Банастр Тарлтон - «бесславный ублюдок»

Сей джентльмен прожил удивительную и полную приключений жизнь, и про него наверняка бы сняли как минимум один костюмированный сериал на канале HBO... если бы он был американцем. Но он был британцем, и в войну за независимость США сражался в войсках короля Георга, по итогу войны получив прозвища "мясник" и "кровавый Бэн (Bloody Ban)". Что же касается официальной истории США, то Тарлтон там - один из наиболее ненавидимых злодеев. Его образ мрачен настолько, что его киношное воплощение в фильме Роланда Эммериха "Патриот" более походит на какого-то эсэсовца из советских фильмов, которых пачками убивает мирных жителей, заживо сжигает людей в церкви и т.д. Но так ли все было на самом деле?

Будущий "мясник" появился на свет в семье богатого негоцианта в Ливерпуле 21 августа 1754 года. Мальчик был очень активным и с детства проявлял лидерские задатки. В 17 лет он перебрался в Лондон и поступил в самую престижную в Англии юридическую школу - Миддл Темпл. При этом сам юноша особой любви к юридическим штудиям не питал, предпочитая шумные вечеринки и различные авантюры, в которых можно было показать свою удаль. Не известно, как бы в дальнейшем сложилась его жизнь, и, и смог бы этот плейбой стать достойным адвокатом (скорее всего - нет) или нет, но случилось то, что перепутало все карты - скончался отец. Он оставил сыну наследство в 5 тысяч фунтов стерлингов (весьма немалая сумма по тем временам), но, что самое главное, с его уходом некому было больше контролировать юношу. Как итог, Банастр ударился во все тяжкие и не только просадил все деньги, но еще и влез в долги. Попутно из за ненадлежащего поведения его вышвырнули из юридической школы, так что, не достигнув и 21 года, он в итоге оказался в весьма паршивом положении.

Что делать? Попытаться вернуться к учебе, найти источник заработка и попробовать поправить финансовое положение? Застрелиться от позора? Ни то, ни другое, ни третье. Как сокрушенно говорил патриций Марк в песне Высоцкого – «эх, на войну бы мне, да нет войны!». У Великобритании, на счастье Тарлтона, война была – полыхнуло восстание в североамериканских колония, и Тарлтон в апреле 1775 года на последние деньги покупает себе чин корнета в кавалерийском полку (в британской армии того времени офицерские чины вплоть до генеральских можно было приобрести за деньги).

Начало 1776 года Тарлтон встретил на палубе корабля, везшего его через Атлантику в пылающие войной североамериканские колонии. По прибытии он сразу попадает с корабля на бал, то есть – в мясорубку, где с ходу проявляет себя с лучшей стороны. Статный молодой красавец ростом в 6 футов (180 с лишним сантиметров) моментально обнаружил, что нашел, наконец, призвание всей своей жизни. В том же году он отличился, пленив американского генерала Чарльза Ли, за что был произведен в капитаны роты ливерпульских добровольцев, а вскоре стал уже подполковником. В 24 года он командовал так называемым «британским легионом» - сборным отрядом из британских добровольцев и лояльных короне американцев. Еще более удивительным было то, что такой резкий карьерный подъем был достигнут исключительно благодаря высоким боевым качествам молодого человека, а не семейной протекции или деньгам. Именно в «Британском легионе» Банастр Тарлтон облачился в свой знаменитый зеленый мундир, а само соединение получило прозвище «зеленые драгуны» или просто «зеленые». Надо сказать, к своим обязанностям командира Тарлтон относился со всей серьезностью, постоянно поддерживая высокую боеспособность своего отряда, со временем ставшего одним из лучших конных соединений британской армии в Америке.

