Василий Суворов против Петра Ивашева: забытая война двух генералов за сереброплавильные заводы в Сибири

И это неудивительно, ведь подвиги военачальников Александра Васильевича Суворова и Петра Никифоровича Ивашева, пребывание на каторге декабриста Василия Петровича Ивашева нашли отражение в учебниках, художественных произведениях, музейных экспозициях, то есть стали частью своеобразного культурного кода. Другие представители названных родов менее известны, но оттого дела их не менее интересны и поучительны для потомков. Так, почти забытая ныне, малоизученная и запутанная история соперничества двух генерал-майоров — Василия Ивановича Суворова и Петра Семеновича Ивашева — вполне могла бы стать основой для исторического или детективного романа.

Василий Иванович Суворов, двоюродный брат блистательного полководца, прославился как один из самых успешных начальников Нерчинских сереброплавильных заводов, поднявший их производительность на небывалую высоту. Причем многие исследователи отмечали, что он имел репутацию не только умелого, но и честного, не замеченного в злоупотреблениях руководителя.

Его карьерный взлет был связан с отставкой в 1760 году выдающегося горного начальника Никифора Герасимовича Клеопина, под управлением которого Нерчинские заводы стабильно поставляли в государственную казну серебро, свинец, золото, драгоценные камни. Члены Сената и специалисты Берг-коллегии понимали, что доверить такие важные предприятия можно только благонадежному и разбирающемуся в производстве человеку.

Действительный статский советник, судья монетной канцелярии, авторитетный знаток горного дела Иван Андреевич Шлаттер рекомендовал лейб-гвардии капитана Василия Суворова, прошедшего производственную школу под началом подвижника горного дела и одного из основателей Екатеринбурга Василия Никитича Татищева.

Сенат, а вслед за ним и императрица Елизавета Петровна прислушались к Шлаттеру: в 1761-м Суворов получил чин бригадира и назначение за Байкал, в далекую, малоизученную тогда Даурию. Василий Иванович стал готовиться к отъезду, но неожиданные, судьбоносные для страны события вынудили его отложить отъезд. В декабре 1761 года скончалась Елизавета Петровна, на престол взошел Петр III, чье правление оборвалось вследствие дворцового переворота в июле 1762-го, и во главе государства встала его супруга, Екатерина II.

Екатерина вновь отправила Суворова на Нерчинские заводы, присвоив ему чин генерал-майора. В итоге в Забайкалье он приехал в феврале 1763 года, когда в крае действовал один Нерчинский завод, в 40 верстах от него достраивался Борзинский, позднее переименованный в Дучарский, а на реке Урове стоял недостроенный Уровский завод.

Осмотрев обширное хозяйство, куда входили плавильные фабрики, рудники, приписные деревни с пашнями и лугами, Суворов преступил к преобразованиям. Заводы из Нерчинских переименовал в Даурские, сформировал канцелярию горного начальства, выбрал себе в помощники двух офицеров, Федота Лодыгина и Петра Цвиленева, а на различные ответственные посты назначил перспективных и старательных служащих. Для увеличения выплавки руд приказал вместо старых, полуразрушенных плавильных печей с небольшим внутренним пространством, построить новые восьмифутовые с увеличенным «нутром», выложенным необожженным кирпичом. Печи суворовского образца в народе впоследствии именовались даурскими. Для плавки руд Кадаинского рудника Суворов приказал построить Кутомарский завод с шестью печами, организовал поиск новых рудных месторождений. Результаты не заставили себя долго ждать: в кратчайшие сроки были открыты Букатуевский, Воздвиженский, Казаргинский и Шилкинский рудники. Последний находился на реке Шилке, вдали от основных заводов и рудников. Поэтому, чтобы плавить его руды, прошлось заложить еще один завод, названный Шилкинским.

Все перечисленные достижения в малонаселенном каторжном краю невозможно представить без поддержания строгой дисциплины. За взятки, злоупотребления алкоголем, Василий Иванович сурово наказывал всех служащих, невзирая на их заслуги и положение. Даже священников, уличенных в пьянстве и вымогательствах, Суворов грозился посадить на цепь!

