Легенды и выдумки об Иване Грозном

«Говорят, что я зол и склонен к гневу, но я караю только злых, а ради доброго готов снять и цепь и шубу со своих плеч. Пусть паны присылают на службу к царю или к его сыновьям своих детей, тогда они на деле смогут убедиться в том, злым или добрым является царь Иван».

Так Иван Васильевич говорил с гонцом от Сената Речи Посполитой в 1572 году, пытаясь избраться на польско-литовский трон. Как видно, уже при жизни Ивана Васильевича о нём ходили мрачные слухи, и у них были серьезные основания. Только за годы опричнины (1564-1572), согласно подсчётам историка-классика Руслана Скрынникова, было уничтожено более 4,500 представителей именитых боярских и княжеских родов, в том числе непосредственные родственники Ивана Васильевича, причем казни часто были совершенно изуверскими – придворного лекаря Бомелия зажарили на вертеле, от дипломата Висковатова заживо отрезали куски мяса. 

Какими бы ни были зверства Ивана, бежавшие из страны русские и иноземные служивые люди часто желали сделать его образ еще более чудовищным в глазах современников. Немецкий наёмник Генрих фон Штаден, польский шляхтич Войтех Шлихтинг, ливонские дворяне Иоганн Таубе и Элерт Крузе – только несколько имен тех, кто в своих сочинениях, как пишет историк Борис Флоря, наряду с объективно верными сведениями, приводили и мифы, которые намеренно «дискредитировали царя в глазах христианской Европы».

Многие мифы о себе Грозный создавал и распускал сам, а документы, способные пролить свет на истинное положение дел, уничтожал в политических целях; кроме того, последующие биографы, литераторы и историки изрядно развили миф об Иване Грозном, и на сегодняшний день фигура этого царя в массовом сознании остается значительно более монструозной, чем позволяют судить источники.

Миф о «железном мужике»

Хороший пример современного мифотворчества – история о «железном мужике Ивана Грозного», родившаяся в рунете примерно в 2015 году. Выдуманная от начала до конца статья гласит, что якобы в Нидерландах был найден архив купца Вёма, якобы бывавшего при дворе Ивана Грозного и видевший там робота – «железного мужика», который «прислуживает царю за столом, подает ему при ошеломленных этим зрелищем гостях кафтан, метет метлой двор», а внутри него были «​​шестерни и пружины, двигавшие руки, ноги и голову». Разумеется, при проверке этой информации в госархиве Нидерландов выяснилось, что никаких дневников купца Вёма в голландских архивохранилищах нет. Растиражированный по сотням сайтов, фейк добрался даже до документального фильма об автоматонах, который крутился по телеканалу «Культура». А всё потому, что Иван Грозный – крайне «хлебная» тема для недобросовестных журналистов, писателей, изобретателей газетных сенсаций и прочих инфоцыган. Так было и в XVI-м веке, ещё при жизни самого царя, про которого мы даже не можем с уверенностью сказать, что современники звали его «Грозным».

При жизни царя вряд ли звали «Грозным»

Русским XVI-го века слово «Грозный» скорее напоминало не об Иване IV Васильевиче, а о его великом деде, Иване III, основателе Московского государства – при нём был построен Московский Кремль с Успенским собором и в Стоянии на Угре 1480 года побеждено ордынское иго. Однако эпитет «грозный» в русском языке того времени не имел тех коннотаций, что сейчас. 

«А если захотят они, цари и вели­кие князья, исполнить то, что им полагается и власть употребить, то­гда укрепят они города и царства свои могучими воинами, добудут быстротекущую и суетную славу мира сего войнами и доблестью храбрости своей. Вот таким следует царю быть грозным!» – читаем в современном переводе «Беседы валаамских чудотворцев» 1551 года. Здесь «грозный» означает «сильный, могущественный», и именно в этом значении слово и употребялось в отношении великого князя Ивана III Васильевича.

Как утверждает филолог Екатерина Гудкова, эпитет началу употребляться по отношению к Ивану IV Васильевичу в народных песнях второй половины XVI века. А в общее употребление в русской историографии его ввёл один из первых русских историков, Николай Карамзин, в 1818 году написавший: «по темным слухам о жестокости Иоанновой доныне именуют его только Грозным».

Грозный не был дряхлым старикашкой

Задумывались ли вы когда-нибудь, откуда взялся образ Ивана Грозного как сгорбленного старика с орлиным носом и острой бородой – учитывая тот факт, что на сегодняшний день известно всего одно прижизненное изображение Ивана Васильевича, да и то в виде оттиска на кожаной обложке книги?

Этот образ был создан в конце XIX века Фёдором Шаляпиным, который играл Ивана Грозного в постановке оперы Николая Римского-Корсакова «Псковитянка» в 1896 году, а затем воплотил образ для фильма «Царь Иван Васильевич Грозный» (режиссер – А.И.Иванов-Гай, 1915).

Образом Шаляпина была задана тенденция изображать Грозного именно с этими чертами – в фильме Сергея Эйзенштейна «Иван Грозный» (1945; 1958) в этом же образе появляется Николай Черкасов.

И конечно, Грозный в «Иван Васильевич меняет профессию» Гайдая (1973) не просто пародирует образ, воплощённый Николаем Черкасовым – в фильме Гайдая Юрий Яковлев появляется в одном из царских костюмов, фигурировавших в фильме Эйзенштейна. 

Наконец, самым современным и наиболее маниакальным воплощением этого образа Грозного стала роль Петра Мамонова в фильме Павла Лунгина «Царь» (2009). Но был ли Иван Васильевич таким в реальности?

