Приключения Освальда Мосли: откуда взялись фашисты в «Острых козырьках»?

Героическое прошлое

Освальд Мосли родился в богатой и привилегированной семье. Он получил хорошее образование и в 18 лет поступил в Королевское военное училище, где до этого обучался Уинстон Черчилль. Однако вскоре его оттуда выгнали за «буйный акт возмездия». Тем не менее, полученные там навыки вскоре пригодились Мосли на Западном фронте Первой мировой войны. Он успел послужить в рядах кавалерии и подняться до одного из разведчиков Королевского летного корпуса. В 1915 году во время тренировочного полета Мосли неудачно приземлился и сломал ногу в нескольких местах. Нога ныла и не давала нормально ходить, но отважный юноша рвался обратно в бой. Хромой он вернулся на фронт, в траншеи, но в битве при Лосе потерял сознание — не от очередного ранения, а от мучившей его боли в ноге. Этот акт отчаянного безрассудства принес ему славу храбреца и безумца.

К концу войны западный мир медленно погружался в пучину маячившего на горизонте глобального экономического кризиса. Мосли с его неудержимым характером пассионария не мог стоять в стороне. Доблестный солдат, красноречивый оратор и активный гражданин, в 22 года он стал самым молодым депутатом. По его словам, он получил место в Палате общин, чтобы представлять там поколение людей, переживших войну: «Меня преследовала одна мысль: сделать все от меня зависящее при любых обстоятельствах, чтобы это больше никогда не повторилась».

За внезапно возросшей безработицей произошел обвал фондового рынка, и на острова, через океан, перекинулась Великая депрессия. Мосли был уверен, что знает, как излечить Британию от экономической чумы, но в Консервативной партии его взглядов не разделяли, поэтому он перешел к более прогрессивным лейбористам.

Тогда он выпустил меморандум, где на шестнадцати страницах расписал меры по борьбе с безработицей. В нем он обвинял британские власти в чрезмерной опоре на экспорт. В противовес он предлагал набиравшую популярность кейнсианскую модель. По его мнению, британцам стоило ограничить импорт и экспорт, отгородиться от глобального рынка и обеспечивать самих себя.

Как ни странно, лейбористы тоже оказались недостаточно продвинутыми для его идей. В 1931 году он вышел из партии, отчеканив перед уходом невероятно пылкую и яркую речь. В ней он сыпал цифрами пугающей статистики. Индия традиционно считалась эксклюзивным рынком для сбыта хлопка. Британия продавала ей 5,6 миллиарда квадратных ярдов хлопка в год, но теперь Индия сама выращивала миллиард, и прибыль англичан падала. Опасным конкурентов в этой же области становилась Япония. «Дайте силам нашей страны шанс, который они ждут, чтобы пробудиться», — взывал он к правительству, говоря об автономии. Всю следующую неделю газеты цитировали его слова и называли Мосли блестящим оратором, способным достойно и открыто защищать свою точку зрения. В глазах общественности он представал молодым, амбициозным и прогрессивным политиком.

Новая партия

Вдохновленный недавним успехом, Мосли решил основать собственную партию, которую назвал просто – «Новая партия«». По его замыслу, она должна была принципиально отличаться от остальных. Ее постулаты почти полностью совпадали с тезисами меморандума, за исключением нескольких новых положений. Одно из них, например, предполагало создание совета из шести человек, который бы одобрял или запрещал вступление нового закона в силу.

Мосли обладал оригинальным видением того, как должна развиваться современная политическая организация. Он основал Молодежный клуб Новой партии (New Party Youth Clubs, NUPA), благодаря которому надеялся привлечь внимание молодых людей к политике. Молодежь резвилась, занималась спортом, и при этом проникалась идеями харизматичного лидера. Подкупал его модернистский взгляд на общество. Он делил людей на два типа: современных, которых характеризовал как жестких и реалистичных, и предвоенных, которые навсегда застряли в старом-добром прошлом.

К несчастью для Мосли, в самый разгар политической кампании Новой партии его свалил плеврит. Он лежал, прикованный к постели, не в силах встать и выйти к людям, жаждущих вдохновляющих речей. Заменить его никто не мог. В отсутствие Мосли популярность Новой партии стала снижаться, а вместе с ней уходили и деньги. Филантропы, поначалу вкладывавшие десятки тысяч фунтов стерлингов, уже не видели смысла расточать на Новую партию свои накопления.

К 1932 году весь флер с Новой партии спал. На ее развитие денег не осталось, а число сторонников стремительно уменьшалось. Сам Мосли лишился даже места в Палате общин. От его некогда амбициозной политической карьеры не осталось и следа. Он был раздавлен, опустошён и зарекся больше никогда не лезть в политику.

