Османский пирог

На днях Россия отменила перелеты в Турцию, напрочь испортив планы на отпуск и настроение множеству граждан. Официальная причина — коронавирус. Неофициальных причин несколько, и все они связаны с политикой. И они не покажутся непонятными тому, кто хорошо представляет себе, что такое Турция.

Главное, что нужно понимать и помнить о Турции, — это все еще Османская империя. Обрубленная со всех сторон, перепрошитая, раскромсанная и посыпанная дустом, но все-таки еще она. Не очень хладный ее труп.

Вспомним, что остальные территории рухнувшего гиганта по большей части не являются украшением планеты. Балканский котел, ставший родоначальником двух мировых войн и чуть не приведший к третьей, Сирия (без комментариев), арабо-израильский конфликт (не к ночи будь помянут), войны Ближнего Востока и революции в Северной Африке — как видим, покой и процветание пока страшно далеки от многих бывших османских провинций и колоний. Да что далеко ходить, возьмем хоть Крымский полуостров — тоже ведь жемчужина из османского тюрбана. То есть жуткие последствия распада Османской империи продолжаются уже без малого сто лет и завершения мероприятий пока, похоже, не намечается.

Разрушение практически любой империи — это всегда событие масштабное и драматическое, но обычно способствующее развитию цивилизации в целом. Можем взять хоть Римскую, хоть Испанскую, хоть Британскую, даже Российскую (при всей ее особой колоритности) империю и увидеть один и тот же рисунок. Нация, опережающая соседей в развитии, подчиняет их себе, подгоняет под свою культуру, экспортирует в колонии прогрессивные технологии и нормы, сама подпитывается колониальными ресурсами, которые употребляет в том числе и на ускоренное свое развитие.

В конце концов колонии и провинции, приблизившись к уровню метрополии, начинают активно стремиться на свободу, дряхлеющий центр пытается их удержать — и все это хозяйство взрывается, а на месте древней империи возникает пестрый ряд наций-наследников, которые, переосмыслив и развив по-своему культуру материнской цивилизации, выходят уже на новый цивилизационный виток. То есть какой-нибудь римлянин, Аэций трагический, вполне может оплакивать конец мира, глядя, как германцы насилуют римских дев и сушат кожаные штаны на разрушенных колоннах Форума, но проблема Аэция в том, что он не умеет высунуть нос из своего V века и увидеть, как потомки этих дев и этих германцев клепают «БМВ» и Америку открывают.

Османская же империя стоит особняком в этом ряду. Дело в том, что… Но обо всем по порядку.

Откуда все пошло

В XII–XIII веках кайи, не очень большое мусульманское племя тюрков-огузов, подобно многим тюркским племенам улепетывали от монголов, заполняя собой Малую Азию. Кайи кочевали по Западной Анатолии, вполне успешно вырезали и подчиняли местные малые народы, смотрели, облизываясь, на старую, жирную, неповоротливую Византию и подчинялись (почти условно) государству турок-сельджуков, которое тоже переживало не лучшие времена благодаря сыновьям и внукам Чингисхана. Кайи, несмотря на привычку к кочевому образу жизни, основали в Анатолии небольшой городок, жили тем, что сейчас мы бы, не колеблясь, назвали разбоем и рэкетом, и охотно принимали к себе всех головорезов исламского мира.

Официально объявил свою территорию страной некий Осман, тогдашний предводитель этой шайки, он же порвал связи с сельджуками и стал править как умел. А уж как он правил, мы знать не можем, ибо документов об Османе осталось всего ничего, а османская историография и литература, воспевая величие и несравненную мудрость основателя империи, плела такие небылицы, что всерьез их рассматривать не берутся даже самые отчаянные турецкие патриоты. Мы знаем только, что он продолжал привлекать к себе бежавших от монголов тюрков и любых других мусульман; что жил этот союз племен войной и набегами; что это было не столько государственное образование, сколько армия, орда; что основной ее идеологией была священная война против неверных, если у этих неверных было чем поживиться. А у соседней Византии было чем поживиться, так что молва об успешных походах на греков Османа и его сыновей летела по Востоку, привлекая все больше башибузуков в ряды его войска. К XVI веку османы превратились в оседлый народ, они захватили Константинополь и все земли Византии, и их империя представляла собой огромную территорию, простиравшуюся от Алжира до Персии, она владычествовала на Средиземном море, подчинила себе Египет, все Балканы, Крым, Аравийский полуостров, Закавказье, страны Каспия, ходила походами на Вену, Киев и Москву, даже добиралась до Италии — в общем, расширялась стремительно и воцарялась жестко.

