Природа мемов

Открытие механизмов биологической эволюции — бесспорно, одно из самых великих в истории науки. Дарвин показал изумленному человечеству, что сложные системы, решающие столь же сложные задачи, — необязательно плод разумного замысла.

Для их возникновения достаточно трех очень простых условий. Первое — наследственность: организмы размножаются, и потомки наследуют черты предков. Второе — изменчивость: в наследственные черты вторгаются случайные изменения (мутации). Третье — отбор: некоторые изменения полезны для размножения, другие вредны, а третьи нейтральны.

Носители полезных для размножения мутаций размножаются лучше (это почти тавтология), а вредных — хуже. Поэтому одни изменения накапливаются в популяции, а другие выбраковываются. Этого достаточно, чтобы из примитивного первопредка рано или поздно получилась прекрасная бабочка или человек, уверенный, что звучит очень гордо.

Биологическая эволюция путем естественного отбора — не гипотеза, а факт. Ученые не раз наблюдали ее в экспериментах. Однако эволюция как принцип может выходить далеко за пределы биологии. Ведь размножаться (копировать себя) могут не только живые существа, но и, например, компьютерные программы.

Если добавлять в них случайные изменения и включить отбор, они тоже будут эволюционировать. Этот факт стал основой целого направления в программировании — генетических алгоритмов.

А когда тысячи пользователей постят одну и ту же картинку — что это, как не размножение картинки? Когда миллионы людей рассказывают друг другу свежий анекдот — разве это не размножение анекдота? Когда религиозный проповедник или политический агитатор распространяет свои идеи, не размножаются ли они?

И, конечно, не обходится без мутаций. Никто не пересказывает услышанный анекдот дословно, все чуть-чуть изменяют его. Иногда он от этого становится смешнее. Можно предположить, что более смешная версия будет лучше запоминаться и чаще пересказываться, читай — успешнее размножаться. Вот он, естественный отбор?

Превед, мемовед

Идею, что культурная эволюция похожа на биологическую, высказал биолог Ричард Докинз в книге «Эгоистичный ген» (1976 г.). Он же придумал словечко «мем» для обозначения информационного объекта, способного к размножению, мутациям и, следовательно, эволюции.

В этом слове удачно соединились древнегреческое μίμησις (подобие, воспроизведение, подражание), латинское memoria (память) и даже французское même (такой же, одинаковый).

А главное достоинство термина в том, что он очень короткий, не то что какая-нибудь «дезоксирибонуклеиновая кислота». В общем, слово «мем» оказалось успешным мемом, если его слышали даже те, кто знать не знает ни о каком Докинзе.

Биолог понимал этот термин очень широко.

«Примерами мемов, — пишет Докинз, — служат мелодии, идеи, модные словечки и выражения, способы варки похлебки или сооружения арок».

Одним словом, все, что может быть передано от человека к человеку в процессе общения. Мода на винтажные вещи? Мем! Стереотип «успешные люди покупают телефон с яблочком»? Мем!

Научная идея, бытовой «лайфхак», жаргонное словечко, анекдот, детская считалочка, крылатая фраза? Ну вы поняли. И конечно, добавим мы сегодня, смешные картинки в интернете. Как же без них?!

Вспомним, например, популярный в 2021 году мем про рыбов. Если верить «Мемепедии», фотография котов, глядящих на разложенную рыбу, циркулирует в Сети с 2014 года.

Но само по себе это фото не вызывало у пользователей особого отклика, поэтому не слишком успешно «размножалось». В начале 2021 года мем мутировал, кто-то добавил на картинку текст:

«– Здравствуйте а вы продоете лобстеров? — Нет только рыбов».

Картинка полгода кочевала по Рунету в таком виде, пока кто-то не переписал текст (снова мутация!):

«– Вы продоёте рыбов? — Нет просто показываю. — Красивое…».

Сердца пользователей покорила трогательная безграмотность котов, намекающая, что они сами учили «человеческий язык», и их кроткое восхищение вожделенной рыбой.

Мутация оказалась очень полезной для размножения, и репосты полились рекой. А популярность принесли и новые переделки-мутации.

Появились смешные фото, коты на которых осведомляются по поводу «коктейлев» и «ежевиков». Потом мем и вовсе оторвался от каких бы то ни было картинок с котиками, вместо этого сросшись с наболевшим: «Вы зарплатов выдаете?», «Вы спать даете?..»

Для биологов все это звучит очень знакомо. Успешная находка эволюции может дать начало развесистому древу биологических видов, как исходный мем про «рыбов» стал предком бесчисленных подражаний.

Скажем, около 560 млн лет назад впервые возникли существа, у которых на одном конце тела был рот, а на другом — анальное отверстие, и соединялись они пищеварительным трактом. Само же тело имело двустороннюю симметрию: левая половина была зеркальным отражением правой.

