Роберт Мугабе: символ освободительной борьбы Юга Африки, ставший тираном

Начало большого пути

Биография Мугабе известна досконально — о нём и при жизни вышла пара десятков книг, а в ближайшие годы, надо полагать, появится столько же. Родился он во времена, которые сегодня можно называть незапамятными — в далеком 1924 году в довольно бедной семье жителей Южной Родезии, британской территории в Африке. Как это часто тогда бывало, образование мальчик получил в церковно-приходской школе — миссии отцов-иезуитов, что оказало влияние на его характер и во многом сформировало его как будущего политика: невероятная хитрость, упорство и проницательность причудливо переплелись в нём с чётким пониманием «плохого» и «хорошего», а также верностью принципам, от которых он старался не отступать.

Первую треть своей жизни он сторонился политики: получив хорошее образование, Мугабе избрал карьеру педагога и, сложись его судьба иначе, мог бы стать, например, видным учёным — то, что он обладал великолепным умом, признавали даже его противники. Но, как говорится, жизнь заставила — антиколониальные перемены в Африке, возникновение оппозиционных движений в Южной Родезии, общий запрос на изменение жизни в итоге привели школьного учителя в ряды борцов с колониализмом.

Для белых африканцев деколонизация — она же «ветер перемен», как обозвал её в своей речи в 1960 году британский премьер Макмиллан, — выглядела сущим кошмаром: везде, где чёрное население сбрасывало ярмо, узы и путы, воцарялся в лучшем случае хаос, в худшем — кровавый хаос. Неудивительно, что правительство Южной Родезии старалось выкорчевать «эту заразу», арестовывая и отправляя в лагеря не только радикальных, но даже умеренных националистов. Не избежал этой участи и Мугабе — в 1963 году он был арестован и последующие 11 лет провёл за решёткой.

В практическом смысле он использовал это время для получения учёных степеней (да, режим разрешал заключённым заочную форму обучения) — кроме бакалавриата в гуманитарной сфере Мугабе преуспел также в естественных науках, управлении и юриспруденции.

«У них первый был вопрос — свободу Африке…»

Начиная с 1960-х годов Южная Родезия испытывала на себе нешуточное давление мирового сообщества: хоть она и была самоуправляемой территорией, но формально-то подчинялась британской короне. И корона недвусмысленно требовала от белого правительства немедленной (ключевое слово) передачи власти чёрному населению. Безо всяких там постепенных реформ и прочего переходного периода. Просто потому, что политикам в Лондоне так хотелось. Восторга в Солсбери, родезийской столице, это не вызывало — и власти упирались как могли.

После долгих боданий в ноябре 1965 года Южная Родезия устами своего премьера Яна Смита провозгласила себя независимым государством — что вызвало натуральную истерику в Великобритании, а также изрядное недовольство в ООН. Редкий случай, когда страны соцлагеря, капиталистического мира и неприсоединившиеся государства объединились в едином порыве осуждения.

Независимость не признали, более того, против Родезии ввели обязательные санкции. Ну а поскольку с точки зрения геополитики страна была интересной фигурой на игровом поле, то державы увлечённо кинулись помогать национально-освободительным движениям, боровшимся против режима Смита — политически, финансово и материально. На юг Африки пошли корабли с оружием, в Европах благосклонно принимали политическое крыло борцов за свободу, а боевое крыло меж тем проходило интенсивное обучение на мало кому известных секретных базах в СССР и КНР.

Мугабе вместе с остальными революционерами сидел бы себе в тюрьме и дальше — власти Родезии по своему упрямству давали фору любому правительству, но тут вмешалась большая политика. К 1974 году в военном плане родезийские силовые структуры очистили страну от боевиков — как позже признавались сами партизаны, от окончательного разгрома их отделяли считанные дни. В политическом плане в Родезии начались определённые реформы — что также выбивало почву из-под ног оппозиции. Да и на международной арене ситуация шла к тому, что «родезийский кризис» в перспективе может быть как-то улажен. Но, как правило, любому политику хочется всего и сразу — чтобы в течение именно его срока успеть войти в историю великим и неповторимым.