Заражение фашизмом

Изначально англичане не придавали значения новой идеологии, которая зарождалась в Италии 20-х, но ситуация медленно менялась. Газета The Times от 18 ноября 1922 года назвала Муссолини властным человеком, чья программа несет печать его сильного характера. Другие издания отнеслись к нему куда более скептично и предсказали тиранию в Риме. Бомбардировка Корфу в 1923-м убедила всех в агрессивном характере новой власти.

В 1932 году Мосли вместе с женой отправился в Италию. То, что он там увидел, возродило в нем интерес к политике. Он все еще переживал из-за своего поражения, но подъем Италии Муссолини вселил в него надежду. «Мы уверены, что правительство Муссолини противостоит народу, но когда я посмотрел на людей во время своей поездки, я увидел, что они приветствуют своего вождя так, как, наверное, никто и никогда на Земле не приветствовал ни одного человека», — говорил Мосли. Хоть он и не встретил своего кумира лично, он настолько вдохновился его примером, что по возвращении сообщил своему другу: «Как лидер фашистов я мог бы добиться большего, чем как депутат». Ради этого он был готов пойти на любой риск.

«Новое сознание итальянцев куда более сконцентрированное, жесткое и целенаправленное, в общем, современное», — писал Мосли о своей поездке в Daily Mail. Он был убежден, что для столь прогрессивных умов фашизм – единственно возможный путь развития. И искренне верил в максиму: «Если XIX век был веком человека, индивидуалиста, то нынешнее время – век коллектива, век государственности».

В то же время он считал, что обществом необходимо эффективно управлять, а парламент с его вечными обсуждениями и долгими бюрократическими процедурами только тормозит принятие любых решений. Современность не терпит медлительности, а потому на смену парламенту и демократии должен прийти фашизм.

Под фашизмом он понимал диктатуру, но всячески отрицал негативную коннотацию. «Фашизм – это не диктатура в старом смысле слова, которое подразумевало, что правительство идет против воли народа», — писал он. В его видении диктатура подчинялась Законодательному собранию. Он не желал насильственной узурпации власти, но хотел убедить людей в том, что иного пути, кроме фашизма, у Британии нет. Только так их страна выйдет из кризиса.

Новая идеология стоила Освальду Мосли старых друзей и жены, которые не разделяли его приверженности фашизму и считали, что исповедуемые им идеи слишком радикальны. Бывшие коллеги из обеих партий сохранили о нем добрую память, и когда тот вернулся в политику, предлагали ему место у себя, но к тому моменту Мосли уже прекрасно знал, чем займется. Он больше не будет тратить время на подковерные игры в политических партиях. Он создаст объедение, которое начнет действовать, а не разглагольствовать, и этим объединением станет…

Британский союз фашистов

Мало кто относился к новой инициативе Мосли всерьез. Аристократ ездил в Париж и спускал деньги на вечеринки в компании кутил. Учитывая его предыдущий опыт, вряд ли стоило ожидать, что новый союз политика протянет дольше предыдущего. Однако Мосли не только развлекался, но и постоянно выступал с речами и громкими лозунгами, которые привлекали молодежь. Он произносил до двухсот речей в год. К нему начали возвращаться те же люди, что некогда вступали в молодежный клуб его первой, Новой партии. Публичные дебаты и выступления на радио привлекали новых сторонников. Чаще всего ими были молодые и атлетичные ребята, жаждущие лучшей жизни.  

Чем многочисленнее становились собрания, тем больше они привлекали общественного внимания. Находились и те, кому не нравились призывы к диктатуре, и тогда в суматохе столпотворения вспыхивали потасовки. Новые приверженцы Мосли оказались не робкого десятка. Они считали, что свободу слова надо отстаивать любыми средствами, и лидер их в этом только поддерживал. Он организовал специальное подразделение, которое называлось Чернорубашечники (Blackshirt).

Эти люди носили черную одежду, которая стала отличительной униформой. Они занимались регби и другими силовыми видами спорта. Вскоре они уже целенаправленно изучали единоборства, чтобы защищать своих сторонников на улицах. Тренировки проходили регулярно, а установившаяся дисциплина больше походила на армейскую.

Почти каждое публичное собрание фашистов оканчивалось кулачными боями. Мосли только пожимал плечами и отвечал на укоры оппонентов и журналистов тем, что организованное меньшинство должно защищать свои права. «Мы никогда не начинаем драку, мы только заканчиваем ее» — твердил он. Однако газеты не уставали печатать свидетельства о том, что чернорубашечники сами провоцировали евреев и коммунистов, только чтобы те начали заварушку. В конце концов издание The Guardian назвало Британский союз фашистов «Цирком Освальда Мосли».

