Агустин Барриос: паганини гитары из джунглей Парагвая

Начинается плач гитары…

Порой кажется, что Бог пишет человеческие судьбы как пьесы. И уже принявшись за «постановку», ждет от исполнителей полной, самозабвенной отдачи. Именно поэтому ты никогда не знаешь, что будет дальше и сможешь ли ты соответствовать Божьему замыслу. Ибо повлиять на свою судьбу можно лишь отчасти, все повороты твоего жизненного сюжета известны, но …не тебе.

1921-й, Буэнос-Айрес. На гастроли в Аргентину приезжает величайший гитарист Европы, испанец Андрес Сеговия, отец современной классической гитары. Сеговия выступает в концертном зале «Ла Архентина», известном своей хорошей акустикой. А ровно за неделю в этом же зале выступал другой гитарист, помощник которого, Эльвио Трапани, представил его маэстро: Сеговия, безо всяких церемоний, приглашает его в отель, чтобы послушать. Гость даже удостоился особой чести – сыграть на легендарной гитаре самого хозяина.

…Позже Сеговия напишет об этом визите – о том, как гость, совсем еще молодой, сыграл несколько своих экзерсисов, среди которых – La Catedral, то есть «Собор», и как он, Сеговия, лучший из лучших, был ошеломлен, потрясен, удивлен.

Гостя, как вы уже, наверно, догадались, звали Агустин Барриос.

Смерть ему к лицу

Агустин Барриос

Полное имя Агустина Барриоса – Агустин Пио Барриос или Агустин Барриос Мангорé Пио Феррейра и Нитсуга.

«Нитсуга», кстати, это «Агустин» наоборот.

Странно. Зачем музыканту, игравшему на классической гитаре, все эти псевдонимы и прозвища? Он ведь не рок-звезда, не Джим Моррисон, когда-то увидевший погибших индейцев и поверивший, что их души вселились в него.

Да ему и не нужно заигрывать с «этникой», он и сам по матери – индеец гуарани. Кстати, поэтому ему дали ещё одно имя – Мангорé 

(так звали одного великого индейского вождя). 

… Кстати, интересный факт: парагвайский композитор Агустин Барриос Мангорé родился через 200 лет после Иоганна Себастьяна Баха, в 1885-м.

Символично. Ибо музыка Барриоса стоит на трёх столпах: европейской музыкальной традиции, национальных мелодиях индейцев гуарани и на латиноамериканской музыке.

…Барриос появился на свет в городе Сан-Хуан Баутиста-де-лас-Мисионес, в Парагвае. В сельской местности, в самом сердце Южной Америки. С родителями ему повезло: Доротео Барриос и Марселина Феррейра любили музыку и литературу. В семье было восемь детей, которых учили играть на разнообразных музыкальных инструментах, так что привычка музицировать была привита Агустину с раннего детства. Гитару он освоил самостоятельно, затем поступил в музыкальную школу, где его учителем стал талантливый педагог Густаво Соса Эскалада. В 15 лет одаренного мальчика зачислили в Colegio Nacional, одно из старейших учебных заведений Парагвая, в столице страны Асуньсоне. Проучившись там три года, он преуспел в филологии и точных науках. Однако игра на гитаре оставалась его основным занятием.

К 23 годам Агустин Барриос уже был почти сложившимся музыкантом, достаточно известным.

А 13 сентября 1918 года случилось нечто странное: парагвайская газета «Эль Диарио де Асунсьон» неожиданно опубликовала сообщение, что Барриос …умер. Между тем, он, жив-здоров, выступал в это время в Бразилии. Недоразумение разрешилось не сразу, ведь, кроме новости, что молодой музыкант почил в бозе, был и цветистый некролог, весьма поэтичный, полный восторгов и сожалений, восхищения его талантом и горечи утраты.

Сообщение о смерти опровергли только через месяц. Как ни смешно, эта дурацкая история с некрологом оказалась хорошим знаком. Будто заново родился, подумал Барриос. Он ничуть не испугался - наоборот, склонный прислушиваться к Судьбе, понял, что в его жизни что-то кардинально изменится.

Действительно - пройдёт совсем немного времени, и он отправится в своё первое большое концертное турне, которое продлится …12 лет.