Столь жесткие меры вызвали недовольство части местного чиновничества. Особенно негодовал Федот Лодыгин, который был уличен в мздоимстве и дисциплинарных проступках, за что и получил взыскания. В отместку Суворову он донес в столицу, что строительство даурских печей — пустая трата казенных денег, вредительство.

Назревал крупный конфликт. Суворов просил Сенат разрешить ему выехать в Петербург «для личных объяснений». В столицу он отправился в 1765-м и пробыл там более года, успев завести следственные дела на взяточников и казнокрадов.

С его отъездом чиновники, оставшиеся под командованием Лодыгина, почувствовали свободу и вседозволенность. Начались беспорядки, наиболее хитрые и предприимчивые служащие без опаски сбывали казенное серебро, которое расходилось по всей Сибири.

В 1766 году Берг-коллегия представила Сенату доклад о преступлениях на Нерчинских заводах. В нем указывалось, что асессор Кологривов обвиняется во взятках и вымогательстве, служащий лаборатории шихтмейстер Павлуцкий подозревается в мздоимстве, незаконной переплавке и сбыте казенного серебра. Всего же, как выяснилось, из заводской казны было украдено свыше 13 пудов серебра. Поначалу Сенат планировал поручить расследование беспорядков Суворову. Но, вскоре один из обвиняемых — Павлуций сознался, что переплавлял серебро для Суворова. Василий Иванович не скрывал, что просил Павлуцкого переплавить принадлежавшее ему серебро — обгоревшую в пожаре монету да клубок старых позументов. Однако зерно сомнения в его честности было посеяно. Сенат обратился к Екатерине II с просьбой создать и командировать на Нерчинские заводы особую следственную комиссию. Государыня дала согласие.

Возглавить комиссию должен был офицер способный не только тщательно и беспристрастно просвети расследование, но и описать заводы, принять меры к их обустройству и «казенной пользе». В 1767 году председателем комиссии императрица назначила генерал-майора Петра Семеновича Ивашева и наделила его правом в случае, если возникнут подозрения относительно благонадежности Суворова, отстранить того от управления заводами.

Петр Ивашев происходил из богатой помещичьей семьи, почти всю жизнь отдал службе в армии, а в 1766 году вместе с братом отказался от родового гнезда в Ивашевке Симбирского уезда. Возглавив следственную комиссию, он твердо решил, что обязательно раскроет все преступления на заводах, докажет вину Суворова, а значит — проявит рвение к службе, покажет себя верным слугой Екатерины Великой.

Тем временем Суворов вернулся на Нерчинские заводы и выявил новые нарушения. Оказалось, в его отсутствие Лодыгин поручал мастерам делать разные украшения и вещи из казенного серебра, а потом сбывал их перекупщикам. Вдобавок на заводах в отсутствие Суворова произошло несколько убийств, дела о которых были положены в долгий ящик.

Уже 8 мая 1768 года на Нерчинские заводы прибыла комиссия генерал-майора Ивашева. В нее, помимо именитого председателя, входили два помощника: полковник Полубьев и секунд-майор Дубрасов. Причем Ивашев сразу дал понять, что главная цель его пребывания в Забайкалье — изобличение Суворова.

Члены комиссии рьяно взялись за дело: допрашивали крестьян, чиновников, проверяли документы канцелярии. Крестьяне при опросах давали невнятные показания: утверждали, что давали взятки, но не подвергались вымогательствам, избиениям. Многие, естественно, свою вину отрицали, а один из главных подозреваемых во взяточничестве Федот Лодыгин и вовсе стал осведомителем Ивашева. В итоге за несколько месяцев Петр Семенович побывал в разных деревнях и заводах, но так и не собрал неопровержимых доказательств вины командира заводов.