В начале 1780 года отряд Тарлтона был переброшен под Чарльзтаун, где вновь проявил себя с лучшей стороны - «зеленые» прославились своими стремительными и свирепыми атаками, на полном скаку врубаясь в порядки противника. Но подлинная известность по обе стороны фронта пришла к Тарлтону после случая под Уоксхоус. Дело было так: из пункта А в пункт Б (то есть на защиту Чарльзтауна) двигался американский отряд вирджинских волонтеров численностью в 350 человек под командованием полковника Абрахама Буфорда. Узнав о том, что город пал, вирджинцы развернулись и пошли на север, однако Тарлтон, имевший приказ командующего Корнуоллиса, бросился в погоню. Американцы имели фору в десять дневных переходов, однако «Британский легион» совершил беспрецедентный рывок, покрыв расстояние в 105 миль за 54 часа. К вечеру 29 мая легионеры настигли вирджинцев. У деревеньки Уоксхаус на границе мужду Северной и Южной Каролинами. Буфорд отказался сдаться, и Тарлтон, не дожидаясь отставшей части отряда, с ходу бросился в атаку. Вирджинцы превосходили неприятеля более чем 2 к 1, однако атака «зеленых» была столь яростной, что вскоре Буфорд выбросил белый флаг. А дальше случилось то, что дало начало легенде о «мяснике».

Как позднее описывал произошедшее сам Тарлтон, его лошадь подстрелили, и она, раненая, споткнулась, отчего он покачнулся в седле и упал на землю вместе с ней. Легионеры решили, что американцы подстрелили их командира, несмотря на белый флаг, и снова напали на отряд Буфорда, не щадя даже тех, кто бросал оружие, сдавался и вставал на колени. Американцы, в свою очередь, утверждали, что Тарлтон просто не хотел возиться с таким количеством пленных (его отряд устал во время форсированного броска и последовавшего затем боя) и создавать лишние риски, поэтому приказал просто их перебить. Бойня длилась около 15 минут, и в итоге в живых осталось что то около четверти отряда Буфорда. Такую тактику впоследствии стали называть «четверть Тарлтона» (Tarleton's Quarter) – уничтожение максимального числа живой силы противника при взятии минимума пленных. Сам Банастр Тарлтон после этого боя стал известен среди американцев как «мясник» и «кровавый Бэн». Что характерно, лорд Корнуоллис, зная о подобной репутации «зеленых», активно использовал этот отряд как «пугало» для колонистов, поручая «зеленым», помимо прочего, преследование отступающего неприятеля. Например, именно они занимались «зачисткой» после битвы при Кэмдене, уничтожая отступающие и скрывающиеся отряды разбитых американцев.

В конце сентября Корнуоллис начал вторжение в Северную Каролину, и явно рассчитывал на «зеленых», однако Тарлтон не вовремя слег с малярией и провалялся в постели три недели. Когда же он, наконец, смог встать в строй, ситуация изменилась – Корнуоллис был вынужден отойти в Южную Каролину и перегруппировываться там. «Зеленым» было поручено охранять коммуникации армии и бороться с вражескими диверсантами, партизанами и прочими вредителями. Весь ноябрь Тарлтон носился вдоль реки Санти и уничтожал любые очаги сопротивления. Особую беспощадность «зеленые» проявляли к тем, кто когда то был отпущен, поклявшись в верности королю, но затем снова вступал в ряды мятежников. Разговор с такими был по-военному коротким. Попутно Тарлтон жег дома и уничтожал посевы тех, кто помогал мятежникам, однако мирных жителей, вопреки распространенному в американской историографии мнению, он не трогал. Главной целью его в то время был американский генерал Френсис Мэрион, партизанивший в местных болотах (вот этого как раз был редкой сволочью и не щадил ни женщин, ни детей, если те были лояльны королю или приходились родней лоялистам). Несмотяр на все усилия, поймать Мэриона не удалось, и Тарлтон в сердцах воскликнул, что «даже сам черт не поймает этого старого лиса», после чего к последнему намертво приклеилось прозвище «Болотный лис».

Вскоре «зеленые» были переброшены на запад, чтобы действовать против другого партизанского командира – Томаса Самтера. Отряды встретились в яростной схватке у фермы Блэксток. Тарлтон по обыкновению не взирая на численный перевес у противника бросился со своими драгунами в атаку, однако в этот раз военное счастье «зеленым» изменило – они были отбиты и понесли существенные потери. Не известно, повел бы Банастр своих кавалеристов в повторную атаку или нет, но опустившиеся сумерки развели сражающиеся отряды. Тарлтон, тем не менее, заявил о своей победе, и лорд Корнуоллис нехотя согласился с этим самоуверенным заявлением.