Страсти моей покой не знаком

…Барриос молод и полон сил, он может часами играть на гитаре, писать стихи, собирать большие компании и, как любой молодой человек, даже если он никакой не гений, всё никак не угомонится. В один прекрасный день он решает, что все границы на свете, географические, политические и идеологические существуют лишь в воображении. По крайней мере для того, кто носит имя великого индейского вождя. И он решает пуститься в странствия по волнам Судьбы, словно молодое сильное животное, инстинктивно чувствующее, что мир принадлежит ему и никому больше.

Как стремительны повороты судьбы!

Лишь неизбежность меня влечёт.

В буре событий иду,

Кружась в сумасшедшем танце

Всех четырёх ветров!

Страсти моей покой не знаком,

Мне путь освещает искусство,

Яркой кометой на небосводе!

С ума сошедшие от любви

Трубадуры  –  вот братья мои.

И только Богу известно,

Когда и где обрету я покой!

Выбрав жизнь странствующего музыканта, трубадура, Барриос открывает мир и открыт миру - людям, искусству, всему на свете. Общительный, простой, несмотря на то, что его близкими приятелями были выдающиеся люди и вращался он в кругах малодоступных для простых смертных. На приёмах он щедро раздаривает свои стихи, к тому же у него обнаружился еще один талант, каллиграфа. Изящные надписи, сделанные его рукой, остались на нотах и рукописях, сохранившихся у друзей и ценителей.

Двенадцатилетнее турне Барриоса совпало с расцветом латиноамериканской культуры: разъезжая по городам и весям этого волшебного, полного тайн региона, он поневоле собрал самые что ни на есть «сливки», экстракт своеобразной культурной ментальности Южной Америки. Сначала - Аргентина, потом Чили, а в 1912-м он отправляется в Уругвай.

Но он не просто «болтается», а изнурительно работает, играет в больших залах и на маленьких площадках, там, где до него вообще не видели классических гитаристов. И, конечно, набирается впечатлений, впитывая как губка всё новое. Как-то в Уругвае он забрёл в Кафедральный собор Монтевидео, где как раз шёл органный концерт, исполнялись хоралы Баха – вот, кстати, еще одно судьбоносное совпадение. С каждым звуком, исторгнутым из чрева органа, внутреннее зрение завороженного Бахом Барриоса будто становилось всё ярче и ярче, будто под наркотиком, провоцирующим яркие видения - словно сияющие зеленью джунгли в лучах утреннего солнца.

В общем, семена упали на благодатную почву.

В 1921-м, под впечатлением музыки Баха, он напишет вторую и третью часть сюиты La Catedral – «Собор». Той самой, которую он сыграл Андресу Сеговия. Первая часть будет дописана гораздо позже, в 1939-м, ну а 1921-й станет для него особенным, исключительно продуктивным: он сочинит Las Abejas  («Пчёлы»), «Парагвайский танец», «Концертный этюд» и много другого, неизменно прекрасного.   

1916-й тоже был важным годом: именно тогда тридцатилетний Барриос осознает, что его планида - бесконечное движение. Это не просто мем, заклинание, о котором назавтра забываешь, но настоящее поэтическое прозрение: пока пальцы мои касаются струн, пока душа моя полна вдохновения, я жив, жив, а мир вокруг – прекрасен.

Шесть лет он проживет в Бразилии и познакомится там с композитором Эйтором Вилла-Лобосом, близким ему по духу: Вилла-Лобос тоже был добровольной «жертвой» Баха. И напишет под впечатлением музыки великого немца «Бразильские бахианы».

Настоящему индейцу завсегда везде ништяк

В тридцатые годы в его жизни наступил новый период, хотя поборников классического исполнения шокировала его новаторская манера, упрямство, уверенность в своей правоте и нежелание следовать канону.

Отныне на сцену выходит совсем другой Барриос, который больше не носит фраки и классические концертные костюмы – увешанный индейскими амулетами, с перьями в волосах он предстает перед изумленными зрителями. А на афишах отныне красуется:

Вождь Нитсуга Мангорé – Паганини гитары из джунглей Парагвая

(Нитсуга, напоминаю, - это «Агустин» наоборот).

Впрочем, он никогда не отрывался от своих корней, и многие его композиции основывались на национальных индейских мотивах.

Это парадоксальное, невиданное доселе смешение – новаторские приемы игры на гитаре, индейские мелодии и ритмы гуарани, открытость новой музыке и звериная интуиция, пронизывающая буквально каждый звук, - постепенно превратилось в феномен по имени «Барриос». Кстати, играл он на металлических дискантовых струнах, которые специально дорабатывал, приделав к ним самодельные сурдинки - как на скрипках. От чего возникал особый звук, совершенно не похожий на металлический.   

