Как в эпоху Нового времени шотландцы впали в антиведовскую истерику

Трубный глас пастора

Шотландский теолог 16 века Джон Нокс так ревностно боролся за праведность, что теперь считается одним из четырёх столпов кальвинизма. Особого внимания удостоились женщины, роль которых выходила за пределы традиционного «киндер, кухен, кирхен».

От королев Елизаветы Английской и Марии Шотландской у проповедника так бомбило, что он отгрохал памфлет «Трубный глас против чудовищного правления женщин». В нём Нокс поучал: «Ставить женщину управлять царством, нацией или городом — отвратительно, противоестественно и богохульно, это наиболее всего противоречит Божьей воле и установленному порядку, и в конечном счёте извращает божественный порядок и справедливость».

Мужчинам с Ноксом тоже было непросто. Любой мелкий грешок провоцировал у преподобного свирепую реакцию: «Пособник Сатаны! Наказать! Сжечь!».

Проповедями Нокс не ограничивался. Под его влиянием и в его редакции в 1563 году приняли антиведовской акт. Мягкое наказание для ведьмы исключалось — её следовало карать со всей свирепостью средневекового закона, чтобы мир и небеса видели: грех отмщён!

Взгляды Нокса медленно, но верно проникали в органы власти, аристократические круги и университеты. Проповедник скончался в Эдинбурге в 1572 году, но дело его процветало. У Нокса было множество сторонников и учеников, и уже к началу 17 века вся Нижняя Шотландия носилась, как бешеная, с идеями строительства «истинно божественного общества», в котором нет места пороку. На грешников смотрели как на дерьмо, которое нужно прибрать.

Под руководством местных кальвинистов приходы быстро превратились в нечто среднее между ку-клукс-кланом, гитлерюгендом и сборищем хунвейбинов. Настоящий шотландец должен был донести на соседа, если тот нарушал заповеди. Проработка велась очень серьёзно: уличённый в грехе должен был немедленно публично «саморазоружиться» перед партией и конгрегацией. Иначе прогиб не засчитывался, и обвиняемому приходилось повторять своё выступление на бис до морковкиного заговения. Не каяться и пойти против церкви — такой опции (у обычного человека) вообще не было.

В 1704 году «ведьма» Изабель Адамс покаялась перед священником, властями и старейшинами общины в том, что «заключила договор с дьяволом, приняла его крещение и участвовала во встречах с ведьмами и дьяволами». Те покачали головами и тоном Станиславского сказали: «Как-то неубедительно». «Ведьме» пришлось каяться перед заключёнными в тюрьме и перед тысячами членов конгрегации…

Англичане смотрели на весь этот аттракцион с нескрываемым ужасом. Ярый поборник веротерпимости Уильям Кларк в 1652 году писал о кальвинистах: «Церковь хуже, чем римская, поскольку последняя не поступает столь скверно, используя тайну исповеди».

Насмотревшись на пресмыкания грешника, местные власти, которые часто были и церковными властями, решали, что с ним делать дальше. Его могли оштрафовать или отдать под суд.

Тесный союз суда и короны

С судом всё было просто. И в Англии, и в Шотландии пытки были запрещены и требовался сбор доказательств. Но на почве борьбы с нечистой силой в Шотландии на эту норму просто забили. Женщин пытали и устраивали испытания в духе «выплывет — значит ведьма, а нет — упокой, Господи, душу верной рабы твоей».

Высшая судебная власть страны — Тайный совет — активно подстёгивала антиведовскую истерию на местах, штампуя направо-налево разрешения на массовые преследования «сатанинского отродья». Королевские советники в буквальном смысле видели ведьм в гробу, поскольку творили те немыслимые преступления.

Например, в 1645 году ведьма Элен Кларк взяла и утопила целый рыболовецкий флот в Лите. А ведьмы из Аллоа обвинялись в 1659 году в том, что они обосновались на рудниках лорда Марра «подобно гаргульям и драконам, мешали рабочим и топили их». Виновниц, как и полагается, жестоко покарали.

А уж если дело происходило на фоне восстаний или заговоров, как в 1590–1591 годах, суды над ведьмами усугублялись общественной истерией и паникой. Она охватывала всех — от побирушек до короля Якова VI Стюарта. Вторая волна массовой истерии в 1597 году практически совпала с подавлением мятежа ещё более упоротого крыла шотландских кальвинистов.

В результате всех этих зигзагов шотландской истории король родил свой самый знаменитый труд — «Демонологию». Там он разгулялся! Ведовство, по Якову, было не просто отходом от истинной веры, но и предательством короля, государственной изменой.

Труды Нокса не пропали зря, а положение обвиняемых стало просто диким.

Раньше Тайный совет теоретически мог отмахнуться от подобных ценных сведений, но теперь это было сообщением о госпреступлении. К тому же возмущение ведьмами могло спровоцировать бунт. Семнадцатый век в Шотландии был очень бурным, и, если казнь ведьм помогала властям утихомирить население, они легко шли на это. Практически все волны охоты на ведьм между 1590-м и 1662-м годами происходили во время революций, войн, бунтов, религиозной и политической истерии, которые их усиливали.

В преддверии вторжения Кромвеля, в 1649–1650 годах, у шотландцев случилась антиведовская мегаистерика. В короткий период они казнили более 300 «ведьм». Почему-то это не помогло: Кромвель вторгся в страну и разгромил шотландскую армию при Данбаре.

Теоретически эдинбургские судьи, более рациональные и не принимающие близко к сердцу народные суеверия, могли бы сдержать антиведовскую истерику на местах. Но до какого-нибудь Инвернессшира они добрались только к 18 веку, и это тут же привело к падению числа обвинений в ведовстве.

Чёртовы саддукеи!

Но всё хорошее рано или поздно кончается. Сначала в Англии случилась реставрация Стюартов, а потом и «Славная революция» 1688 года. Кальвинисты внезапно осознали, что жечь направо и налево ведьм — как-то не очень. Да и в «святое общество» вера как-то поугасла, нравы смягчились, и всё больше людей стали считать, что «ведьм» просто не существует.

«Последние дни настают, точно скоро Второе пришествие», — подумали кальвинисты и стали с ещё большей прытью искать дьявола. И немедленно обнаружили его происки в действиях одержимых, на которых в конце 17 века началась настоящая мода.

К их ужасу, далеко не все разделяли кальвинистский энтузиазм. Презренные материалисты отрицали действия духов и почитали за фигню и выдумки воображения. Мол, раз мы не можем это потрогать, замерить и увидеть — его и не существует. Кальвинистам это не помешало казнить в 1697 году одержимую Кристину Шоу и её товарок по несчастью, но веру в ведьм и всяческие духовидческие чудеса это изрядно подкосило.

Между тем, обещанное «второе пришествие» так и не наступило. Население и образованное общество всё меньше верило в духов и ведьм. Кальвинистам осталось лишь аккуратно свернуть богоизбранную деятельность и заняться земными вопросами: как заработать миллион на работорговле или сподвигнуть соседей на создание сберегательной кассы.

К концу 18 века шотландские ведьмы и охота на них остались только в легендах — откуда потом они перекочевали в многочисленные сочинения романтиков, от Роберта Бёрнса до Вальтера Скотта.