Приключения Жана Лафита: панк на корабле

Юность Лафита

Где и когда родился Жан Лафит — доподлинно не известно. За почётное право называться его родиной борются французские города Байона, Сен-Мало, Брест, Бордо и даже остров Сен-Доминго в Карибском море. Год рождения — примерно 1780‑й.

Когда и каким образом Лафит оказался в Новом Свете, также остаётся тайной. Одни историки считают, что он служил во французской армии и был переведён в составе экспедиционного корпуса на Сен-Доминго, другие пишут, что был контрабандистом или даже работорговцем. Это уже не столь важно.

Важно то, что впервые в документах он появился в 1803 году. В этот год в Сан-Доминго произошло восстание рабов и началась Гаитянская революция, что заставило Лафита покинуть остров и переехать в Новый Орлеан. Именно в этот момент Жан и попал в водоворот исторических событий.

В 1804 году правительство США купило у Испании её колонию Луизиану. Американцы, войдя в Нью-Орлеан, запретили ввоз рабов в новое владение. Смысл был самый простой — в Вирджинии, обеих Каролинах, Джорджии и других южных штатах плантаторы не только использовали труд негров, но и… «выращивали их на продажу» — так, как сейчас выращивают собак или кроликов. Например, будущий президент США Томас Джефферсон в 1792 году писал: «Я ясно осознал, что моя прибыль увеличивается ежегодно на четыре процента благодаря рождению чернокожих детей. Рабы были моим золотым дном, приносящим бесконечные дивиденды по эффективной процентной ставке. Я не несу никаких убытков от их смерти, но рост прибыли моей плантации на четыре процента ежегодно обусловлен увеличением их численности».

И действительно, его плантация производила неистощимые человеческие ресурсы, которые можно было обратить в звонкую монету.

Естественно, такой запрет привёл к резкому удорожанию рабов в Луизиане. Но местным плантаторам чёрные руки всё равно требовались — и тут на сцене появился наш герой. Лафит обладал двумя важными преимуществами: он знал устье Миссисипи как свои пять пальцев и был совершенно лишён каких-либо моральных принципов.

Жан снарядил два корабля, в Африке загрузился неграми и привёз их в Луизиану, где и предложил местным плантаторам купить у него рабов по дешёвке. «Товар» разлетелся как горячие пирожки — на «ура», что дало не только прибыль, но и средства на организацию последующих рейсов.

«Эту страну погубит коррупция!»

Затем Лафит сделал ещё один важный шаг — он создал «чёрный рынок» на спорной территории в дельте Миссисипи, где не действовали ни американские законы, ни испанские. Схема выглядела так: большие партии товаров он продавал именно на этом «чёрном рынке», а для мелкой розницы организовал сеть лавочников, которые покупали у него одежду, кофе, спиртные напитки, табак, специи и безделушки по «очень сниженным» ценам и продавали всё это в Новом Орлеане, Батон-Руже или Мобиле.

Таможню, дабы она не мешала прибыльным предприятиям, Лафит тоже «прикормил», и теперь о рейдах его предупреждали заранее, что позволяло своевременно принимать меры.

Базу Лафит основал в архипелаге Баратария, находящемся в устье Миссисипи, и вскоре бизнес стал столь прибыльным, что в его «королевстве» насчитывалось, по разным оценкам, от трёх до пяти тысяч пиратов. Занимались они не только торговлей рабами. Лафит без зазрения совести грабил испанские, французские, американские и английские корабли и распродавал захваченные грузы через свои «Пятёрочки» и «Магниты», цинично называя это «борьбой с монополиями и деспотизмом».

Сам же Жан Лафит и его брат Пьер, создав Lafitte Trading Company, стали главными поставщиками товаров в Новый Орлеан.

Лавочникам торговля краденым приносила громадные барыши, и в их лице Lafitte Trading Company нашла не только основных покупателей, но и верных сторонников. Рушить столь прибыльный бизнес они совершенно не хотели и блокировали все потуги местной власти разобраться с пиратами.

Кроме того, основным населением Луизианы стали французы и креолы, которые воспринимали американцев как чужаков — а вот Лафит был «своим в доску парнем», и его деятельность местные видели как эдакую борьбу против засилья гринго. Правительственные органы несколько раз робко пытались разрушить эту коррупционную схему, поскольку государство из-за деятельности Лафита лишалось поступлений от пошлин и акцизов. Однако несколько начатых судебных процессов закончились в пользу Лафита: в судах ведь сидели те же французы или креолы, так что дела о контрабанде и пиратстве безальтернативно проигрывались.