…У Барриоса была оригинальная, непривычная современному слушателю манера игры, совсем не такая, как у его предшественников и современников – Тарреги, Сеговия и других знаменитых гитаристов.

Он и акценты ставил по-другому, играя с той же интонацией, с какой парагвайцы говорят по-испански. Отчего его исполнение становилось чем-то большим, чем просто музыка - то была живая речь, обращённая к каждому.  

Перед тем как начать, великий вождь Нитсуга Мангорé возносил молитвы верховным божествам гуарани: Тупе – главному духу и заступнику и Йаси – Луне и Матери. И только потом начинался концерт, а в промежутках его брат декламировал стихи – ни дать ни взять предтеча постмодернизма.

…Как пел Федя Чистяков – «настоящему индейцу завсегда везде ништяк». Настоящий индеец, исполняющий музыку Баха (а Барриос умудрился сыграть чуть ли не весь лютневый репертуар великого композитора_ - это как минимум оригинально. И в который раз доказывает, что музыка безгранична в самом прямом смысле этого слова, у нее нет препонов - ни национальных, ни ментальных. Как и настоящий музыкант, которому подвластно всё – Бах, этника, любая инструментовка. Это и есть, по сути, универсализм.   

…В индейском обличье Барриос будет выступать еще года четыре, посетив за это время множество стран: Тринидад и Венесуэлу, Панаму и Колумбию, Коста-Рику, Сальвадор, Гондурас, Никарагуа, Гватемалу и Мексику. Он не устаёт обмениваться опытом с коллегами, постоянно совершенствуя свое мастерство. Ему всё интересно - музыка, дружба, люди, страны, сама жизнь… В принципе такое неустанное, бесконечное стремление к саморазвитию, к совершенству и есть признак по-настоящему выдающейся личности, не только музыканта.

В Венесуэле Барриос заводит дружбу с Раулем Борхесом Рекена. Борхес – известный гитарист, играющий в той же манере, что и европейские исполнители, с которыми он был знаком – Андрес Сеговия и Эмилио Пухоль. Позднее именно Рауль Борхес станет учителем многих известных венесуэльских гитаристов.

Подарок королевы

…В 1934-м Барриоса представили дипломату Томасу Саломини, который стал его другом и покровителем. В том же году Саломини получает назначение послом в Германию. Оба с семьями отправляются в Европу. Барриос выступает и в Бельгии - в Брюсселе его ждет невиданный успех, полные залы, аншлаг, восторги. Затем - в Берлин, где (правда, недолгое время) он работает на радио.

Три года спустя Саломини возвращается обратно в Парагвай, а Барриос - в Испанию. И вновь феноменальный успех: его концерт удостоит своим визитом королевская чета. В Мадриде он приобретет две гитары – «1934 Эстесо» и «Морант». Говорят, что покупку последней оплатила сама королева, потрясённая его гением. 

На этом волшебном инструменте, на гитаре «Морант», он будет играть до самой смерти…

Агустин Блаженный

В 1936-м Барриос покидает Европу – то время, как вы понимаете, не лучшее место для странствующего индейца. Во время Гражданской войны в Испании погибают его друзья, Федерико Гарсиа Лорка и композитор Антонио Хосе. Он отправляется в Венесуэлу и даёт там несколько концертов. Тем временем его старый друг Рауль Борхес хлопочет о том, чтобы Барриосу присвоили звание профессора по классу гитары. И пока Борхес устраивает его дела, Барриос гастролирует по Гаити, Гаване, затем едет и в Мексику.

Он словно стремится успеть наполнить чуть ли не весь мир своей музыкой. К тому времени его игра уже не просто прекрасна, она совершенна.

Он уже не вождь Нитсуга Мангорé, а великий Агустин Барриос Мангорé, человек, которому не нужно надевать на себя амулеты или украшать волосы перьями, чтобы джунгли расступались перед ним, а потрясённые люди аплодировали стоя.    

Однако подобное упорство, почти фанатичное стремление к совершенству – всегда на разрыв (как у нас любят говорить, аорты); работать долгие годы с такой самоотдачей все равно что принести себя в жертву.

Так оно и вышло. За годы кочевой жизни Барриос сильно подорвал здоровье. Он все же делает перерыв, может, первый в его жизни, уезжает в Коста-Рику, где больше года отдыхает - дом, где Барриос пытается восстановить силы, принадлежит его близкому другу и поклоннику Франсиско Салазару.

