Почему творчество Гюстава Курбе вызывало шок и за что Наполеон ІІІ отхлестал скандальную «Купальщицу»?

Л. Вентури писал, что ни один художник не вызывал такой ненависти мещан к себе, как Курбе, но ни один не оказал такого влияния на живопись ХІХ в., как он. Гюстав нарушал все традиционные каноны искусства, возвеличивая обыденные темы. Так, картина «После обеда в Орнане» показалась публике дерзостью, так как изображала повседневную сцену, не заслуживающую того, чтобы стать увековеченной: на ней художник, его отец и другие два земляка слушают музыку, сидя за столом.

Бурю негодования вызвала и картина «Похороны в Орнане», на которой изображены 47 фигур жителей Орнана в натуральную величину. Эту работу назвали клеветой на провинциальное общество и обвинили автора в прославлении безобразного: «Этот человек переходит все допустимые границы, обрушиваясь в «Похоронах в Орнане» на устои семьи, религии, общества. Он швыряет картину вам в лицо, да так, что невозможно уклониться. Подумайте только – 20 метров густо записанного полотна, 50 пьяных рож, гигантизм безобразия!». А Курбе всего лишь изобразил людей такими, какими он их видел: «Они не были красивы, и я не мог сделать их красивыми», – объяснял он.

Но настоящий скандал разразился в 1853 г., когда в Салоне была представлена работа Курбе «Купальщицы». За день до открытия Салона его посетил император Наполеон ІІІ. Когда он увидел эту картину, его возмущению не было предела: объемы и пропорции изображенной на ней нагой женщины выходили за рамки приличия. Разгневанный император в сердцах ударил по «Купальщицам» хлыстом. Что же так рассердило Наполеона ІІІ?

Дело в том, что «Купальщицы» нарушили сразу несколько общепринятых правил. Нагая женщина выглядела чересчур реалистично. Учитывая то, что до этого обнаженная натура могла появляться лишь в картинах на мифологические темы, а нагота и позы персонажей должны были быть мотивированы сюжетом, нагота купальщицы показалась вульгарной, грубой и ничем не оправданной. Кроме того, ее поза напоминала позу, характерную для Марии Магдалины, когда ее изображали в момент встречи с воскресшим Христом. В таком контексте трактовка Курбе выглядит просто кощунственной. К тому же вытянутая рука женщины подразумевала какой-то диалог, ответное действие, но на картине ничего не происходило, создавалось впечатление, что сюжет в ней вообще отсутствует, и зрители чувствовали себя обманутыми.

Шокирующий реализм Курбе проявлялся и в натуралистичности деталей: многих посетителей выставки возмутила не очень чистая накидка на бедрах купальщицы и грязные ноги сидящей женщины. После этого на виртуозно написанный пейзаж уже никто не обращал внимания, равно как и на другие достоинства картины.

Ну и главное, что возмутило Наполеона ІІІ: обнаженная женская фигура должна была обладать классическими пропорциями, искажение которых воспринималось как гротеск. А Курбе был поклонником очень пышного женского тела. Один из критиков написал, что при виде такой красоты даже крокодил лишился бы аппетита, а Проспер Мериме заявил, что вид столь вульгарной плоти полностью отвращает его от любви.

Императрица Евгения перед этим рассматривала картину Р. Бонер «Лошадиная ярмарка», на которой был изображен конь-тяжеловоз першеронской породы. Увидев обнаженную купальщицу, она воскликнула: «Это тоже першеронка?». Наутро публика штурмовала двери галереи – все хотели увидеть «першеронку», которую со скандалом отхлестал император. Ежедневно около 200 человек посещали выставку только ради этой картины.

И сегодня работы Курбе не теряют своей популярности.