При этом тюрки-османы, прямо скажем, не являлись передовым народом — ни культурно, ни технологически. Даже вооружение у них отставало от лучших западных образцов, которые были представлены в том числе и огнестрельным оружием (им османы овладеют еще очень нескоро, а производить так никогда толком и не научатся). У турков не было поначалу даже флота. Но они были агрессивны и многочисленны, к их услугам были сокровища склеротичной, умиравшей Византии, которая к моменту появления турок уже сама готова была рухнуть, а весь исламский мир сделал ставку на турок, как на клинок, с помощью которого будет навеки повержен западный католический мир.

Впрочем, попытки атаковать действительно мощные европейские города и регионы, такие как Вена или Апулия, приводили к немедленной консолидации католического мира: европейцы на время забывали про свои разногласия и действовали сообща и рационально.

Но там, где население не было католическим или не имело серь­езных связей с влиятельными европейскими игроками, — там турок чувствовал себя свободно и уверенно. При этом завоеватели против обыкновения не несли завоеванным ничего, кроме крови, слез и пота. Наоборот, качество жизни завоеванных резко падало. Образования турки толком не знали, строить не умели, дороги не мостили, сельским хозяйством занимались примитивнейшим, промышленность истребляли если не прямо, то всевозможными ограничениями, так как практиковали лишь самые простые кустарные ремесла. Кроме того, османы, понимая свою отсталость в промышленном вопросе, вывозили ремесленников с завоеванных территорий, иногда подчистую, и расселяли их в своих городах на правах полукрепостных.

То есть ни о каком процветании под турецким владычеством на завоеванных территориях речи не шло. Наоборот, там практически сразу начинался явный регресс. Ибо цивилизационный уровень Османского государства был ниже тех, кого оно завоевывало.

Разделяй и властвуй

Завоевывая поначалу сплошь христианские земли, турки понимали опасность оказаться в решительном меньшинстве. Поэтому в Османской империи была чрезвычайно распространена практика переселения народов. Целыми деревнями и районами христиан выводили на мусульманские территории, прикрепляя навеки к данной земле, мусульман же приглашали, а когда и пригоняли на свежеотвоеванные земли и расселяли в домах, еще не отмытых от крови бывших владельцев.

Вообще, османы были крайне озабочены равномерным распределением наций и религий, они устроили поистине великое переселение народов: в одно и то же время евреев гнали в земли греков, греков — в земли армян, армян — к курдам, курдов — к арабам… При этом тотальной исламизацией османы не занимались, превратить всех жителей страны в единый народ с единой идеологией вовсе не старались — наоборот, всемерно разделяли подданных видимыми и скрытыми барьерами. Вплоть до XIX века внутренние границы и таможни препятствовали перемещению людей и товаров из вилайета в вилайет*.

Города и регионы были поделены на армянские, греческие, еврейские, мусульманские суннитские, мусульманские шиитские и прочие кварталы; жить предлагалось только на «своей» территории; были профессии, разрешенные только одной какой-то нации. Одеваться подданный должен был сообразно своей вере и нации (например, только мусульманам можно было носить желтую обувь, христианам полагалось иметь синюю полосу на тюрбанах и т.д.). Даже в баню христианам, мусульманам и иудеям полагалось ходить в разные дни недели. Говоря о сегрегации, не стоит забывать, что у османов также практиковалась жесточайшая сегрегация полов: женщины даже в своих домах не могли зайти в селямлик — мужскую часть дома, а в женскую половину — гарем — мог войти только глава семьи, да и то с оговорками. Европейцам было положено носить европейскую одежду, а так как она считалась непристойной, то и жить европейцы могли только в специальных иноземных кварталах (в Стамбуле это были Пера и Галата).

За 500 лет существования Османской империи ее обитатели не стали единой нацией. Наоборот, разногласия и различия между религиозными и национальными группами были крайне велики. Рост ксенофобии подавлялся только прямой волей властителей. Если эта воля менялась, начинались погромы. Достаточно вспомнить истребление армян и греков в конце XIX — начале XX века, когда несколько миллионов человек были убиты по распоряжению правителей, причем в убийствах принимала участие не только армия, но и население.