Нетрудно заметить, что это описание очень общее: под него подходят люди и рыбы, змеи и насекомые. И недаром: все они, как и вообще подавляющее большинство известных видов животных, являются потомками тех самых «первопроходцев», впервые открывших столь удачное строение тела.

К слову, эти «первооткрыватели» внешним видом, скорее всего, напоминали червей. Вот как широко биологическая эволюция может растиражировать собственный успешный «мем» и как далеко потомок может уйти от предка. Куда там шуткам про котиков! Впрочем, будем справедливы: у матушки-природы все-таки было на это полмиллиарда лет, а не считанные месяцы.

Есть в биологии аналоги и скрещиванию успешных мемов, например, проникновению «рыбов» в мем про котов и Наташу. Здесь можно усмотреть сходство с половым размножением, или, если угодно, с горизонтальным обменом генами, который широко практикуют микробы.

Вы не понимаете, это другое

Итак, биолог Докинз сделал заявку на новую парадигму в культурологии. Несмотря на дежурные реверансы в адрес гуманитариев, он прозрачно намекнул, что все это время они искали ответы не там. К чему, например, спорить о психологических и социальных корнях религий?

Религия — это комплекс успешных мемов!

«Идея Бога, — говорит автор, — дает, на первый взгляд, приемлемый ответ на глубокие и волнующие вопросы о смысле существования. Она позволяет надеяться, что несправедливость на этом свете может быть вознаграждена на том».

Идея, что кто-то всемогущий и всеведущий вознаградит всех хороших и накажет всех плохих, не только психологически привлекательна. Она проста и понятна (во всяком случае, для тех, кто не задается вопросами о природе зла и логических парадоксах всемогущества). Это тоже способствует ее распространению.

Кроме того, мечта о рае и угроза адским пламенем вызывает сильные эмоции, и это тоже на руку мему. Скорее всего, вы расскажете о том, что вас сильно напугало или обрадовало. Наконец, религия прямо призывает: «Распространяй меня! Расскажи обо мне всем!».

У сторонников меметики (учения о мемах) найдется еще масса доводов, почему религия хороша как мем.

Потанцевав на любимых общественных мозолях, Докинз покусился и на труд своих в каком-то смысле коллег — эволюционных антропологов. Эта наука утверждает, что человеческая культура — продукт биологической эволюции человека.

Культурные институты, конечно, не «зашиты» в наши гены словно количество рук и ног. Зато в них «зашиты» определенные психические механизмы, а культура во всем ее многообразии есть производное от нашей психики. Значит, эти механизмы нужно выявить и объяснить, в чем их польза с точки зрения естественного отбора.

Ученые находят эволюционные корни чувства справедливости, готовности помогать друг другу, семьи, политики, религии, искусства и т.д. Эволюционисты не утверждают, что всякий культурный институт полезен с точки зрения размножения, но он может быть побочным эффектом чего-то полезного.

Например, есть гипотеза, что мы наслаждаемся музыкой с помощью мозговых структур, исходно предназначенных для распознавания речи.

Все это очень остроумно, говорит Докинз. Но, помимо естественного отбора среди людей, есть и естественный отбор среди мемов. И он осуществляется куда быстрее, просто потому, что мемы быстрее размножаются.

Неважно, полезен ли мем для человека, важно лишь, насколько человек готов его распространять. И даже если исходные мемы не вызывали такого желания (плохо размножались), отбор полезных для мема случайных «мемомутаций» рано или поздно сделает свое дело.

«Нам нет нужды заниматься поисками обычных биологических ценностей, определяющих выживание таких вещей, как религия, музыка и ритуальные танцы, хотя они, возможно, и существуют, — заявляет Докинз. — После того как гены снабдили свои машины выживания (т. е. человеческие тела) мозгами, способными к быстрой имитации, мемы автоматически берут это на себя».

Наташ, вставай, мы уронили всю эволюционную антропологию.
Вообще всю, Наташ, честно.

Мем (кродеться)

От новой парадигмы впору было прийти в ужас не только тем, кто изучает культуру, но и тем, кто в ней живет. То есть нам с вами. Проговорим еще раз: распространяются (размножаются) те мемы, которые успешнее всего «убеждают» человека в том, что их нужно распространять.

При этом неважно, насколько сообщаемая мемом информация полезна, правдива, этична и так далее. Важно лишь, чтобы ею хотелось делиться, а лучше — кричать о ней на каждом углу.

Хорошо, если это трогательная шутка про «рыбов». А если утверждение, что прививки вызывают аутизм? Этот мем породила научная статья, опубликованная в 1998 году в журнале «Ланцет». Она давно снята с публикации из-за грубых ошибок.

Множество других исследований подтвердили, что между аутизмом и прививками нет никакой связи. Но мем существует и не собирается вымирать. Потому что люди куда охотнее рассказывают «страшную правду» о том, что «власти скрывают», чем разбираются в скучных статьях и релизах ВОЗ.

Интересы мема (как можно шире размножиться) не совпадают с интересами человека.

Мем — это паразит, своего рода психический вирус.