Экономически Родезия очень сильно зависела от своего южного соседа, Южно-Африканской Республики, и её премьер Форстер воспользовался этим, чтобы, как ему казалось, положить конец кризису — он потребовал от Яна Смита немедленного перемирия и освобождения арестованных лидеров освободительной борьбы. В противном случае ЮАР элементарно перекрыла бы кислород в виде контрабандных поставок нефти и тайной военной помощи. Смит скрепя сердце согласился. В конце 1974 года оппозиционеров выпустили из тюрем — в том числе и Мугабе. Благоразумно покинув страну, бывший политзаключённый в итоге обосновался в Мозамбике — к тому времени переставшем быть португальской колонией.

«И вся-то наша жизнь есть борьба…»

В то время, в середине 1970-х годов, Мугабе никто не воспринимал всерьёз как будущего лидера — так, даже не второй, а третий эшелон борцов за свободу. Президенты других африканских стран, всячески симпатизировавшие национально-освободительным движениям в Родезии, даже и помыслить не могли, что этот малозаметный функционер от оппозиции в итоге добьётся победы. У Мугабе не было харизмы полевых командиров, он держался суховато, ораторским искусством не блистал — и никто не хотел замечать, что этот человек может долго и упорно работать, что он умеет анализировать ситуацию и самое главное — что он способен оценивать текущий момент и менять стратегию, когда это нужно.

Поскольку ни одно национально-освободительное движение не могло существовать без поддержки, партия ЗАНУ, в которой состоял Мугабе, отчаянно искала спонсоров. С Советским Союзом договориться не получилось — Москва сделала ставку на другое движение, партию ЗАПУ и её лидера Джошуа Нкомо.

Зато с Пекином у Мугабе образовался сердечный союз. Помогло и то, что по своим взглядам он стал идентифицировать себя как приверженца товарища Мао — в Москве ему это симпатий не прибавило.

Маоизм бывшего школьного учителя принёс свои плоды — Мугабе принял на вооружение стратегию китайских товарищей, что и позволило в итоге добиться ему успеха. Вместо того, чтобы тщательно готовить отборные небольшие отряды партизан для диверсий в Родезии, Мугабе, к тому времени вошедший в высшее руководство партии, сделал ставку на массовость: наспех подготовленные боевики засылались в страну сотнями. Погибали больше половины, но малочисленная родезийская армия и с оставшимися-то справляться не успевала.

Одновременно он сделал ставку на пропаганду среди сельского населения — всё в точности по заветам «маленькой красной книжечки» главы КНР. К 1979 году огромные армии боевиков и распропагандированное крестьянство поставили правительство Родезии перед фактом, что с неизбежным смириться придётся. После переговоров, перемирия, всеобщих выборов, и торжеств в апреле 1980 года на карте мира появилась Республика Зимбабве с её новым лидером — премьер-министром Робертом Мугабе.

«Жить стало лучше, жить стало веселее…»

Для белой Родезии приход к власти чёрного марксиста, который в своё время публично клялся, что лично будет вешать «проклятых расистов», был шоком. Вторым шоком стало то, что через месяц после выборов Мугабе появился на телеэкранах и обратился с речью к нации: «Если вчера мы сражались как враги, то сегодня мы должны стать друзьями. То, что в прошлом белые притесняли чёрных, не должно означать, что чёрные теперь начнут притеснять белых. Я призываю к национальному примирению, к новому видению будущего страны — во имя нашего общего дела». В общем, вместо чудовища перед аудиторией предстал умный и толковый деятель. Белые рискнули поверить.

В 1980 году Мугабе был самым популярным политиком на планете — столько не писали ни о Брежневе, ни о Картере, ни о Тэтчер.

Мировое сообщество отбило ладони, взахлёб аплодируя: это ж надо, яростный революционер, который отринул насилие и выбрал путь национального примирения в сочетании с прагматическим путем развития, это же фантастика! Западные правительства чуть ли не в очередь выстраивались, чтобы предложить свою помощь новому государству. В страну потекли миллиарды (!) долларов.