Однако, как выяснилось позже, Госпожа удача доселе лишь прицеливалась, чтобы впоследствии безжалостно поставить подножку Тарлтону в битве при Коупенс январе 1781 года. А дело было так – Тарлтон, командуя соединением, включавшим его «зеленых» и части 71-го и 7-го полков линейной пехоты (всего около 1200 человек), преследовал американского бригадного генерала Дэниела Моргана. Морган длительное время пытался оторваться от преследования, пока, наконец, 17 января не решился дать бой. Он воспользовался форой в несколько часов, которая у него была, и построил свой отряд (разные источники называют число от 800 до почти 2000 человек) на поле у местечка Коупенс. Расчет был прост – первая линия стрелков должна была сделать два залпа и затем отходить, симулируя отступление. Враг, который, несомненно, бросился бы в погоню, наткнулся бы на вторую линию пехоты, а во фланг ему ударила бы кавалерия, находящаяся в засаде. Забегая вперед скажем, что получилось даже лучше, чем задумывал Морган. Тарлтон, едва заметив неприятеля, по старой доброй традиции сходу ринулся в стремительную атаку. Первая линия американцев, повинуясь замыслу своего командира, начала отступать, и Тарлтон решил, что враг побежал. Пренебрегая осторожность, он очертя голову ринулся преследовать американскую пехоту, но, к величайшему для себя неудовольствию, получил несколько фронтальных залпов от второй линии. Ряды атакующих пришли в замешательство, и тогда отступающие американцы развернулись, и стали обходить Тарлтона с правого фланга. В то же время с левого фланга ударила американская кавалерия, образуя двойной охват. Первыми дрогнули пехотинцы 71-го и 7-го полков – одни пытались убежать, другие бросали оружие и сдавались. Тарлтон как ошалелый носился среди своих редеющих порядков пытаясь сплотить и повести в атаку хотя бы своих «зеленых», но в но все его усилия потонули в неразберихе кровавой свалки, в которую постепенно превращалось сражение. Итог был печален – британцы потеряли более сотни убитыми, более двух – ранеными, и более восьми сотен сдалось в плен. Потери американцев на фоне этого выглядели просто смехотворно – два с лишним десятка убитых и полторы сотни раненых. Тарлтон с горсткой «зеленых» сумел прорубить себе путь к спасению и ускользнул из рук Моргана. Тем не менее, разгром был полный. «Кровавого Бэна» разбили в пух и прах, развеяв репутацию о его непобедимости.

Корнуоллис, который, вне всякого сомнения, был раздосадован таких результатом, несмотря на постепенно осложняющиеся отношения с Тарлтоном все же не стал обрушивать на его голову всю мощь осуждения, и оставил его в качестве командира «зеленых». Однако Банастр впоследствии больше ни разу самостоятельно не командовал таким крупным соединением, как при Коупенс.

«Зеленые» восполнили потери, и Тарлтон вновь вернулся к тому, что у него получалось лучше всего – рейдам по коммуникациям противника и охоте на партизан. Он со своими драгунами 15 марта принял участие в так называемой битве у Гилфордского суда, в которой корпус Корнуоллиса сошелся с корпусом американского генерала Грина. В сражении Тарлтон как всегда проявлял чудеса отваги, и получил ранение в правую руку, в результате которого потерял два пальца. Само же сражение закончилось с небольшим перевесом в пользу британцев.

Что же касается рейдов «зеленых», то в ходе одного такого им удалось поймать нескольких членов правительства Вирджинии, вместе с которыми им чуть не попался сам Томас Джефферсон, однако его вовремя предупредили об облаве, и он сумел скрыться буквально за считанные минуты до того, как нагрянули драгуны.