Чтобы увеличить свою поддержку, Лафит «купил» нескольких журналистов, которые провели ряд кампаний в его защиту в прессе. Например, в декабре 1811 года некий журналист, связанный с Лафитом, под псевдонимом «Агент флибустьеров» писал в «Луизиана Газетт» следующее:

«Давеча в вашей газете было размещено письмо, написанное каким-то идиотом, который выражает протест против действий нескольких наших честных товарищей, прилагающих колоссальные усилия, чтобы наказать наших общих врагов — англичан и их союзников-испанцев.

Он хочет оговорить нас и прекратить нашу торговлю? Неужели этот болван не может понять, что без нас на рынках Нью-Орлеана не было бы той кипы товаров, какая есть? И не заметил ли он, что правительство США не возражает против наших действий и захвата нами призов, оно не против продажи наших грузов и не беспокоится об уплате пошлин?

Уверяю вас, нам было бы крайне неловко, если бы в эти тяжёлые времена мы задумались бы о повышении цен вместо того, чтобы продавать жителям Луизианы всё как можно дешевле».

Конечно, правительство США такое положение дел не устраивало, и в 1810 году разобраться с Лафитом решил военный губернатор Луизианы Клейборн. Он говорил прямо: надо уничтожить «разбойников, наводнивших наше побережье и наши земли». Причём — законным путём.

Почти по Жеглову: «Вор должен сидеть в тюрьме».

Эту борьбу Клейборн почти выиграл. Ему удалось засадить в тюрьму брата Жана — Пьера Лафита, но в 1812 году началась война между Америкой и Англией. На первое место встала проблема защиты Луизианы от англичан.

Англо-американская война

Лафит же, пользуясь ситуацией, решил «выйти из тени» и легализовать свои нападения на англичан и испанцев. Он подал заявку в Вашингтон на получение каперского свидетельства и вскоре приобрёл эту ценную бумагу. Правда, есть мнение, что свидетельство он «нарисовал» сам себе, и оно не лишено оснований, однако для чиновников Луизианы каперский патент легализовал Лафита в глазах власти. Теперь это был не какой-то там пират, которого можно повесить без суда и следствия, а капер, состоящий на службе у правительства.

В конце 1814 года англичане решили напасть на Новый Орлеан, но даже они понимали, что сначала надо решить проблему пиратско-котрабандистского кооператива Lafitte Trading Company.

В Баратарию направили 18-пушечный шлюп «Софи» под командованием Николаса Локайера, который сделал пиратам официальное предложение. Мол, граждане бандиты, мы готовы вам предоставить британское подданство, земельные наделы в британских колониях в Америке по вашему выбору и взять вас на службу, если вы присягнёте королю Георгу и вернёте все испанские призы и товары, захваченные за последний год. Если же вы, граждане пираты, откажетесь от нашего предложения, то корабли славного Королевского флота разнесут ваши поселения и суда вдребезги‑пополам.

Согласно английским данным, Жан согласился и принёс присягу королю Георгу. Сам же Лафит позже писал, что отказался от британского предложения: «Я решил, что мне гораздо легче в будущем справиться с американскими таможенниками, чем с британским Королевским флотом».

Где тут правда, а где нет — непонятно, но вскоре Лафит действительно сделал выбор: он предложил властям Нового Орлеана помощь в борьбе с англичанами в обмен на полное помилование и забвение всех грехов ему и его людям. Он говорил, что, хотя гадкий Клейборн засадил его брата Пьера в тюрьму, тем не менее «я, хоть и бездомная собака, всё же готов вернуться в овчарню. Если бы вы хорошо знали мой характер, вы бы поняли, что обвинения против меня во многом лживы и я обязательный гражданин».

Власти согласились, но поставили несколько условий: выдача всех захваченных американских и испанских кораблей вместе с товарами, допуск на Баратарию правительственных чиновников и соблюдение с этого момента всех американских законов. Отдельным пунктом шёл список государственных служащих, сотрудничавших с Лафитом все эти годы.

Получилось, что Лафит попал в ловушку.

С одной стороны — британцы, сопротивляться которым он не мог; с другой — американцы, которые при отказе дали бы британцам раскатать его в тончайший блин. Он подумал и… согласился с американскими условиями.

Надо сказать, помощь пиратов была кстати. Возглавивший оборону Нового Орлеана Эндрю Джексон имел всего 4700 человек и 16 пушек; не хватало пороха, пуль, ядер. Лафит же предоставил просто гигантские запасы пороха и 55 орудий, снятых с захваченных испанских и английских судов. Артиллерийские команды укомплектовали сами пираты, пополнив ряды защитников города (их легко было отличить по ярко-красным рубашкам и банданам). Луизианцы, сами опасавшиеся подчинённых Лафита, прозвали его подразделение «адская банда» (hellish band).

