своими полководческими и аналитическими дарованиями. Именно поэтому маршал-мечтатель занимает достойное место среди классиков истории военного искусства.