Выживет только один: как в XXI веке умирают языки и их последние носители

Все мы знаем о существовании мертвых языков — древнегреческого, латыни, церковнославянского и прочих. Их грамматика и лексика хорошо известны, на них написана масса текстов, а люди с хорошим гуманитарным образованием даже могут на них бегло читать и говорить. Но в повседневном общении они не используются.

На деле таких языков гораздо больше, причем некоторые из них умерли буквально на наших глазах, несмотря на все усилия по их сохранению. Рассказываем о пяти недавно исчезнувших языках.

Пациент скорее мертв, чем жив

Для начала определим, что считать мертвым, а что — живым языком. По одному из определений, мертвый язык — тот, который ни для кого не является родным (то есть усвоенным от родителей и/или на котором человек думает, пишет, говорит лучше, чем на любом другом) и который не используется, изменяясь, в живом общении группами людей в качестве разговорного.

Язык, который применяют только в церемониальных (как церковнославянский) или научных (как некогда латынь) целях, тоже мертвый. А группой может считаться и одна семья или даже пара человек. Когда носитель остается один в связи со смертью всех прочих, и языком перестают пользоваться как средством общения, он теряет коммуникативную функцию, а когда умирает последний носитель — окончательно умирает и язык.

Почему люди отказываются от своих родных языков и переходят на другие? Потому что языки, существующие рядом, применяются больше и чаще, более престижны, более удобны. Постепенно большинство носителей переходят на английский или русский вместо, скажем, апаче или чулымского, или вовсе переезжают из региона, где используется их родной язык, получают образование на другом языке и постепенно полностью отказываются от «малого» языка, который остается уделом лишь отдельных носителей, которые вымирают в силу естественных причин.

В конце остается только один носитель, а вскоре и вовсе ни одного. И это происходит на всех континентах намного быстрее, чем до наступления глобализации.

В Южной Америке

16 февраля 2022 года в чилийском городе Пунта-Аренас, расположенном на северо-западном берегу Магелланова пролива, в возрасте 93 лет из-за осложнений, вызванных Covid-19, умерла Кристина Кальдерон Абран, которую соотечественники зачастую звали бабушкой Кристиной, а то и просто бабушкой (Abuela).

Она была писателем, этнографом, культурным деятелем, а под конец жизни продавала туристам сувениры ручной работы. А еще одна была последним чистокровным представителем индейской народности ягáна, аборигенов Огненной Земли.

Вместе с ней умер язык я́мана, на котором говорили яганы, так как она была последним человеком на планете, для которого ямана был родным языком. Остальные носители этого языка либо умерли, либо перешли на испанский в повседневном общении.

Ямана (он же яганский) — это изолированный, то есть не принадлежавший, по мнению большинства лингвистов, ни к одной из языковых семей язык (как баскский, например), имевший не менее четырех диалектов. Ученые, в том числе при участии Кристины Кальдерон и ее родственников, успели составить несколько словарей и грамматик этого языка. Кстати, одно из слов языка ямана попало в Книгу рекордов Гиннесса как самое ёмкое в мире.

В оригинале оно пишется Mamihlapinatapai (для языка ямана была адаптирована латиница), читается примерно как «мамихлапинатапай» и означает «взгляд между двумя людьми, в котором выражается желание каждого, что другой станет инициатором того, чего хотят оба, но ни один не хочет быть первым».

В 2016–2020 гг. в России существовал издательский дом «Мамихлапинатана», выпускавший несколько медиа, в том числе онлайн-журнал «Батенька, да вы трансформер». А вот так звучал язык ямана, когда на нём говорила бабушка Кристина:

В России

Примерно за год до смерти бабушки Кристины на Огненной Земле на другом острове с суровым климатом, расположенном аккурат на противоположном конце Земли — на острове Беринга, входящем в архипелаг Командорские острова в Беринговом проливе, — тоже в возрасте 93 лет умерла Вера Терентьевна Тимошенко, последний носитель беринговского диалекта алеутского языка.

Как и ее чилийская коллега, она занималась сохранением алеутской культуры, исполняла песни на родном языке и консультировала ученых, переводила прозу и стихи.