Надо отдать Мугабе должное — деньги расходовались с умом, по крайней мере поначалу. Казнокрадство в Африке неискоренимо, но новое правительство хоть и набивало карманы, при этом серьёзно начало вкладываться в образование, здравоохранение и развитие инфраструктуры. Человек слова, Мугабе не трогал и белое население — перераспределение земли, принадлежавшей в основном белым, конечно шло, но очень и очень умеренно.

При этом на чёрную оппозицию — бывшего товарища по борьбе Джошуа Нкомо и его партию ЗАПУ — обрушились чудовищные репрессии. С 1982 по 1987 год в стране полыхала невидимая миру гражданская война: оппозицию резали под корень, загоняли в концлагеря, морили голодом и вообще стирали с лица земли. Свою роль играл этнический фактор: Мугабе и ЗАНУ были из народности шона, а Нкомо и ЗАПУ принадлежали к амандебеле.

Вот так и получалось: с одной стороны страна начала усиленно развиваться, экономика шла на подъём, жить стало действительно лучше — а с другой армия по ночам громила мирные деревни, практиковались пытки и расстрелы, права и свободы таяли как дым, а 50 тысяч человек, чья вина состояла только лишь в том, что они были другой нации, навсегда упокоились в безымянных могилах. Мир привычно предпочёл это не заметить. И всем этим руководил тихий и спокойный человек, осуществивший, наконец, свою мечту — он пришел к власти и построил однопартийное государство.

«И нраву моему не препятствуй…»

Мугабе с Горбачёвым, 1987-й

В 1987 году Роберт Мугабе поменял конституцию, став президентом –личная власть теперь расширилась до необъятных пределов: он возглавлял государство, правительство и вооружённые силы; он получил право распускать парламент, объявлять чрезвычайное положение и переизбираться неограниченное количество раз. На все ключевые посты — в парламенте, в министерствах, в гражданской администрации, в силовых структурах — были выдвинуты его люди, преданные ему и связанные с ним общими интересами, в первую очередь финансовыми. И коррупция начала цвести пышным цветом: буквально все области государственного управления, от энергетики до почты, рассматривались как источник доходов.

Вместо процветания страна постепенно беднела: росла инфляция, уровень безработицы повышался, а разрыв между богатой правящей элитой и беднеющей основной массой населения только увеличивался. Чтобы как-то объяснить населению этот удивительный факт, Мугабе пошел по привычному для всех авторитарных лидеров пути: это не мы ошибки допускаем, это нам враги вредят, внешние и внутренние. Теперь на роль врагов назначили белых фермеров, которые составляли основу экономики страны.

Слово своё Мугабе держал — белых действительно не трогали… до тех пор, пока это было нужно.

В 2005 году Резервный Банк Зимбабве дважды девальвировал зимбабвийский доллар по отношению к доллару США по курсу 17500ZW$/1US, $ при этом на чёрном рынке курс вдвое превышал официальный. В начале 2008 года правительству пришлось выпускать банкноты в 10, 25 и 50 миллионов зимдолларов — последняя шла на чёрном рынке по курсу 1,40US. $ В середине года были выпущены банкноты номиналом 100, 250 и 500 миллионов (1,93US$). За ними последовали миллиарды: 5, 25 и 50. Для того чтобы как-то обеспечить страну деньгами, банку приходилось безостановочно печатать купюры всё более крупного номинала, вплоть до 1 триллиона (январь 2009 года).

Пятнадцать нулей на одной купюре — такого в мировой истории не было никогда!

Страна оказалась на грани краха: цены на товары удваивались каждые несколько часов, школы и больницы не функционировали, товары в магазинах исчезли, среднегодовой доход на душу населения колебался в районе 250 долларов США. Зарплаты в госсекторе упали до 5 американских долларов в месяц. Наконец, в апреле 2009 года зимбабвийский доллар был официально отменён — вместо этого в обращение доллары США и ранды ЮАР. На тот момент инфляция составляла более 230 миллионов процентов, фактически мировой рекорд.

Зимбабве превратилась в руины.

«Кабаки да бабы доведут до цугундера…»

К середине 2010-х годов слово «Зимбабве» стало нарицательным — ну то есть совсем край, хуже и быть не может, нищета, голод, холод и волчий вой на окраинах. И всё — благодаря политике лидера, которому когда-то рукоплескал весь мир.