Напомним, что биологический вирус не способен размножаться самостоятельно. Вместо этого он перехватывает управление клеткой хозяина и заставляет ее производить копии себя.

Обычно это приводит к гибели клетки, переполненной вирусными частицами, а если иммунитет не справится, то и к гибели всего организма. Пандемия COVID-19 наглядно показала, к чему может привести стремление вирусов к размножению.

Компьютерный вирус похож на биологический: программа не может скопировать себя сама, но может перехватить управление компьютером и заставить его сделать это. Мем тоже не может воспроизвестись без участия нашего мозга.

Но успешный мем побуждает нас его распространять, тоже в каком-то смысле перехватывая управление. Мало того, что он тратит на это наши психические ресурсы, так он еще и зачастую подталкивает нас к неверным решениям. Отказаться от прививки. Перейти на какую-нибудь немыслимую диету. Потратить деньги на ненужную, но разрекламированную вещь.

Программист Ричард Броуди, создатель программы Microsoft Word, так и назвал свою книгу о мемах, вышедшую в 1996 году: «Вирус разума» (Virus of the mind). На русском языке ее издали под более завлекательным названием «Психические вирусы».

В своем трактате Броуди попытался классифицировать «пружинки» психики, на которые нажимает успешный мем. Главные из них, по мнению автора, — страх, еда, секс и забота о детях. В общем, ничего нового для хорошего рекламиста.

Показательна тональность этой книги. Хотя Докинз тоже сравнивает мемы с вирусами, он настроен скорее благодушно и даже указывает на экзистенциальную ценность мемов.

Каждый успешный и при этом полезный мем (идеи Сократа, стихи Шекспира или изобретение колеса) — это вклад в мировую культуру, который может намного пережить своего создателя. Броуди же прямо называет мемы угрозой.

Теории заговора, агрессивные политические идеи, абсурдные «оздоровительные» практики, пустопорожние сплетни, бессмысленная мода, вездесущая реклама…

Если верить меметикам, все эти осаждающие нас информационные паразиты еще и эволюционируют, становясь все более неотвязными.

Рано или поздно, опасается автор, поведение каждого человека будет полностью определяться каким-нибудь психическим вирусом. И хорошо еще, если в этом поведении будет место хоть каким-то нормальным человеческим занятиям: личной жизни, работе, воспитанию детей.

Это так не работает

Учение о мемах стало популярным в 1990-е. Количество научных статей, в которых упоминалось слово «меметика», начало расти с 1992 года.

В 1997 г. был основан научный журнал под названием «Журнал меметики — эволюционные модели передачи информации» (Journal of Memetics — Evolutionary Models of Information Transmission).

В 2002 году популярность меметики достигла пика (она была упомянута почти в восьми десятках научных работ) и… стремительно покатилась вниз.

В 2005 году «Журнал меметики» закрылся. В чем же причина быстрого упадка новой дисциплины?

Рассказывают, что философ Дэвид Халл на конференции в Кембридже в сердцах воскликнул:

«Перестаньте говорить о меметике и начните ею заниматься!»

Эта фраза хорошо характеризует состояние, в котором оказалось детище Докинза на рубеже веков.

Эволюционная биология давно стала точной наукой с расчетами, экспериментами и компьютерными моделями. И даже в куда более «гуманитарной» когнитивной психологии (науке о мышлении, речи, памяти и т.д.) есть эксперименты, тесты и формулы.

А вот меметика ничего подобного предложить не смогла. Пока биологи считали свое, а психологи — свое, адепты мемов изрекали громкие слова о том, как превратят психологию в биологию.

В 2002 году Брюс Эдмондс опубликовал в «Журнале меметики» статью «Три проблемы, которые нужно решить для выживания меметики». В ней он предложил коллегам перестать разглагольствовать о глобальных вопросах вроде происхождения религии и строго, по формулам и стандартам эволюционной биологии, обсчитать эволюцию хоть какого-нибудь мема. Например, колыбельных песенок или юридических формулировок.

Эдмондс сформулировал и другие вызовы, на которые нужно ответить меметике, чтобы обрести статус полноценной науки. Но все его призывы остались без ответа. Через три года, в последнем номере «Журнала меметики», исследователь констатировал это фиаско в статье «Выявленное убожество аналогии между геном и мемом: почему меметика неспособна сама по себе привести к существенным результатам».

Итак, меметика «не взлетела». И, по мнению некоторых критиков, взлететь не могла. Как указывает когнитивный антрополог Паскаль Буайе в своих книгах «Объясняя религию» и «Анатомия человеческих сообществ», мозг — это не музыкант, а оркестр.

Наша психика состоит из множества узкоспециализированных систем, и разная информация хранится и обрабатывается в ней по-разному. Поэтому единые законы эволюции для всего подряд от анекдотов до поведенческих стратегий — скорее утопия, чем реальность.

– Вы новых парадигмов продаете?

– Нет, только обещаем.

– Голословное…