Носители других диалектов алеутского языка проживают по другую сторону Берегового пролива, в США, но, как указывают ученые, их диалекты сильно отличается от беринговского, да и осталось их 100-150 человек. И хотя в США алеутский язык изучается в школах, и предпринимаются попытки его возрождения, он все равно находится под угрозой исчезновения.

Алеутский язык относится к числу эскимосско-алеутских (или эскалеутских) — группе родственных языков и диалектов, на которых говорят или говорили коренные жители Гренландии, побережья Канадской Арктики и Аляски, северо-восточного и юго-восточного побережий Чукотки и близлежащих островов. Книга рекордов Гиннесса называет эскимосско-алеутские одними из самых сложных языков мира.

В Европе

Чтобы читатель ненароком не решил, что языки вместе со всеми носителями умирают исключительно в регионах на отшибе, где аборигены неевропейского происхождения находятся несколько столетий в близком контакте с пришлыми европейцами, приведем контрпример.

Ливский язык относится к группе финно-угорских языков. Его носители — ливы — проживали на территории нынешних Латвии и Эстонии как минимум с XI века н. э., о чем свидетельствуют летописи. Но уже после XII века они стали ассимилироваться с другими балтийским народностями, в результате чего со временем сформировался латышский народ. Так же постепенно растворялся и ливский язык.

Особенно этот процесс усилился в результате действий советской власти после включения Латвии в состав СССР. Ко второму десятилетию XXI века ливов насчитывалось от полутора до двух сотен, а людей, способных изъясняться на ливском языке, и того меньше — порядка 10 человек. Все прочие носители перешли в основном на латышский.

Наконец, 2 июня 2013 года в возрасте 103 лет в Канаде умерла Гризельда Кристинь — последний человек на Земле, для кого ливский язык был родным. После включения Латвии в состав СССР она эмигрировала сначала в Швецию, а оттуда в Северную Америку. Она занималась литературной деятельностью и участвовала в усилиях лингвистов по сохранению и изучению ливского языка. Сегодня его изучают в вузах стран Балтии, а общее число людей, знающих ливский хотя бы на каком-то уровне, находится, вероятно, в пределах двух сотен человек, но ни для кого из них он больше не является первым.

На Тайване

Наш следующий пример призван показать, что смерть языка случается не только при контакте неевропейского языка с европейским. Более того, эта история вовсе не о Европе, а об острове Тайвань. Данные сравнительно-исторической лингвистики, науки, изучающей взаимосвязь и происхождение языков, говорят о том, что именно он был центром происхождения целой семьи языков — австронезийской.

Сегодня на австронезийских языках говорят порядка 300 млн жителей планеты Земля, расселившихся на огромной территории от Мадагаскара на западе Индийского океана до острова Пасхи в Тихом океане. При этом на самом Тайване из примерно 23 млн жителей острова лишь примерно 2% населения относятся сегодня к коренным народам, и далеко не все из них владеют языками предков, предпочитая им тайваньский диалект китайского (отчасти причиной этого была китаизация местного населения предпринимавшаяся с XVII века).

Из как минимум 26 языков коренного населения Тайваня уже исчезли не менее десятка. Один из них, пазехский, умер вместе с последним носителем, 96-летней Пань Цзиньюй, 24 октября 2010 года.

Надо отменить, что с середины 1990-х тайваньское правительство предпринимает усилия по сохранению культуры и языков коренных народов острова. В частности, та же Пань Цзиньюй вела курсы и обучила пазехскому около 200 студентов в своем родном городе Пули в центральной части Тайваня. Но процесс культурной ассимиляции неумолим, как и связанное с ним угасание языков коренных народов в условиях доминирования местного диалекта китайского языка.

На полуострове Индостан

Исчезают вместе со своими носителями не только языки коренных народов тех или иных территорий, но и языки и диалекты, возникшие относительно недавно по историческим меркам. Речь идет о креольских языках. Они обычно развиваются из пиджинов — упрощенных языков, служивших средством общения между носителями неродственных языков в местах, где те часто и помногу соприкасались и общались.

