Кровать как место общего пользования: почему в старину было важно, хорош ли твой друг в постели

Кровати существуют не для всех

До девятнадцатого века кровати были не слишком-то распространены, если брать жизнь не только элит, а населения разных стран вообще. За норму было спать: на сене в сарае, на рабочем месте (под столом или на столе), на широкой лавке, которая днём заменяла стулья за обеденным столом, на плоской крышке сундука, которые использовались вместо комодов, на печи, на специальной полке (полатях) и даже просто сидя там, где удалось приткнуться и согреться. Такие условия сна были нормой для большинства не только в России: прислуга, ремесленники, крестьяне в Европе тоже в большинстве своём обходились без отдельной кровати. В Азии же часто спали вообще на ковре или другой подстилке.

Кровати вне богатых домов существовали обычно или для центральной супружеской пары в семье — чтобы было, где ночью исполнять супружеский долг — или огромные, для всей семьи. В Средние века и не только на обширном ложе родители и дети укладывались вместе, соблюдая только разделение на женскую и мужскую половину. Откуда же брались новые дети? В том числе из того факта, что в центре оказывались мать и отец. Бурный секс был не в моде — скорее, нормой была тихая возня, так что детей не боялись смутить.

В Европе в восемнадцатом веке индивидуальные кровати также имели форму шкафов, внутри которых очень часто можно было спать только полулёжа, то есть практически сидя, и нижние ящики которых при необходимости использовались для того, чтобы уложить детей или гостей.

В Голландии времён Рембрандта получили распространение супружеские постели на высоких ножках. Под такую кровать при необходимости клали гостя, а также можно было поставить сундуки, чтобы не загромождать пространств.

Одиночная кровать, на которой можно вытянуться во весь рост и которую ни с кем не надо делить, очень медленно завоёвывала себе место даже в богатых домах, и тому было веская причина: ночью было трудно протопить каждую спальню, и теплее было спать хотя бы по двое. Если ребёнок был один, рядом с ним ложилась няня; позже она перебиралась на сундук, диван или просто в кресло.

Гостей оценивали по тому, насколько с ними хорошо в постели

До самых недавних времён нормой было делить кровать не только с родственниками и прислугой. Вспомните, что перед самой революцией во многочисленных рабочих бараках было популярно посменное (по восемь часов) пользование одной кроватью тремя разными людьми. Бельё при этом менять было не принято, а порой его не существовало вовсе. В книгах девятнадцатого и тем более восемнадцатого века можно встретить ситуацию, когда двум незнакомым людям приходится делить один гостиничный номер, и само собой подразумевается, что они ложатся в одну постель, а не пытаются задействовать диван (впрочем, диван в дешёвых гостиничных номерах был редкостью).

Бывало, что одну комнату в восемнадцатом веке доводилось делить незнакомым джентльмену и даме, и в таком случае джентльмен демонстративно садился спать в кресло, развернув его спинкой к постели, отданной даме. Поскольку дамы не путешествовали совершенно одни, тут же на чемоданах или небольшом комнатном сундуке пристраивалась кое-как подремать горничная дамы — если только ей не удавалось найти местечко в комнате для прислуги и дама не была намерена этим воспользоваться.

Если в гостинице постель была не поводом для знакомства, то в домашней обстановке человека запросто судили по тому, каков он в хозяйской постели — тем более, что в холодное время года в ней не только спали, но и ели, и читали, и писали, и играли в настольные игры, хотя это и порицалось обществом как признак лени и несобранности. Воспитанный человек должен был вовремя переодеваться и дисциплинированно терпеть холод.

Более того, в шестнадцатом и семнадцатом веке в постели с друзьями проводили время не только в том случае, если они издалека приезжали с ночёвкой — нормально было пригласить друзей именно для того, чтобы совместно спать, есть, играть и болтать под периной. Такое времяпрепровождение заставляло оценивать друзей гораздо шире, чем по одному только признаку интересной беседы. Важными становились такие моменты, как чистоплотность, готовность просидеть день с открытым или закрытым окном, степень природной подвижности и умения её сдерживать и, конечно, храп или его отсутствие.

Всё могут короли

Королям и королевам доводилось пользоваться кроватью и в одно лицо (или в два, если им нравилось ночевать друг с другом), но даже это не означало уединения. Во-первых, в спальне с самой первой брачной ночи присутствовали разные люди: чтобы было ясно, что брачная ночь состоялась, а также просто потому, что нормально было держать прислугу на подхвате в своей спальне. Некое подобие уединения при этом давал балдахин, но он ничего не мог сделать с тем, что, по этикету, практически во всех странах Европы раздевали монархов для отхода ко сну настоящие толпы людей — и одевали с утра тоже.

Конечно, были короли, которым это не нравилось. Например, Людовик XIII удивлял окружающих тем, что стремился к самостоятельности в таких вещах, как мытьё головы, застилание постели и так далее. Но дело было, скорее всего, не только в желании быть самостоятельным, но и в том, что это давало предлог выслать из спальни лишних людей и хоть немного побыть с собой наедине.

В Средние Века также был очень странный обычай, согласно которому молодые супруги могли лежать в кровати на улице, на глазах всех людей, чтобы их брак был признан консумированным. Это был символический акт, собственно половый акт, подтверждающий брак, проходил в большинстве случаев без свидетелей. В некоторых при нём должен был присутствовать синьор, чтобы, так сказать, благословить своим присутствием молодых — но в какой-то момент синьоры стали откупаться от этого обычая, посылая вместо того молодым подарок. В других случаях в свадебную ночь молодых вели или несли в спальню, раздевая на ходу, отпуская шутки, из которых было ясно, что надо будет точно сделать, и порой оставаясь у супружеской постели и комментируя происходящее.

Этот обычай иногда использовался для публичного закрепления союза двух правителей: они лежали на виду у всех, словно молодожёны, в одной постели, давая убедиться, что союз совершён и действителен.