Индокитай — путь к независимости: как Франция сражалась за контроль над своими колониями

Наиболее известна в мире американская кампания во Вьетнаме, которую относят ко Второй Индокитайской войне. Она стала первым конфликтом, почти каждый аспект которого был запечатлён на фото. Тем не менее, исторически Индокитай был зоной влияния Франции. США пришли французам на смену как бы приводя с собой Новейшую эпоху на смену модерну, Новому времени, ушедшему вместе с колониальной французской администрацией.

Вообще, к 1939 году состояние всей Французской колониальной империи было печальным. Повсеместно коренное население требовало от метрополии инвестиций и более интенсивного развития территорий. Францию же больше заботили дела в Европе. К концу Второй мировой колониям нужен был только повод к войне, и они его получили.

Но обо всём по порядку...

Колонии — база возрождения Франции // Ситуация во Франции к началу войны

19 декабря 1946 года началась Первая Индокитайская война. Франция предприняла отчаянную попытку сохранить контроль над своими владениями в Юго-Восточной Азии. О независимости не могло быть и речи просто потому, что во время Второй мировой Франции очень сильно помогли колонии. Шарль де Голль в мемуарах писал, что без помощи колоний Франции было бы крайне трудно ликвидировать острый продовольственный кризис, возникший в стране к концу войны.

Де Голль хотел превратить колониальную империю во Французский Союз

Но ресурсы колоний должны были не просто накормить метрополию: «Среди страшных испытаний, — говорил в июне 1942 года генерал де Голль, ­— французская нация поняла, что существует один фактор, особенно важный для ее будущего и совершенно необходимый для ее величия. Этот фактор —­ французская империя. Прежде всего потому, что именно она явилась первоначальной базой для возрождения Франции».

Смерть империи или реформы

Де Голль же и был основным идеологом поворота Франции лицом к колониям. Во время войны Французский комитет национального освобождения (ФКНО) разработал планы реформ, которые затем вылились в Браззавильскую конференцию 1944 года: империю хотели превратить в союз, провести децентрализацию, передать полномочия местным элитам и повысить уровень жизни в колониях. Таким образом ФКНО планировал соблюсти баланс между национально-освободительными настроениями в колониях и желанием французской элиты оставить всё так, как было раньше

Де Голль лавировал между революцией в колониях и элитами в метрополии

Любопытно, что необходимость сохранения Французской и Британской империй сторонники де Голля обосновывали необходимость поддерживать баланс в мире после войны и недопущением повторения ошибки Версальского мирного договора. Заявляли также, что нельзя допустить расширению списка слабых и малых народов, банально не способных к самостоятельному управлению и защите своих территорий интересов. Проще говоря, это грустно замечать, но голлисты предвидели появление множества «failed states».

Итоги конференции были положительно встречена левыми во Франции, а в колониях итоги Браззавиля пробудили веру в будущее. Недовольными остались колониальные круги, для которых резолюция съезда губернаторов колоний была пределом уступок. Более того, французские администрации на местах довольно часто игнорировали новшества ФКНО и работали по старинке. Крупный капитал в колониях тоже был не в восторге и не особо помогал реорганизовать жизнь на местах — боялись революции.

Возможны ли были реформы? // Непосредственные причины распада империи

Планы ФКНО разбились о суровую реальность. Отвечая сразу на вопрос о стульях: видимо, нет. Не в случае с Францией. Особенно когда центробежные процессы запущены давно, а затем ускорены войной. О происходившем конкретно между Францией и Индокитаем — чуть позже, сейчас — общая картина.

Факторами роста напряжения в колониях были не только консервативная часть элиты метрополии. Масла подливали Великобритания и особенно США, желавшие разрушения колониальной системы старого образца. Этого, на самом деле, следовало ожидать от страны, основанной в том числе на принципе свободной торговли. Старые границы мешали бизнесу инвестировать в территории и наращивать товарообмен (в итоге мягко говоря не в пользу экс-колоний). Кроме того, не будем забывать о существовании (на 1945 год ещё официально не) врага в виде СССР.