Тем не менее в 1939-м он вновь мечтает о гастрольном туре – очень хочет попасть в Штаты, но его жене, Глории, отказывают в визе. Таким образом американцы так и не услышат его, хотя, упорствуя, он было отправляется в путь, но вскоре больное сердце дает о себе знать.  

Барриос меняет маршрут и едет в Сальвадор, по приглашению самого президента этой страны, Эрнандеса Мартинеса.

Двенадцать апостолов-мангорейцев

Когда музыканту исполняется 54 года, он чувствует, что настало время поделиться своим мастерством. И, подобно древним богам гуарани, новая его деятельность оборачивается уже чем-то бОльшим, чем может представить наше обыденное воображение. Чуть ли не библейской историей, мистикой - как это было с совпадением года рождения Баха и появления на свет его самого через 200 лет.

Индейский вождь становится Учителем, как когда-то, напоминаю, простой плотник - проповедником. 

Ранее он никогда не преподавал на постоянной основе, ограничиваясь редкими мастер-классами. Кажется, Барриос даже не представлял, как можно научить искусству игры на гитаре в его манере. В конце концов, концертирующий музыкант и великий педагог не всегда сочетаются, более того – это большая редкость.  

Но Барриос опять поступает по-своему: отобрав двенадцать «апостолов» гитары, сальвадорцев, он решил передать им свои умения. Их так и назвали - «12 Мангорейцев».

Вот имена этих «апостолов»: Луис Марио Самайоа, Бенхамин Сиснерос, Рубен Уркилья, Рене Кортес-Андрино, Марио Кардона Ласо, Хесус Кироа, Хосе Кандидо Моралес, Хулио Кортес-Андрино, Сесилио Орельяна, Роберто Бракамонтес, Виктор Уррутия и Елена Вальдивиесо.

Среди этих потомков майя и тольтеков, носящих имена и фамилии испанских конкистадоров, только Хосе Кандидо Моралес стал учеником великого учителя в полном смысле этого слова.

И именно он стал хранителем его наследия. 

Барриос умер 7 августа 1944 года. От инфаркта. Ему было всего 59 лет…

Бессмертие

Что такое бессмертие?

«Нет, весь я не умру, душа в заветной лире мой прах переживет и тленья убежит», – как сказал «наше всё». В этом смысле Агустин Барриос не умер, а, наверно, «ушёл туда, где рождается музыка»: говорят, эти слова произнёс умирающий Бах.

Снова Бах? Ну да. Одна из лучших вещей, которые играл великий Андрес Сеговия – это чакона Баха. Агустин Барриос пошёл ещё дальше: не просто сыграл, как я уже упоминал, весь лютневый репертуар великого немца, но под его влиянием ещё и написал свой собственный magnum opus -  La Catedral – «Собор».  

Записи выступлений Барриоса отреставрировали насколько это возможно – и сейчас мы можем услышать игру самого Мастера, в мире существуют все его ключевые пьесы. Остались и рукописи, фотографии, другие артефакты. Правда, точно сказать, сколько произведений он написал, не может никто. Сам он полагал, что около трехсот, но доподлинно это неизвестно.

Его исполняли и преданные мангорейцы, и другие латиноамериканские музыканты - например, кубинский гитарист Лео Брауэр. Однако для широкой общественности, даже для тех, кто знает гитару, сочинения Барриоса оставались почти неизвестными ещё тридцать с лишним лет (!).

Пока в 1977 году не произошло нечто эпохальное: Джон Уильямс, гитарист и преподаватель Королевского музыкального колледжа в Манчестере, выпускает диск под названием: John Williams Plays Music Of Augustin Barrios Mangore.

Появлению диска предшествовала целая цепь событий. Сначала доктор Карлос Родригес Пайес, сальвадорский врач и гитарист-любитель, возглавляющий «Ассоциацию Мангорé», передал Рико Стоверу, биографу Барриоса, около восьмидесяти рукописей композитора. Стовер опубликовал их, а Уильямс исполнил. Его диск стал первым, на котором была записана исключительно музыка Барриоса.

Так «Паганини джунглей», великий Агустин Барриос Мангорé вернулся ко всем нам.

Его музыку играют лучшие гитаристы мира.

Его произведения, технически сложные, необычные, яркие, как узоры индейцев, как вся магическая латиноамериканская культура, звучат на лучших сценах мира.

Этот уникальный человек наконец стал частью вечности и частью мировой культуры…