Точка кипения была достигнута 7 июня 1934 года. В тот день Мосли планировал провести масштабное собрание своих последователей в выставочном центре “Олимпия”. Туда пришло 12 тысяч человек. Две тысячи из них носили черные рубашки, но хватало и коммунистов — те скупали билеты, чтобы помешать выступлению. Одни должны были перебивать речь Мосли выкриками из толпы, другие – обрезать кабели осветительных приборов, чтобы провокаторов не смогли поймать.

План провалился. Свет так и не удалось погасить, а крикунов скрутили и выставили на улицу. Фашистов обвиняли в жестокости и безжалостности. Они били противников по голове и под дых, избивали их до потери сознания и выносили обездвиженные тела за руки и за ноги. Независимые свидетели описывали происходящее, как худшее, что они видели в своей жизни — после войны. Но Мосли не видел в действиях своих сторонников ничего предосудительного. «Сейчас я расскажу вам кое-что о справедливости. Отнеслись бы вы с уважением к тем, кто пинает ваших людей в живот и режет их бритвами? Стали бы вы церемониться с теми, из-за кого лица ваших женщин в крови?» — говорил он позже, сетуя на то, что 11 его чернорубашечников попали в больницу с порезами. Но никто уже не видел в фашистах жертву; все замечали только след крови и насилия, который тянулся за ними. Это впечатление только усугубила открытая поддержка БСФ Гитлером и «Ночь длинных ножей», которую тот устроил 30 июня того же года.

После «Олимпии» Мосли вновь заболел. Какое-то время он не мог управлять союзом и его место занял Уильям Джойс, который никогда бы не смог соперничать с Мосли в риторике, но сейчас, когда его руководитель отошел от дел, он увидел для себя шанс отличиться.

Этот человек воплощал в себе чистую, почти маниакальную ненависть к евреям, и попытался заразить ей всех фашистов, до кого только мог достучаться. Теперь чернорубашечники сами искали евреев, чтобы наказать их за то, что те просто появились на свет. Мосли всегда отрицал антисемитизм, но по возвращению ему пришлось признать, что евреи угрожают Британскому союзу фашистов.

Кульминацией конфликта стал марш четвертого октября 1936 года. Еврейская община выступила против марша и заявила, что не допустит его проведения, однако полиция и не думала его запрещать, а только усилила охрану. На Кейбл-стрит сошлись две толпы. С одной стороны шли фашисты, с другой путь им преграждали евреи, ирландцы, коммунисты и все те, кто за прошедшие годы устал от произвола чернорубашечников. Полицейские пытались оттеснить толпу, чтобы дать пройти демонстрантам, но тут подключились жители близлежаших домов — на полицию и людей Мосли сыпались гнилые овощи и мусор, и даже лилась моча из ночных горшков. Увидев такой отпор, Мосли отказался от продолжения марша, чтобы избежать кровопролития.

Столкновение на Кейбл-стрит

Для Мосли стало очевидно, что он стал парией, врагом народа, но как он когда-то обещал, несмотря на насмешки и нападения, что не позволит власти в этой стране попасть в другие руки. После прихода к власти Уинстона Черчилля БСФ объявили вне закона. Лидера британских фашистов посадили в тюрьму Брикстон, но его сторонники все еще были на свободе.  Уильям Джойс с приходом Второй мировой войны стал Лордом Хо-Хо, который вел радиопередачу «Германия зовет», пытаясь в ней деморализовать британских слушателей. Он стал самым ненавистным человеком в стране и был казнен за измену в 1946 году. Вместе с ним умерли и последние идеи британских фашистов.

Но «правый» крен в сознании Мосли сохранился: в 43-м году он вышел из тюрьмы, а уже в 47-м вернулся к политической деятельности. Например, организовал Юнионисткое движение, где собрал множество партий крайне правого толка; выступал за репатриацию имигрантов и даже спорил с результатами Нюрнбергского процесса. Но британским избирателям были чужды его идеи, и в 60-е Мосли ушел на покой и до смерти в 80-м году жил во Франции. В 90-е им заинтересовались как исторической фигурой: про Мосли сняли сериал, а БСФ даже выделили отдельную экспозицию в Имперском военном музее. Отдельные организации даже пытались оправдывать политику Мосли в 30-е, но всерьез эти попытки никто не воспринимал: он и его союз стали просто дикой историей из британского прошлого — которую, например, можно рассказать в «Острых козырьках».