Взлет и падение викторианского эстета Соломона Симеона: что погубило еврея-прерафаэлита

Симеон Соломон родился в 1840 году в лондонском районе Ист-Энд, в ортодоксальной еврейской семье. Отец Симеона Соломона, Мейер Соломон, был человеком необычным – ему удавалось сочетать и жесткую приверженность иудаизму (чем заслужил глубокое уважение еврейской общины), прочные позиции в лондонском обществе, членство в масонской ложе и… брак с одаренной художницей Катрин Леви.

Воспитывая своих восьмерых детей внутри традиции, Мейер и Катрин, сами люди глубоко творческие, не препятствовали их свободной самореализации. Несмотря на строгие нравы и ограничения религии, брат и сестра Симеона уже добились определенных успехов в живописи и стали его первыми учителями.

В пятнадцать он сумел поступить в Школу искусств при Королевской Академии, а в восемнадцать уже произвел фурор, дебютировав на одной из ее выставок. Юношей он еще не рисковал бунтовать против своей среды и культуры, создавая рисунки и полотна на сюжеты из Торы и еврейский быт. Однако его брат и сестра в то время уже водили тесное знакомство с прерафаэлитами – основателем братства Данте Габриэлем Россетти, Берн-Джонсом и Хантом. Последний стремился возродить истинную духовность через искусство, и поначалу это привлекло юного Симеона.

В отличие от новых друзей, чьи новаторские работы подвергались осуждению критиков-моралистов, Симеон Соломон без труда завоевал любовь викторианской публики своими академическими работами. Несмотря на происхождение, его ждала жизнь художника, создающего классические работы и иллюстрации на мифологически-религиозные сюжеты, которые так любила Академия, но…

Но в 1836 году он встретил Чарльза Суинбёрна. Точно неизвестно, были ли они любовниками, хотя это достаточно популярная версия. Однако именно Суинбёрн значительно повлиял на взгляды, творчество и жизненный путь Симеона Соломона, открыв ему культуру классической античности с ее абсолютной красотой и особыми формами отношений между мужчинами.

Следуя своим новым идеалам, Симеон Соломон неожиданно для самого себя стал ключевой фигурой британского эстетизма – движения, к которому принадлежали Оскар Уайльд и Обри Бердслей.

На первый взгляд удивительно, что в те же годы, после троекратного посещения Италии, Соломон принял католицизм. На самом же деле его обращение в христианство преследует всю ту же цель обретения идеальной эстетики – католическая литургия, храмы и религиозное искусство пронизаны красотой, «эстетической стороной веры».

Создав свою собственную систему убеждений, Симеон Соломон обрел и собственный путь в живописи.

Современные искусствоведы отмечают в его работах очень сильное влияние Берн-Джонса, но сам Берн-Джонс восхищался чувственными потусторонними образами, созданными коллегой по цеху.

Живописный прием, когда персонажи словно растворяются в тумане, он «подсмотрел» у Леонардо да Винчи – также, как их темную, потустороннюю привлекательность и андрогинность.

Соломон любил изображать крылатых юношей – богов сна и смерти, Эрота, ангелов. Завораживают (и навевают вовсе не религиозные мысли!) его полотна с образами молодых священников.

Часто он разворачивает своих героев в профиль, придавая особое изящество.

Он отдал дань памяти и выдающимся женщинам Античности, создав утонченную работу, посвященную поэтессе Сафо.

Изображая персонажей античной мифологии и поэзии, Соломон придает им столь мощную эротическую окраску, что отныне его искусство обретает скандальную славу.

Соломон пробовал себя и в поэзии, пытаясь описать идеальную любовь – здесь высокая духовность католичества, чистота античности и мистика иудаизма сплетаются в одно. Так стоит трактовать и его картины – отчетливо чувственные, они рассказывают истории об иных мирах, измерениях и формах постижения любви.

В недрах иудейской традиции можно обнаружить и любование юношеской красотой (внешность Иосифа неоднократно играла с ним злую шутку, а Давид скрашивал будни царя Саула не только искусной игрой на кинноре, но и своим очарованием), и слишком тесную мужскую дружбу («превыше любви женской»).

Но английский протестантизм трактовал такие мотивы исключительно в «порочном» ключе. Впрочем, не только изысканная живопись Симеона Соломона сослужила ему дурную службу. У античности – или древневосточных правителей? – Симеон Соломон позаимствовал и образ жизни, мало согласующийся в общественными нормами викторианской Англии и шокирующий даже для представителя богемы.

Он был склонен к обильным возлияниям и беспорядочным сексуальным связям. И если некоторое время ему удавалось отделываться штрафами, то многодневный тур по парижским «гей-клубам» кончился арестом и тюремным заключением на полгода.

Обретя свободу, Симеон Соломон обнаружил, что друзья забыли о его существовании – даже Суинбёрн и Россетти, которых никак нельзя было назвать поборниками нравственности. Семья была готова принять и поддержать его, но, раздавленный предательством своих «братьев», художник не пытался вернуться к нормальной жизни. Двадцать лет он провел в работном доме, продавал спички и шнурки, развлекал своими шутками бродяг и беспробудно пил. Его сестра Ребекка, художница и муза прерафаэлитов, от горя также пристрастилась к алкоголю и умерла, не в силах пережить крах в жизни любимого брата.

Но несмотря на эти несчастья, Соломон продолжал писать, по его словам, «сон, смерть и звезды» - благодаря поддержке эксцентричного графа Эрика Стенбока. О вновь обретенной славе – его работы потрясли посетителей выставки в США – он уже не узнал, умерев от сердечного приступа, осложненного последствиями алкоголизма. Несмотря на принятие им католицизма и возмутительный образ жизни, еврейская община Лондона приняла решение похоронить одного из своих блудных сыновей на еврейском кладбище.