Вторая мировая война предсказуемо ухудшила состояние экономических связей метрополии и колоний: в 1945 году объём импорта из Франции в колонии составил 20% от всего импорта против 62% в 1939 году. Экспорт во Францию тоже упал за годы войны: с 64% до 51%. Созданию Французского Союза это не способствовало.

Подталкивало колонии к независимости и то, что за годы войны в них ускорилось развитие сельского хозяйства и промышленности. Это была, конечно, во многом вынужденная мера со стороны консервативно-настроенных французских бизнесменов, чтобы помочь метрополии.

Тем не менее 13 октября 1946 года в результате референдума как в метрополии, так и в колониях, были созданы Четвёртая республика и Французский Союз. Характерно, что в Марокко и Тунисе, где голосовать могли только граждане Франции, 70% и 73% голосовавших проголосовали против новой конституции. Уже через два месяца и шесть дней начнётся война в Индокитае — второй после событий 1940-х на Ближнем Востоке гвоздь в крышку гроба Французского Союза. Достаточно амбициозный проект Союза же просуществовал 12 лет.

«Цивилизация» и «дикари». // Индокитай под властью Франции

Ещё во второй половине XIX века Франция начала колонизировать Восточный Индокитай. В период с 1858 по 1884 годы Франция покорила территорию Вьетнама, разделенного на колонию Кохинхина и протектораты Аннам и Тонкин. Также под контролем Франции оказались протектораты Камбоджа и Лаос.

Мелкие феодалы Индокитая по плану должны были помогать французам

В 1887 году было создан «Индокитайский Союз» — современные Вьетнам, Камбоджа и Лаос. Во главе колонии был поставлен генерал-губернатор, представлявший французского президента. Кроме того, французские колониальные власти оставили императорский двор во Вьетнаме и королевские дворы в Камбодже и Лаосе, а также сохранили привилегии многочисленных мелких феодалов, которые, по замыслам колониальных администраторов, должны были помогать французским властям в управлении и поддержании порядка на территории колоний.

И они действительно помогали. В провинциях Французского Индокитая не раз вспыхивали восстания против колониальных властей, однако они жестко подавлялись с привлечением туземных и французских войск. Тем не менее, еще в первой четверти ХХ века во Французский Индокитай стали проникать революционные идеи, которые находили сторонников среди представителей местной интеллигенции. И хоть до Второй мировой правые были более влиятельны, после изгнания японцев коммунисты стали главной силой сопротивления.

19 декабря 1946 года французское командование потребовало от руководства ДРВ разоружить вооруженные формирования Вьетминя в Хайфоне. И вновь предсказуемый решительный отказ ДРВ. В тот же день французские вооруженные силы приступили к обстрелу вьетнамской столицы Ханоя. Бои на территории Ханоя продолжались два месяца — до февраля 1947 года. Используя силовое превосходство, французы смогли взять под контроль основные города Северного Вьетнама и перекрыть ключевые дороги. Коммунисты отступили в регион Вьетбак, где приступили к партизанской войне и подготовке к ответному удару.

Французы пережили Вьетнам на 10 лет раньше американцев

Так началась Первая Индокитайская война, продолжавшаяся восемь лет и закончившаяся полным поражением Франции. В этой войне Демократической Республике Вьетнам противостояли не только французские экспедиционные силы и колониальные войска общей численностью 190 тысяч солдат и офицеров и еще 55 тысяч человек во вспомогательных частях, но и Армия Государства Вьетнам, созданного в 1949 году на юге страны и находившегося под контролем французов.

Численность южновьетнамских войск составляла около 150 тысяч военнослужащих, однако их подготовка и мотивация были заметно ниже, чем у французов и армии ДРВ.

