Как в XVII—XVIII веках смерть собирала своих жертв без сражений и боев: изнанка галантного века

…но по завершении кампании вернулась на зимние квартиры, лишившись 20, а то и 30 процентов своего состава. Сейчас такое кажется совершенно невероятным. Нынешние армии утратили бы боеспособность и при меньших потерях, но армии эпохи «войн в кружевах» или наполеоновских войн сохраняли боеспособность и легко переносили такие жертвы. Удивительно…

Сражения как таковые вносили в счёт потерь совсем небольшой вклад. Например, в битве при Ватерлоо, ставшей последним генеральным сражением наполеоновских войн, общие потери убитыми составили лишь около 15 тысяч человек, то есть около 7 процентов от численности армий, участвовавших в баталии. Для сравнения: потери в крупных сражениях Второй мировой войны (если не случалось масштабных окружений, когда потери резко росли за счет пленных) достигали 7-8 процентов. В знаменитой Берлинской операции Красная армия потеряла убитыми 78 тысяч человек — примерно три процента от общего количества задействованных войск. Такой процент не слишком отличается от того, что сейчас может быть признано нормой. Но куда же пропадали от четверти до трети армии в эпоху, которая близка к нашему времени и кажется нам вполне цивилизованной?

Ответ прост: большей частью жертв в это время мы обязаны тогдашнему состоянию медицины. Надо сказать, что жизнь в кажущиеся порой очень красивыми времена «старого режима» — в XVIII столетии и в викторианскую эпоху — на самом деле была очень сурова и не прощала ни малейшей небрежности. Воспаление лёгких или кишечная болезнь означали практически неминуемую смерть, а дети уже в юном возрасте наблюдали гибель половины братьев и сестер.

Со взрослыми дело обстояло немногим лучше — в основном за счёт того, что до зрелого возраста доживали те, у кого иммунитет был сильным, а здоровье крепким.

Когда огромные массы народа скапливались в армии, ситуация резко осложнялась. Проблем было множество. Вплоть до XIX века снабжение войск в значительной степени строилось по ещё средневековой модели: каждый полк сам за себя. Централизованные системы обеспечения армии появились достаточно поздно и пришли к современному состоянию относительно недавно — по-настоящему, уже в ХХ веке. Поэтому любые перебои с едой и одеждой очень больно били по армии. Если еда не поступила роте — ничего страшного, солдаты найдут пищу поблизости, если полку — это большая проблема, прокормить его сможет лишь большое село или город. Если же припасов лишилась дивизия или корпус, то скорее всего на марше эти войска понесут неизбежные потери. Насколько зависимы массовые армии от системы снабжения, показала Отечественная война 1812 года: небоевые потери были огромны не только у французов, но и у русских, наши точно так же страдали от холода и нехватки провизии.

Медицина еще 150-200 лет назад испытывала серьёзные затруднения в области полевой хирургии, не знала наркоза и антисептики. Поэтому тяжелораненый солдат, как правило, либо выходил из рук эскулапов инвалидом, либо его ждала смерть. Но даже попасть к врачу было необычайной удачей. Регулярная военно-медицинская служба появляется только в XIX веке (в России — при императорах Павле I и Александре I), а до этого пребывание лекарей в военных частях, конечно, признавалось полезным, но носило бессистемный характер, и обычно врачи сосредотачивались в госпиталях, до которых солдат ещё должен был как-то добраться живым.

Кроме того, скопление людей на небольшой площади всегда оказывалось рассадником разнообразных инфекций, которые зачастую были смертельны. Если полк живёт в казармах или расквартирован в одном населённом пункте, то вероятность быстрого распространения эпидемии резко растёт, так как военные регулярно собираются вместе. А уж заболеваемость венерическими болезнями среди солдат была колоссальной проблемой для всех армий и в ХХ веке.

Не забудем и про незначительные для того времени мелочи, которые нам сегодня кажутся немыслимыми. Так, обувь солдата до XIX века делалась без учёта размеров. Предполагалось, что военный люд постепенно разносит тяжёлые башмаки, сделанные из твёрдой кожи и подбитые железными гвоздями. Кстати, и весили они столько, что нынешняя военная обувь кажется в сравнении с ними балетными пуантами. Или, скажем, амуниция. Солдат в XVIII веке носил на себе огромный груз, состоявший из тяжёлого кремнёвого ружья (знаменитая английская «смуглянка Бесс» весила более 4 кг), запаса патронов к нему, полноценного холодного оружия (тяжёлой шпаги или тесака). Да и мундир весил немало. А всё снаряжение и вооружение солдат носил на прочных кожаных ремнях, рассчитанных на долгие годы службы и тоже отнюдь не невесомых.

Теперь представьте, как с этим грузом под палящим солнцем или холодным осенним дождём (зимой, к счастью, в это время старались не воевать, кроме некоторых фанатиков вроде Фридриха Великого, который плевал на условности) солдат должен проделывать ежедневные марши, а потом устраиваться на ночлег в поле или в лесу, когда единственное, что будет его согревать, — остывающий за ночь костёр. Палатки? Забудьте, это предмет роскоши, если вспомнить, что французская армия в Революцию и при Наполеоне вообще не имела палаток. Считалось, что французский солдат должен быть достаточно крепок, чтобы спать на куче веток, завернувшись в одеяло, а дождь не должен его сильно беспокоить.

Разумеется, в таких условиях требования к здоровью солдат были исключительно высокими. Не случайно в России крестьянина, уходящего в солдаты, односельчане считали почти что умершим. Приходя в армию, он оказывался в условиях самого сурового отбора, когда все имевшие хоть какие-то проблемы со здоровьем погибали, а выживали лишь самые сильные и крепкие.

Но у медали была и другая сторона: обычно, если солдат переживал трудности первых лет службы, он приобретал столь могучее здоровье, что действительно мог спокойно переносить голод, холод и тяжёлые ранения. Свидетельства современников, пишущих о XVIII–XIX веках, полны рассказов о старых солдатах, которые, уже давно покинув службу, сохранили энергию и силу, мало в чём уступая молодым.

Приученные за долгие годы к службе, эти ветераны тяготились мирной жизнью и часто доживали свой век в инвалидных командах или служили городскими стражниками и швейцарами в богатых домах.

Описанная картина ушла в небытие вместе с рекрутскими/наёмными армиями. Создание призывной системы и массовый набор в войска молодёжи резко повысили общественное внимание к военным проблемам, в том числе и к потерям, которые теперь старались сокращать. Ну и прогресс на месте не стоял: XIX век, особенно его вторая половина, — время стремительного прогресса военной медицины. Так что массово гибнуть вне поля боя солдаты перестали.