Фашистская пропаганда времен Второй мировой

Удар по духу

«Моральный фактор относится к материальному, как три к одному», — говорил Наполеон. Одна пуля убивает одного солдата. Один паникёр способен обратить в бегство весь взвод. Одна правильная листовка может оказаться самым эффективным оружием в пересчёте на вес и стоимость.

Гитлер со своим кругозором ефрейтора искренне считал падение Германии от «удара в спину накануне победы» — следствием вражеской пропаганды (на самом деле, кампания 1918 года полностью исчерпывала людские ресурсы страны; по той же причине Россия в 1917 неизбежно выходила из войны). Поэтому перед нападением на СССР немцы готовились не только биться в окопах, но и правильно воздействовать на психику красноармейцев.

Между прочим, идеи были очень прагматичными. Пропаганда не должна была быть антисоциалистической. Ни в коем случае (как бы этого ни хотели эмигранты на службе Гитлера) не допускалось обещать возврата к дореволюционным порядкам.

Она должна была воздействовать на массы. «Психология толпы» Густава Лебона — одна из любимых книг Гитлера — рисовала толпу как единое существо. Эмоциональное, глупое, воспринимающее картинки, а не текст.

Должна была повторяться. Ложь, повторенная многократно, воспринимается как правда.

Быть простой. Никаких сложных построений: четыре ноги хорошо, две ноги плохо. Штыки в землю! И будет тебе счастье. Ничего более замысловатого не надо.

В этом духе и действовали.

Направления пропаганды

В чём у пропагандистов не было единодушия, так это в роли Ленина. По одним версиям, Ленин и Сталин закабалили народ. По другим — Сталин извратил ленинизм (нет, это не «Огонёк» 1985 года. Но отличить иногда сложно). С осени 1942 года нападки на Ленина в агитации стали запрещены.

Но остальные идеи были общими и сводились к нескольким основным, регулярно повторяющимся приёмам:

Вот жид, он наживается на твоей крови. Вот капиталисты: они договорились со Сталиным, что ты воюешь, а он богатеет. Твой командир — трус и дурак. Твоя форма — неуклюжая и мешковатая. Твой танк — на строительство которого из тебя же тянули жилы — бесполезен. А вот немец. Он культурный, цивилизованный и пришёл тебя освободить. У него прекрасно сшитая форма, он сверхметкий стрелок, у него прекрасное оружие. Сопротивление бесполезно!

В начале типичным ходом нацистской пропаганды являлось заявление о восстании советских солдат и их вступлении в ряды вермахта. От абстрактного «уже во многих местах» до крышесносной конкретики «52 000 красноармейцев перебили своих комиссаров и перешли на сторону Германии».

Впрочем, вот тут немцы быстро поняли: не проскочит.

Постоянно всплывала тема «подлинного социализма» и «мы воюем не с Россией, но с большевиками».

Наличие комиссаров привело к появлению листков, предназначенных именно для командиров: «позволяет ли ваша честь подчиняться контролю тыловых крыс?».

Крестьянам обещали землю и полное освобождение приусадебных участков от налогов. И свободу религии.

В общем, много интересного обещали.

Внешний вид

Пропагандистские материалы выпускали во всех форматах: от крошечных листовок на папиросной бумаге до солидных брошюр.

Были и «игрушечные» листовки в форме бутылки или пистолета. Что этим хотели сказать авторы — не очень ясно.

Прокламации могли имитировать железнодорожные билеты, деньги, газеты и брошюры. Начинаться чем-нибудь стандартным для боевого листка, а на другой стороне было неизменно: «Рус, сдавайся!».

Исполнение текстов тоже различалось. Моя бабушка вспоминала, что призывы «убивать коммунистов и комсомольцев» в немецких листовках выглядели глупо, а сами агитационные листки писались с ошибками и странной смесью новой и старой орфографии… Им никто не верил.

Многие призывы иллюстрировались фотографиями или рисунками. Причём самого разного уровня: от вполне профессиональных и ехидных карикатур до картинок из серии: «скажите мне как художник художнику, вы рисовать умеете?».

Когда хотелось покрасивее, а талантом бог обделил, брали… иллюстрации к «Истории гражданской войны в СССР». Из офицера наспех делали «жида-политрука» — «Пипл схавает и про ремейки не спросит!».

Самый спорный лозунг

Лозунг «Бей жида-политрука — морда просит кирпича!» — стал, наверное, самым известным из немецкой агитации той поры. От этого «шедевра» открещивались даже сотрудничавшие с немцами эмигранты.

Вроде бы, идея его пришла от прибалтийских немцев-эмигрантов. Но тут тоже спорно.

Однако кому-то в отделе пропаганды она пришлась по душе (якобы лозунг был составлен на основе какой-то аналитики; но на деле было слишком много желающих заниматься чем угодно, только бы не на фронт, особенно восточный!). Так что 160 миллионов экземпляров прокламаций ушли в печать. К весне 1942 года стало ясно: тема не работает и от неё ушли.

Власов и РОА

Сотрудничество Власова с немцами совершенно не предполагало создания каких-либо вооружённых формирований, тем более обладающих хотя бы тенью независимости.

И, хотя «Приказ номер 13», якобы изданный верховным командованием германской армии, предписывал русских перебежчиков от прочих военнопленных отделять (а также размещать в отдельных благоустроенных помещениях, обеспечивать хорошим питанием и так далее), РОА до 1944 года так и оставалась, по выражению самого Гитлера, «фантомом первого порядка».

Однако в листовках власовцы представали как могучая сила, которая вот-вот будет брошена в бой.

Что касается «Смоленского воззвания» Власова с требованием почётного мира с Германией и стандартным набором немецких обещаний (неприкосновенность личности и жилища; гарантия национальной свободы и т. д.), эти листки распространять на оккупированной территории было запрещено.

Полемика с Эренбургом

Свидетельством популярности текстов Эренбурга безусловно служат полемические листовки.

Ну как — полемические? Немцы пытались донести нехитрую мысль: это жид и он всё врёт. Германская армия цивилизованная, культурная; и к пленным, и к мирному населению относится с уважением.

Получалось плохо: после первых месяцев войны вопросы о немецкой культуре и уважении можно было считать закрытыми.

Эффективность

Насколько эффективными оказались сотни миллионов листков, брошюр и поддельных газет?

Летом-осенью 1941 года почти все пленные имели при себе листовки-пропуска. Однако не факт, что отсутствие листовок уменьшило бы количество сдающихся.

По мере того как красноармейцы понимали реальное отношение немцев к населению «восточных территорий» и узнавали об участи военнопленных, эффективность пропаганды быстро и необратимо падала. Во время Сталинградской битвы, по воспоминаниям участников, валявшиеся повсюду немецкие прокламации уже не вызывали ни малейшего интереса.

Новую жизнь в нацистскую пропаганду чуть было не вдохнули власовские воззвания. И язык в них был русским, и лозунги придумывали люди, знавшие реальный СССР. Но фронт уже двинулся на запад. И чем больше красноармейцы узнавали о «новом порядке», тем хуже работали красивые обещания.

Какой же вывод мы должны сделать из этого опыта? Если кто-то рассказывает, что вся наша история — это тьма, грязь и рабство; что нами командуют идиоты и маньяки; что мы обречены, и вот-вот придёт добрый дядя, который принесёт нам свободы, процветания и полный мешок демократии — скорее всего, для нас у него в мешке ничего нет.