Перелом в войне

В октябре 1947 года французские войска попытались взять под контроль Вьетбак, однако столкнулись с серьезным сопротивлением. Отступление во Вьетбак командование силами ДРВ использовало для укрепления своей армии и повышения уровня ее подготовки. Осенью 1949 года вооруженные силы Вьетминя впервые за три года после начала войны перешли в масштабное наступление и смогли взять под контроль ряд важных населенных пунктов. Осенние победы 1949 стали началом перелом в Индокитайской войне.

Постепенно война становилась для Франции все более затруднительной и требовала все большего напряжения сил. Тем более, что на стороне Вьетминя в партизанскую войну с французами вступили в Камбодже повстанцы «Кхмер Иссарак» («Независимые Кхмеры», союзники «Кхмер Серей и враги «Красных Кхмеров«), а в Лаосе — бойцы фронта «Патет Лао». В свою очередь, Франция стягивала во Вьетнам все больше войск, в том числе части и соединения из своих африканских колоний. Росли и финансовые затраты французского правительства на ведение боевых действий, что вызывало недовольство французского общества, в первую очередь — левых сил.

К приходу американцев, вьетнамцы были совершенными партизанами

В январе 1950 года Советский Союз и Китайская Народная Республика признали правительство Демократической Республики Вьетнам единственным законным органом власти вьетнамского народа. Из СССР и Китая стала поступать помощь вьетнамским патриотам. В результате, позиции Вьетминя значительно укрепились. В октябре 1950 года французские войска потерпели сокрушительное поражение под Каобангом, потеряв около семи тысяч человек убитыми и ранеными. 21 октября 1950 года французские войска были вытеснены за реку Ка (Красная река).

Поздно для полумер

22 декабря 1950 года французское правительство было вынуждено признать суверенитет Демократической Республики Вьетнам в рамках Французского Союза. Но этот шаг колонизаторов уже не устраивал коммунистов. Вьетнамские коммунисты рассчитывали освободить от французсков уже весь Вьетнам, то есть ещё и южный — Государство Вьетнам. Поэтому в начале 1951 года Вьетнамская народная армия начала наступление. Однако французские войска смогли отразить нападение.

Точка во вьетнамском вопросе // Поражение при Дьенбьенфу

В сражении при Дьенбьенфу участвовали четыре дивизии северовьетнамской армии, а длилось оно 54 дня — с 13 марта по 7 мая 1954 гг. В результате многочисленных ошибок, допущенных французским командованием, северовьетнамские войска нанесли Франции сокрушительное поражение. Погибли 2293 французских солдат и офицеров, 10 893 французских военнослужащих попали в плен.

Поражение Франции в Индокитае — ещё одно свидетельство начала новой эпохи

Поражение при Дьенбьенфу фактически поставило точку в планах Франции сохранить господство в Индокитае. По репутации одной из сильнейших в прошлом колониальных держав мира был нанесен серьезнейший удар. Во вьетнамском плену оказалось более 10 тысяч французских военнослужащих.

В этой ситуации Хо Ши Мину, находившемуся в Женеве на конференции, удалось принудить французское руководство подписать соглашение о прекращении огня. Вьетнам временно разделялся на две части по 17-й параллели. В соответствии с этим решением, вооруженные силы Вьетминя отводились на север, а войска Государства Вьетнам и Франции — на юг страны. К июлю 1954 года Первая Индокитайская война, продолжавшаяся восемь лет, была завершена.

Поражение Франции в Первой Индокитайской войне стало еще одним свидетельством начала новой эпохи. Деколонизацию уже нельзя было остановить, особенно применяя силу.

Франция потерпела поражение несмотря на изначально более высокий уровень подготовки, несравнимо лучший уровень вооружения и серьезную помощь со стороны других западных стран, включая Великобританию и США.

Корни колониальной политики (Франции) // Предыстория

Сказав о стремлении народов Индокитая к независимости как о причине конфликта, мы посмотрели совсем недалеко в прошлое. Если кратко: причина национально-освободительной борьбы не стремление к независимости, а то, что независимость когда-то отняли. Несмотря на ужасную банальность, глядя на любое национально-освободительное движение (неважно, в заморской колонии ли, в континентальной империи или в тирании) под таким углом, приходится смотреть раньше и шире.