Тем не менее страна как-то перебивалась с кукурузы на пиво: промышленность вроде бы работала, сельское хозяйство скрипело, но худо-бедно плодоносило, госучреждения потихоньку функционировали. Правда, денег в стране все-таки не было — в 2016 году обладатель пачки наличных долларов в Хараре ощущал себя если не королём, то, как минимум, олигархом. «Дедушка» — так его называли в стране — правил железной рукой, гонял оппозицию и увлеченно тасовал политическую колоду, делая вид, что подыскивает преемника.

В Зимбабве мрачно шутили, что Мугабе, чей возраст перевалил за 90, ещё простудится на похоронах нынешних школьников. Всё шло к тому, что старик собирался править вечно — умерли те, с кем он боролся, умерли Брежнев, Рейган, Тэтчер и Кастро, с карты мира исчезали государства и появлялись новые, и только одно — точнее, один — оставалось неизменным.

Всё произошло строго по классику: «Уж не хочет быть она царицей, хочет быть владычицей морскою». Вторая жена президента, Грейс Мугабе, моложе его на 40 лет, оказалась невероятно жадной до власти. Мало было ей личного состояния (она считалась то ли второй, то ли третьей из богатейших женщин Африки), мало было мужа-президента, исполнявшего её любую прихоть, мало было ежемесячного королевского шоппинга в Дубае и Сингапуре — захотелось ей возглавить страну.

Целая серия мастерски проведённых интриг привела к тому, что любой, кто мало-мальски подходил на роль преемника, очень быстро исчезал из политической жизни.

Супругу президента в Зимбабве не любили. Слишком наглая, слишком хабалистая, слишком… слишком всё, короче. А то, что она по сути рулила страной, влияя на мужа, вызывало у значительной части правящей элиты, в погонах и без, тихую ненависть. Поэтому когда в ноябре 2017 года она добилась отставки вице-президента Мнангагвы, люди в форме поняли, что пора что-то делать — иначе следом покатятся их головы. Армейское командование предъявило президенту ультиматум: отец наш родной, мы тебя любим, только Христом-богом просим — убери эту «сучку крашену»! Мугабе, оторопевший от такого развития событий, решительно отказался и обвинил генералов в государственной измене. Генералы закусили удила.

Противостояние длилось недолго — армия ввела в столицу бронетехнику, заняла ключевые организации, и намекнула главе нации, что если он не уйдет по-хорошему, то парламент начнет процедуру импичмента. Выдержав паузу, Мугабе согласился — и в ноябре 2017 года его правление закончилось.

«Легенды расскажут, какими мы были…»

Роберт Мугабе — это человек-эпоха. Он был последним легендарным политиком времен Холодной войны, видел всё и знал всех, от Индиры Ганди до Уго Чавеса, включая Михаила Горбачёва и королеву Великобритании Елизавету II. Он сумел не просто возглавить освободительную борьбу, но и победить в ней. Он смог продержаться у власти 37 лет — что в Африке очень сложно. На него устраивались покушения, его пытались сместить, на него давило мировое сообщество снаружи и оппозиция изнутри — никому не уступил.В жизни же это был довольно скромный человек, любивший традиционную африканскую еду (кукурузную кашу с овощами), крикет и лёгкую эстрадную музыку. Когда в 1980 году Зимбабве готовилась отпраздновать независимость, то (как выяснилось много позже) будущий глава хотел, чтобы для публики на стадионе в Хараре играл британский поп-идол Клифф Ричард. Но по политическим соображениям пригласили Боба Марли. Мугабе не отличался особой любовью к роскоши — хотя предпочитал носить дорогие английские костюмы и изредка выпивать стаканчик хорошего виски. Это был выдающийся политик, которому хватило сил взобраться на вершину политической власти — но не хватило ума вовремя уйти.

Примечательно, что самым последним указом, который Мугабе подписал, будучи ещё у власти, был закон, сделавший его день рождения, 21 февраля, национальным праздником Зимбабве — Днем молодёжи. Отменять этот закон новые власти республики не будут.