Но если пиджины — простые, часто до примитивности, средства общения, использующие понемногу лексику и грамматику двух или более контактирующих языков, — всегда являются для их пользователей вторыми, то есть неродными языками, то креольские как раз становятся родными, особенно для потомков смешанных браков.

Чаще всего креольские языки возникали там, где европейцы-колонизаторы находились в активном и длительном общении с неевропейским населением — на островах, в колониях, на плантациях, — а основой языков становились французский, английский, испанский, португальский (хотя и не только — так, в Уганде насчитывается несколько десятков тысяч носителей креольского языка нуби на основе арабского, а на севере Норвегии до 1920-х существовал руссенорск — пиджин на основе норвежского и русского).

По мере того, как колониальное прошлое растворяется в национальных культурах, уходят в небытие и многие креольские языки. Именно это случилось, например, с кочинским индо-португальским креольским языком, на котором говорили на протяжении более чем четырех веков жители индийского города Кочин, принявшие от португальских миссионеров католичество после основания в 1500 году там первой европейской колонии в Индии (юридически португальской она оставалась до 1663 года).

Причем этот язык не только вскоре стал родным для местного христианизированного населения, но и первым в ряду такого рода контактных языков в Азии. Впрочем, уже в XIX веке число его носителей стало снижаться, так как более распространенным стал английский. Последний носитель кочинского индо-португальского креольского Уильям Розарио умер в возрасте 87 лет в августе 2010 года.

Иногда они оживают

И мы тут не о носителях языков, а о самих языках. Это происходит в результате целенаправленных усилий культурных организаций, правительств, а то и отдельных людей. Самый яркий, но не единственный пример такого рода — современный иврит, официальный язык Государства Израиль.

Ко II веку н. э. этот древний язык, также известный как древнееврейский, на котором написан Ветхий Завет и который служил средством общения в Древнем Израиле, постепенно ушел из повседневной жизни, уступив место арамейскому и оставшись лишь языком богослужений и религиозных текстов.

По мере расселения евреев по Европе и другим регионам мира языками общения для них также становились другие языки и диалекты — идиш, ладино и т. д. — или языки тех стран, в которых они жили. В результате к XIX веку иврит изучался и использовался исключительно как книжный язык, не будучи ни для кого родным.

В конце XIX века и далее c расцветом сионизма и по мере переселения евреев в Палестину роль иврита как языка общения выходцев из разных стран, собравшихся в одном месте, чтобы построить новое государство стала расти.

Этому способствовала, помимо прочего, деятельность Элиэзера Бен-Йехуды, эмигранта из Российской Империи, посвятившего бóльшую часть жизни восстановлению иврита до статуса языка повседневного общения. Его сын, Бен-Цион, родившийся в 1882 году, стал первым человеком, для кого, спустя 18 веков после фактической смерти, иврит стал родным.

Все благодаря особому воспитанию и среде: Элиэзер Бен-Йехуда запретил использование в доме любого языка, кроме иврита, и даже не давал матери Бен-Циона, своей второй жене, петь сыну колыбельные на родном для нее русском (оба родителя были родом из Российской Империи, с территории нынешний Беларуси).

Более того, в 1922 году Бен-Йехуда добился, чтобы в Подмандатной Палестине, государственном образовании под британским владычеством, существовавшем с 1922 по 1948 год на Ближнем Востоке, иврит, наряду с арабским и английским, был признан официальным языком.

Государство Израиль и вовсе стало проводить жесткую языковую политику, направленную на вытеснение всех других еврейских языков и замену их ивритом. Успехи были столь велики, что в 1990-х Кнессету, израильскому парламенту, пришлось принимать закон, направленный на защиту и сохранение идиша и идишской культуры.

Пример иврита вдохновляет энтузиастов возрождения других древних языков. Так, сегодня происходит, правда, в куда более мягкой и совершенно добровольной форме, возрождение корнского — кельтского языка, на котором разговаривали в Корнуолле, графстве на юго-западе Англии.

Последние его носители умерли, по разным данным, то ли в конце XVII, то ли в начале XX века. Сегодня интерес к нему растет, и количество людей, уверенно говорящих на корнском, уже измеряется сотнями, а в некоторых семьях он даже является первым языком.