Глубинные причины конфликта в Индокитае 1946 — 1954 годов лежат в сущности колониализма. Франция, подчиняя обширные территории, стремились распространить своё влияние не хуже англичан, обеспечить себя ценными товарами из колоний, создать условия для торговли и попутно распространить культурное и религиозное влияние. Как так вышло, что Европейским державам вообще понадобились колонии? Разберём на примере Франции, раз уж начали.

Первый крестовый поход рассматривают как начало колониализма

В целях французов что в XVI—XVIII веках, что в XIX—XX веках угадывается происходившее, как это не странно, ещё в Средневековье во время первого Крестового похода. Случившееся в Клермоне в 1095 году, как и нормандское завоевание Англии, во французской историографии принято считать началом колониальной политики Франции. Почему?

Крестоносцы желали распространить своё влияние на большее количество земель, ослабив Византию и Православную церковь; обеспечить себя ценными товарами с востока, создав лучшие условия для средиземноморской торговли; и, конечно, найти земли для безземельных дворян, попутно — без этого никуда — распространяя культуру: французские язык, право, идеи и торговля доминировали в государствах крестоносцев.

Рыцарство и католичество — свидетели общей судьбы Европы

Помимо материальных факторов, когда мы говорим о людях вообще и особенно о средневековых европейцах, нельзя не учитывать фактор духовный. Из всего огромного пласта смыслов христианства, выделим в рамках статьи следующее: западное Средневековье жило в парадигме религиозного противопоставления Римско-католической истины всем возможным заблуждениям. Во вторую категорию попадало всё, что не относится к первой: язычники, еретики, православные, мусульмане — список можно продолжать долго.

Эхо крестовых походов

Внешняя и внутренняя духовная борьба «света» и «тьмы», отражавшаяся на всём восприятии реальности, происходила на фоне постоянных усобиц, монотонной цикличности и безысходности недолгой жизни.

С 1096 года, после призыва римского епископа, христиане массово столкнулись с совершенно другой средой. В интенсивном взаимодействии с совершенно иным дискурсом многоязыкие войско крестоносцев и полчища паломников ощутили свою общность. Короче говоря, начавшееся в конце XI века — это не просто крутые мужики с мечами и описания битв. Важнее для нас, простых смертных, перемены в повседневности, которые тогда произошли.

Цивильная Ранняя современность

Подробно описывать то, что было с Европой дальше, смысла нет. О самом главном — развитии капитализма по версиям классиков социологии Вебера и Зомбарта — мы уже писали. Да и о Марксе так или иначе сказано.

«Civilité" — чисто европейский феномен

Общество будет становится всё более и более светским. Но в культурной памяти Европы останется: рыцарство и Римско-католическая церковь — это свидетельства некой стадии развития западного общества — стадии, которую в равной мере прошли все великие народы Запада.

В XVI веке, в период Раннего Нового времени, результат средневекового развития общества получил собственное понятие — «civilité" (любезность), в ходу был и глагол «civiliser» (смягчать нравы, просвещать). Паралельно расцветает придворная, куртуазная (буквально — «любезная», «обходительность») культура. «Civilité" же обретает неимоверную популярность благодаря небольшой книге философа Эразма Роттердамского (1464 — 1536) «De civilitate morum puerilium» (О приличии детских нравов).

Книга-пособие для детей-аристократов стала бестселлером. Социолог Норберт Элиас («О процессе цивилизации») пишет, что в течение шести лет книгу Эразма опубликовали более 30 раз. Всего же было около 130 переизданий! «Общее же число переводов, подражаний и переложений необозримо». Такая реакция на инструкцию по хорошим манерам — симптом явных перемен в том, как европейцы думали о своём обществе.

Увы, перемены в мышлении, жизни и осмыслении происходящего — это то, что подчас забывается в Раннем Новом времени за яркими эпизодами увлекательных приключений Васко да Гамы, живописаний баталий Тридцатилетней войны или ужасов Варфоломеевской ночи.