Посол Священной Римской империи Даниил Принц, дважды бывавший в Москве у Ивана Грозного, описывал 46-летнего царя: «Он очень высокого роста. Тело имеет полное силы и довольно крепкое, большие узкие голубые глаза, которые все наблюдают самым тщательным образом. Челюсть выдающаяся вперед, мужественная. Борода у него рыжая, с небольшим оттенком черноты, довольно длинная и густая, вьющаяся, но волосы на голове, как большая часть русских, бреет бритвой. В руке посох с тяжелым набалдашником, символизирующий крутизну государственной власти на Руси и великое мужское достоинство самого Царя».

Сохранившиеся в Архангельском соборе Московского Кремля останки Ивана Грозного – это останки человека ростом около 180 см и весом порядка 90 килограмм, богатырского телосложения – совершенно непохожего по этим параметрам ни на измученного Грозного в образе Петра Мамонова или на женственного царька Николая Черкасова.

Опричнина не была просто чередой репрессий

Период так называемой опричнины (1564-1572) сейчас ассоциируется только с чем-то вроде нашей, отечественной Варфоломеевской ночи. С этим событием опричнину и принято сравнивать – дескать, католики во Франции в августе 1572 года за одну ночь убили более 30 тысяч гугенотов, а Иван Грозный за всю опричнину казнил только 4500 представителей знати. Однако такое сравнение неправомерно: во-первых, 4500  – это только примерное число упомянутых в поминальных списках, составленных по приказу самого царя, а не какая-то точная статистика. Кроме того, неназванных жертв опричного террора было гораздо больше, потому что по своей сути опричнина была войной Ивана Грозного с русскими княжескими и боярскими родами, а проиграли в этой войне обе стороны.

Напомню, в 1564 году царь совершил «великий подъём», собрав свое имущество, двор и казну и выехав из Кремля в большое паломничество, конечным пунктом которого стала подмосковная Александрова слобода. Вскоре в Москву были направлены письма царя, в которых он обвинял бояр и чиновников в расхищении государственных земель и покрывании преступников. Как аргументировал Грозный, «собрав себе великие богатства, они о всем православном христианстве не хотят радети и от недругов его от Крымского и от Литовского и от Немец не хотя крестьянства обороняти».

Царь Иван открыто выступал против старомосковской знати, заявляя, что ее представители мешают ему управлять страной. Для ликвидации привилегий старой знати Грозный учредил систему земщины и опричнины – в «земщину» было отнесено большинство земель государства, а в «опричнину» – земли, принадлежавшие царю. На 8 лет Грозный сформировал на этих землях как бы государство в государстве, со своими учреждениями – приказами, своим войском опричников (изначально около 1000 человек), объединённым в псевдо-монашеский орден, и своей столицей в Александровой слободе. 

В опричнину входили отдельные местности (например, соляные прииски) или даже районы городов. Управлял опричниной лично царь, а земщина находилась якобы под контролем Боярской Думы. Само же слово «опричнина» – от слова «опричь», «кроме».  

Зачем Грозному было нужно это разделение земель? По своей воле он мог определить любые уделы в опричнину, выдав их за службу членам все разраставшегося опричного войска – а исконных владельцев этих земель переселяли со всеми семьями и крестьянами в другие части государства, причем уделы им выдавали там не в пример меньшие, чем те, которыми они владели. С противниками таких переселений, как мы знаем, расправлялось то самое опричное войско. Цель очевидна – лишить представителей старых русских родов, владевших вотчинами (землями, передававшимися по наследству) в центральных регионах Московского царства, их опоры и источников дохода, чтобы они не могли объединиться и свергнуть государя и власть московских царей в целом.

Разумеется, в ходе такого перераспределения земель полегли не только те пресловутые четыре с лишним тысячи помянутых в царских синодиках бояр и других служащих, а еще были переселены и лишены корней множество крестьян, посадских людей, дворовых и холопов, разрушены торговые и деловые связи. Напомню, что репрессии Ивана Грозного распространились и на его дальних и близких родственников-Рюриковичей. Например, двоюродного брата князя Владимира Старицкого он вынудил принять яд, его мать Ефросинью убили наемники. За время опричнины были казнены представители множества княжеских родов, родственных Рюриковичам – таких, как Оболенские и Вяземские. 

В результате царских репрессий на московский трон осталось так мало претендентов, что династия, как мы знаем, вскоре пресеклась. А учетные документы по московским землям за пару следующих десятилетий после опричнины показывают, что большая часть хозяйственных земель были заброшены: «…опритчиные на правежи замучили, дети с голоду примерли», «опритчина живот пограбели, а скотину засекли, а сам умер, дети безвесно збежали», «опричиныи замучили, живот пограбели, дом сожгли».

Имущественные основы старого вотчинного дворянства все же не были подорваны – слишком уж много было вотчинников, а вот хозяйство страны потерпело серьезный урон. Опричное войско же было распущено царем после того, как в 1571 году не сумело защитить Москву от набега крымского хана Девлет-Гирея. Попытка Грозного избраться на трон Речи Посполитой в 1572 году не состоялась – гордый царь не желал сам посылать гонцов с предложением, а ждал их от поляков, которые в итоге избрали себе Генриха Валуа. Из всех мифов об Иване Грозном всё же миф о его жестокости оказывается сущей правдой: в борьбе за охрану своего права на трон царь подорвал основы династии и умер, скорее всего, будучи отравленным какими-то внутренними врагами.