В донесении Екатерине II от 25 сентября 1768 Ивашев обвинил Суворова в том, что тот, узнав о взятках и краже серебра, не спешил создавать свою следственную комиссию, не хотел принимать от крестьян челобитные, написанные не на гербовой бумаге, а позже давил на свидетелей, чтобы сокрыть свои и чужие преступления. Ивашев также сообщил, что воспользовался своим правом отстранить Суворова от управления заводами, поскольку опасался препятствий следствию со стороны горного начальства.

Фактически Петр Семенович взял управление Нерчинскими заводами в свои руки. Он осматривал рудники, ездил по заводам, пытался вникнуть в производственные вопросы. В конце 1768 года по его инициативе канцелярия горного начальства рассмотрела вопрос о возможности применения паровой машины, изобретенной механиком Ползуновым на Алтае. К сожалению, на одном из заседаний служащие канцелярии сочли внедрение новшества неэффективным, поскольку, по их подсчетам, паровой двигатель требовал слишком много топлива.

Между тем Сенат изучил материалы, присланные Ивашевым, и пришел к заключению: «Комиссия с самого прибытия своего на Нерчинские заводы по сие время не зделала никакого примечания и описания заводам, не изыскала ничего новаго сверх вступивших уже прежде в сенат о взятках и покраже казенного серебра доносов, но и о самых первых доносах не изыскала истины и не доказала, а упражнялась как то из всех ея представлений видно единственно во взаимных несогласиях с генерал майором Суворовым».

Сенатским указом Суворов был восстановлен в полномочиях. Ему выплатили жалованье, удержанное за время отстранения от службы.

Похоже, это событие Ивашев воспринял как личное оскорбление, удар по самолюбию, репутации и с удвоенной силой принялся доказывать свою правоту и выставлять оправданного командира в дурном свете. Современники отмечали, что работа комиссии свелась к одному: «Изыскивать только то одно что к безславию, огорчению, испоношению чести генерал майора Суворова и к навлечению на на него подозрения служить может».

Суворов, судя по всему, в долгу не остался. Члены комиссии после его восстановления в должности стали жаловаться на различные неудобства: задержку провианта, отказы администрации предоставить своих людей для выполнения разных поручений и так далее.

Конфликт двух генералов вылился в странную войну. Горные офицеры, чиновники, рабочие разделились на два лагеря: одни поддерживали комиссию, другие — Суворова. Стороны вели «перестрелки» жалобами, доносами, стремились подставить, опорочить друг друга. Как и на любой войне, здесь свои были предатели, перебежчики и разведчики.

Противостояние дошло до того, что в августе 1769-го Суворов демонстративно отрешился от дел, не заходил в канцелярию и не подписывал протоколы, рапорты и другие документы, которые приносили ему подчиненные. В ответ члены канцелярии Нерчинского горного начальства представили в следственную комиссию требование «о подписании оных дел указа».

На некоторое время ивашевская партия укрепила свои позиции. Петр Семенович даже попытался вновь реализовать права, данные ему императрицей и отстранить соперника от должности, но получил неожиданный отпор.

Суворов, вместо того чтобы сложить полномочия, написал в Сенат, что Ивашев уже управлял заводами, допустил много ошибок, обернувшихся недоплавкой серебра. Василий Иванович заявил, что больше не допустит подобного ущерба казне, а тем более не позволит, чтобы этот ущерб связывали с его именем.

Сенату было очевидно, что как два медведя не станут жить в одной берлоге, так и два генерала не смогут управлять сереброплавильными заводами в сибирской глуши. Сенаторы, рассмотрев все доносы на Суворова, сочли их бездоказательными, хотя его отказ подчиниться Ивашеву не одобрили. Работу следственной комиссии признали неэффективной, и 19 апреля 1771 она была расформирована, а генерал-майор Ивашев уволен со службы.

Суворов управлял Нерчинскими заводами до 1775 года и вышел в отставку по болезни. Ни до ни после него руководители Нерчинских заводов не могли похвастаться подобными результатами. Горнорабочие слагали о нем песни, а офицеры ставили его управление в пример. Война двух генералов, омрачившая суворовскую эпоху в Даурии, быстро стерлась из народной памяти.