Когда Корнуоллис, теснимый к побережью, двинулся к Йорктауну, он отрядил отряд Тарлтона на захват вражеского аванпоста у местечка Глостер Поинт. Там «зеленые» напоролись на конный отряд французов под командованием герцога де Лаузуна. Закипел жаркий бой, под Тарлтоном убили лошадь, и она придавила его своим крупом. К нему тут же ринулись французы, желавшие заполучить в качестве трофея труп знаменитого врага. Но группа «зеленых» живой стеной насмерть встала вокруг командира, защищая того, пока он выбирался из под лошадиной туши. Смерть и в этот раз не смогла заполучить в свои костлявые лапы нашего сорвиголову, но, в общем, это был уже конец войны для него. Чуть позже, 19 октября Корнуоллис сдался Вашингтону, и это во многом предрешило грядущую победу американцев, хотя британцы еще имели мощную группировку сил в Нью-Йорке, а сама война продлилась до 1783 года. Что же касается Банастра Тарлтона, сдавшиеся британские командиры нашли в его лице козла отпущения, на которого можно было повесить всех собак. Корнуоллис «внезапно» вспомнил о всех тех «актах жестокости», которые совершил Тарлтон и его люди (хотя, как уже было сказано выше, они не зверствовали, и, будучи беспощадными по отношению к мятежникам, мирных жителей не трогали), так что наш герой подвергся остракизму – его компанию находили нежелательной не только бывшие враги, но и бывшие товарищи по оружию.

Впрочем, когда он вернулся в 1782 году в Англию, там картина была абсолютно другой. Во первых, Лондон не так рьяно верил в сказки о злодеяниях «мясника» (надо сказать, от раза к разу эти истории обрастали все новыми кровавыми подробностями и уходили от реальности в совсем уж глухие дебри домыслов), а во вторых Великобритании в свете проигранной войны были отчаянно нужны герои, чтобы все выглядело не совсем уж печально. На какое то время Тарлтон стал любимцем местной публики и даже приятельствовал с самим принцем Уэльским. Однако, вернувшись с войны и вновь оказавшись в мире светских соблазнов, обласканный вниманием Банастр вновь, как и в пору юности, закрутился в вихре кутежа. Он снова проигрался до нитки, попутно успев перессориться со многими влиятельными людьми Лондона, а так же потратил много душевных сил и денег на закончившийся в итоге ничем роман с актрисой и поэтессой Мэри Робинсон. Газетчики принялись поливать грязью вчерашнего героя, и он, дабы отбиться от их нападок, написал и опубликовал собственную историю кампании на американском Юге, чем внезапно привел в ярость своего бывшего командира Корнуоллиса, который усмотрел в оценках Тарлтона приуменьшение своей роли в победах британских войск. После публикации работы Тарлтона он и Корнуоллис больше никогда не разговаривали друг с другом.

Судьбе, вероятно, к тому времени надоело играть со своим прежним любимцем, гоняя его по «американским горкам» от взлетов к падениям – дальнейшая его жизнь была довольно благополучна. Жители родного Ливерпуля семь раз избирали его представителем в парламент. В 45 лет человек, некогда бывший героем-кавалеристом и грозой дамских сердец, наконец, остепенился, женился и окончательно позабыл старые привычки, полностью отдавшись уюту семейного гнезда. Он занимал еще ряд армейских должностей, и скончался в 1833 году в звании генерал-майора и кавалера ордена Бани, пережив большинство своих современников – былых соратников и противников.

Что же касается памяти о «зеленом драгуне», то все самые худшие представления о нем в американском обществе воплотились в персонаже фильма «Патриот» полковнике Уильяме Тэвингтоне, который творит злодейства, достойные фашистов из советских пропагандистских лент. Параллельно с этим, один из его противников, Френсис Мэрион, нашел воплощение в виде благородного партизана Бенджамина Мартина. Таким образом, все негативные представления о Тарлтоне были доведены до абсурдного абсолюта в образе Тэвингтона, в то время как в образе Мартина все темные пятна биографии Мэриона были заботливо прикрыты фиговым листочном американского квасного патриотизма. Словом, американская клюква – не менее раскидистая и красная, нежели отечественная. Однако, как бы эффектно такая подмена понятий не смотрелась на экране, реально живший и воевавший офицер-кавалерист Банастр Тарлтон подобной посмертной характеристики явно не заслужил. Он был жесток, но лишь к тем, кто шел на него с оружием в руках. Он был жесток тогда, когда этого требовали обстоятельства. Он одним из первых понял, что век куртуазных «войн в кружевах» прошел, а войны нового типа любителям белых перчаток не выиграть. Он был верен присяге и воевал как умел, и пусть благородным героем его назвать сложно, кровожадным подонком он тоже не был.