Тотальный контроль

Невольничий рынок Стамбула

Во многих национальных легендах турки предстают кровавыми монстрами, чудовищами в облике людей. Идиомы «свиреп, как турок», «жесток, как турок» вошли во многие языки, а у армян слово «турецкий» вообще означает «плохой», «злой». Изучая историю империи, мы, конечно, видим довольно много зверств. Чего стоит, например, вполне официальный закон, согласно которому любой правитель, вступая на престол, имеет полное право и даже обязанность убить всех своих братьев, дядьев и племянников, включая младенцев, ради «спокойствия государства». Ибо любой наследник в очереди на власть — потенциальный мятежник. Зачистка завоеванного населения, иногда тотальная, тоже была в практике у турок даже в те времена, когда нанизывание младенцев на копья уже считалось исключительно дурным тоном.

Турки — первые в мире кинозрители

Театр теней придумали не османы, но вот превратить его во всенародно любимую массовую забаву сумели именно они. По вечерам и особенно в ночи месяца рамадан, когда правоверным было разрешено покидать свои дома для прогулок, визитов и празднеств, во многих дворах и на площадях, даже в султанском дворце, развертывали большие белые полотна, устанавливали за ними светильники и крутили киношку. Чрезвычайно умелые кукольники ловко оперировали сделанными из кожи большими яркими фигурками (да, кино было цветное: краски просвечивали сквозь полотно). Зрителю показывали длинную, часто до нескольких часов, историю обычно комического или фантастического характера, где были феи, драконы, джинны, корабли, неверные жены, сказочные принцессы и отважные веселые герои.

В XVII–XVIII веках театр теней — карагёз — был настолько популярен, что даже в маленьких деревнях ребятня досконально знала содержание самых знаменитых постановок. Духовные лица часто пытались запретить карагёз, апеллируя к запрету изображений людей, но и среди мулл всегда находились поклонники этого искусства, которые указывали на то, что театральные куклы — это игрушки по сути своей, а игрушки маленьким мусульманам Пророк разрешил. Надо сказать, что в «веселых домах», театрах теней, показывали вполне себе XXX-фильмы, да и в уличных постановках порой можно было увидеть и услышать совершенно непристойные сценки.

Тем не менее жизнь среднестатистического подданного Османской империи не изобиловала сценами садизма и насилия. Путешественники XVI–XVII веков, наоборот, удивлялись мирному нраву турок: они стремились избегать открытых конфликтов при общении, в их среде убийства и изнасилования были чрезвычайно редки, а на улицах даже не в лучших районах города было совершенно безопасно.

Объясняется это чрезвычайно просто: огромные силы империя тратила на то, чтобы контролировать буквально каждый чих своих подданных. Государственные люди, чиновники и служащие, в том числе по духовной и военной части, составляли в некоторые годы до десятой части населения страны. Вся эта орава должна была изображать крайне важную для государства жизнедеятельность. Поэтому жизнь турка была запротоколирована, зарегулирована и обставлена разными правилами и запретами. Султану никогда не лень было подмахнуть очередной фирман о запрете каблуков толще пальца, о вредности кофе, о том, какого размера должна быть слива на лотке продавца фруктов и какого цвета фартук на нем. Каждый подданный облагался десятком разного вида налогов, поэтому невозможно было вывезти из сада тележку репы или купить осла без разрешения налогового чиновника. За любое нарушение налагались штрафы, тюремные заключения, битье палками и каторжные работы. Запрещалось не посещать мечеть по пятницам. Запрещалось под угрозой серьезных взысканий выходить из дома после захода солнца. Религиозная полиция обнюхивала подозрительных на предмет винного запаха, запрещенного для мусульман, и рылась в телегах, проверяя, не везут ли там неучтенных женщин. Если в квартале или деревне кого-то убивали, а убийцу не находили, то весь квартал платил гигантский, разорительный штраф в казну. Случайная смерть тоже казалась подозрительной и требовала приезда судьи, которого нужно было кормить, принимать и давать ему бакшиш (взятку), поэтому мертвые тела часто путешествовали по вилайетам — их подкидывали по ночам к соседям.

Были места и для развратного поведения, тоже под строгим контролем чиновников. Например, христианам и евреям пить вино разрешалось, поэтому все питейные заведения располагались под контролем властей в христианских районах. Вот как описывает стамбульский злачный уголок османский путешественник и литератор XVII века Эвлия Челеби: «На самом берегу моря стоят, тесно прижавшись друг к другу, около двухсот публичных домов и таверн, в каждом из которых от пятисот до шестисот негодяев проводят свое время в удовольствиях и вместе с музыкантами и певцами устраивают такой шум, какой не описать ни на одном из языков…»

Но посещать эти места разрешалось только иноземцам и матросам, мусульманин мог появиться там лишь на свой страх и риск. Ремесленные и торговые цеха регулировали жизнь лавочников и мастеров. Сельские жители по большей части были крепостными, за ними следили управляющие.