Восьмого января 1815 года произошла битва за Новый Орлеан, которую — в том числе благодаря людям Лафита — англичане полностью проиграли. Для пиратов это был час триумфа. Потери британцев составили 291 человека погибшими, 1267 — ранеными, 484 — пленными. Американские потери были не в пример ниже: 13 солдат убиты, 39 ранены, 19 сбежали со своих позиций и позже дезертировали.

Однако битва за Новый Орлеан, принёсшая Лафиту триумф, одновременно стала и концом его «королевства». Ведь, как мы помним, согласно договору с властями, перед битвой Баратария принимала у себя правительственных чиновников и переходила в юрисдикцию губернатора Луизианы. Поэтому Лафит решил поискать себе новую базу.

Техас

В этот момент в Мексике началась революция, и пират вошёл в сговор с испанцами, согласившись стать шпионом на службе его величества Фердинанда VII и получив от Испании каперский патент.

Одновременно он вёл переговоры с мексиканцами, предлагая создать базу на побережье Новой Испании против возможной атаки испанского флота. В результате выбор пал на остров Галвестон, где уже находилась каперская база патриотов под началом Луи-Мишеля Ори (Aury), Генри Перри и Хосе Мануэля Эрреры. В ноябре 1816 года туда с тремя кораблями пришёл Франсиско Ксавьер Мина, испанский ренегат и пират, а чуть позже прибыл и Лафит.

Доподлинно не известно, кто стал инициатором последующих событий, но все корсары — кроме Лафита, разумеется, — решили в помощь патриотам Мексики провести экспедицию вглубь Техаса против испанских войск. К востоку от реки Сабина их встретил отряд роялистов под командованием Хоакино Арредондо и разгромил в коротком бою. Мина попал в плен и был расстрелян, Перри перехватили у реки Пердидо, где он и застрелился, Эрреру убили — только Ори с десятком людей вернулся на Галвестон. Понятно, что с Лафитом, имевшим на тот момент 23 корабля и до двух тысяч человек, он уже соперничать не мог.

В результате этой экспедиции Лафит счастливо избавился от всех конкурентов и приобрёл новое «королевство», которое не принадлежало более ни патриотам, ни испанцам. Это владение он назвал Кампече.

В порту была выстроена штаб-квартира «короля», окрашенная в кроваво-красный цвет; Лафит окрестил её Мезон-Руж. Решив развернуться всерьёз и надолго, он начал масштабное строительство складов, домов, магазинов и так далее, создав что-то типа «свободной экономической зоны». Перед испанцами же он отчитался: мол, видите, патриотов я послал на убой и вернул юг Техаса вам, но испанских чиновников на Галвестоне мы не ждём, поэтому самым логичным было бы именно меня назначить правителем данной области.

Испанцы слегка удивились такой наглости и решили напомнить Лафиту, что он на испанской службе и имеет каперский патент от короля. Жан за словом в карман не полез и предъявил каперский патент от «страны Кампече», который сам себе выписал. Этот патент позволял Лафиту атаковать суда любых наций.

Нет, ну а что такого?

Жан Лафит сохранял контроль над островом Галвестон до 1821 года. А вот потом к Кампече подошла американская шхуна «Энтерпрайз» и предложила выбор: либо пираты покидают остров без боя, либо вскоре сюда подойдут флот и армия США и просто уничтожат это гнездо разбоя и контрабанды. Лафит согласился добровольно покинуть остров. Перед уходом его люди сожгли поселение, а все ценности забрали с собой.

Конец пирата

Продолжать пиратский бизнес было всё тяжелее и тяжелее, Лафита несколько раз арестовывали американцы и мексиканцы, он часто попадал под суд, но благодаря своим связям и уму выходил на свободу. В июне 1822 года Лафит обратился к Симону Боливару с предложением выдать ему каперский патент от имени Великой Колумбии. Боливар подумал и согласился. Наверное, впервые Лафит стал действительно официальным капером и получил законное право нападать на испанские суда. Однако это каперство закончилось для него трагично.

Четвёртого февраля 1823 года возле Омоа Жана настиг закономерный финал. На шхуне «Генерал Сантандер» Лафит попытался захватить два испанских торговых судна с грузом серебра, но это была ловушка — испанские корабли оказались крейсерским патрулём и обрушили на пирата град ядер.

Шхуне «Генерал Сантандер» удалось уйти, хотя и с сильными повреждениями. Лафит был тяжело ранен в бою и скончался утром пятого февраля 1823 года. Кстати, ушёл он вовремя. Ещё год-два — и висеть бы ему на испанской или американской виселице, поскольку эпоха пиратства в Карибском море окончательно ушла в прошлое.

Лафит был одним из самых ярких и смелых пиратов своего времени. Отличительным знаком его кораблей стал кроваво-красный флаг, который он потом сменил на жёлто-сине-красный — флаг нынешней Венесуэлы.