Кроме того, Османская империя была еще крупнейшим рабовладельческим и работорговым центром мира. В основном сюда везли рабов из славянских земель и Закавказья. В удачные годы один только крымский хан слал в Стамбул до 40 тысяч русских, украинских и кавказских пленников. Часть рабов, особенно женщин, продавали для дворца султана и в частные руки. Но основную массу мужчин распределяли по каторжным дворам и тюрьмам — бить камни, таскать грузы, работать гребцами. За этими несчастнейшими обитателями империи присматривали чиновники-надсмотрщики.

В армии тоже царила жесткая дисциплина. В элитные войска янычар набирали мальчиков-детей из завоеванных народов, и те до глубокой старости жили в казармах, лишенные права на семью, под надзором своих командиров.

Все рабы

Еще один особый фактор — не столь редкий для Азии, но диковинный для Европы — у османов не было аристократии. Класс, наиболее склонный к ограничению единовластия, высоко ценящий свои права, образованный и сплоченный, был важнейшим игроком на политических аренах, но турки им как-то не удосужились обзавестись. Там были владельцы пожалованных наследуемых владений — тимаров, там были семьи представителей высшего духовенства, но никакими сословными правами или гарантиями никто из них не обладал. Шевеления брови султана было достаточно, чтобы голова визиря оказалась на золотой тарелке, предназначенной именно для этих целей (чиновникам попроще полагалась серебряная, головы всякой мелочи кидали на тарелку деревянную).

Фактически вся собственность в государстве была собственностью султана, а все его подданные были вполне официально его рабами. Каким бы чином ты ни обладал сегодня, завтра можешь лишиться всего, а твои дети будут в кожаных мешках воду по трущобам разносить. Так что собственно наследственной знати турки не знали, хотя, конечно, зажиточные и уважаемые семьи старались общаться в своем кругу, а дети обычно наследовали должности своих отцов.

И чем все кончилось

Было ли Османское государство успешным проектом? Смот­ря что считать успехом. В начале своего существования османы смогли собрать достаточно сил, чтобы подмять под себя всех слабых или одряхлевших соседей. После же вся энергия этой огромной массы людей была кинута на то, чтобы закуклиться, остановить время и не совершать резких телодвижений. Невероятное количество чиновников парализовало в империи жизнь, взяточничество было не то что нормой, а непреложной основой бытия, любое новшество воспринималось с опаской, наука сводилась к изучению Корана, чрезвычайно слабой литературе и кое-какой медицине, основанной на предписаниях древних. Любые новации — в бизнесе, в науке, в культуре — воспринимались как опасные и немедленно запрещались, а виновных карали. Например, долгое время Турция была крупнейшим импортером перца, поскольку управляющие землями не давали крестьянам добро на выращивание этого заморского растения. Новые иностранные лекарства запрещено было ввозить в страну, новые товары десятилетиями ждали милостивого согласия султана на продажу.

Промышленность была в эмбриональном состоянии, деревянная соха служила главной кормилицей османов. В конце концов страна практически перестала функционировать. С XVII века ее техническое отставание привело к тому, что турков стали бить все. Какое-то время османов еще спасали разногласия между участниками избиения: то Англия, то Франция, то Германия брали ее под свое крыло, так как для них предпочтительнее были слабые турки в союзниках, чем Россия в Иерусалиме и Константинополе. Именно тогда, в XIX веке, в начале крымских войн, наш император Николай и назвал Турцию «больным человеком Европы». Иногда он умел очень точно выражаться.

В конце концов пузырь был прорван, на территорию империи хлынуло стремительным потоком время. Замучившиеся ждать свое, эпохи начали сменять друг друга с ужасающей быстротой. Султанская власть пала после череды переворотов, младотурки, массовый геноцид и мировая война, конец Османской империи, властный Ататюрк, который железной рукой вел республику к демократии и европейской цивилизации, альянс с Германией, еще войны… И да, многие турки по-прежнему не понимают, что случилось, и тоскуют по временам Солимана Кануни (он же Сулейман Великолепный), по желтым сапож­кам-папушам, по знающим свое место франкам, по сонному солнцу Босфора, по запаху пахлавы, по скромным женщинам в гаремах, по сильной руке у власти, по тому времени, когда при возгласе «Турки!» у жителя далеких краев по спине струился ледяной пот. Им все кажется, что произошла какая-то ошибка. Величайшая геополитическая катастрофа. Чудовищная несправедливость. Их много.