Значение повсеместных «смягчения нравов», «галантности» и «любезности»

Понятие «civilité" в Новое время — это, как писал Элиас, выражение и символ общественной формации, охватившей различные национальности и, подобно церкви, использовавшей один общий язык — сначала итальянский, а затем все в большей мере французский. Эти языки переняли ту функцию, которую ранее выполняла латынь. Именно в них проявились и европейское единство, построенное на новом, социальном фундаменте, и новая общественная формация, как бы образующая его костяк, — придворное общество. Положение, самосознание и характер этого общества и нашли свое выражение в понятии «civilité". И, напомним, Вернер Зомбарт даже вывел из развития роскоши при дворе французского короля рождение капитализм.

«Цивилизация» же появилась из «civilité", и если последнее — это свойство, то первое — процесс изменения состояния общества или же часть этого процесса, в котором мы сами принимаем участие. Так же, как и в Средневековье существовало противопоставление Римско-католической истины и ереси, Новое время порождает «цивилизованное» и «нецивилизованное». Обычно люди имеют в виду нечто, соответственно, «положительное» и «отрицательное». Элиас же утверждал, что на самом деле мы имеем дело с разными ступенями продолжающегося развития, а не противопоставлением.

То есть Новое время, или Современность имеет две максимы. От «варварского» до «цивилизованного» состояния, например, должен пройти ребёнок из благородной семьи. За подобные взгляды Элиаса критиковали представители постколониальной теории, так как взгляд на «цивилизацию» как на поступательное движение вверх может создавать точку зрения «сверху вниз» на тех, кто не соответствует европейским стандартам этикета.

Цивилизация и дикари // Робинзон и Пятница

Вдохновившись пагубным примером Элиаса и сильно обобщив политику европейских государств в Новое время, можно заметить, что на протяжении примерно XV-XIX веков коренное население Африки, Азии, Австралии и Америки европейцами не считалось даже за людей. В лучшем случае они виделись как дикари. С точки зрения цивилизации, дикарь — это существо непросвещённое и бездуховное — в том смысле, что в нём нет внутреннего света, света разума и рациональности.

Если бы Робинзон Крузо был государством, то именно колониальной империей

Если эталонный дикарь — это Пятница, то эталонный европеец Нового времени — Робинзон Крузо из известной книги Даниэля Дефо 1719 года. Робинзон, оказавшись один на необитаемом острове, воспроизводит вокруг себя общество Нового времени в миниатюре: у него есть хороший дом, он сам шьёт себе одежду, он сеет ячмень и рис. И самое революционное для среднего туземца — он приручает диких коз, создавая стабильный источник молока.

Пятница живёт в природе, Робинзон же природу как неживую, так и живую успешно приручил, причём опираясь только на самого себя — настоящий европеец. 

У цивилизации есть свой характер

А значит и его черты. Рациональность, самодостаточность, находчивость, заносчивость, предвзятость и высокомерие. Последние три под час приводят к презрительному отношению к другим народам и расам. Но в целом, все эти черты могут быть как положительными, так и отрицательными в различных обстоятельствах и точках зрения.

В то же время вышеперечисленные черты характера в определённых условиях в сочетании с религиозными и культурными представлениями — идеальная почва для многих, на самом деле, аморальных вещей. Из длительных конкретных процессов — рабство и охота на аборигенов ради забавы.

Французов в Египте начала XIX в. считали варварами из Средневековья

Как отдельное проявление — поведение революционной армии генерала Бонапарта в Египте. Французы в самом деле думали, что попали в Средневековье, где со времён Крестовых походов ничего не поменялось. Поэтому подумали, что местных за какие-то проступки можно наказывать европейскими средневековыми методами. Например, отрубать правую кисть (которой рыцарь держит меч-крест), а затем уже убивать несчастливца. Местные в шоке от бессмысленной на их взгляд жестокости, ничего не поняли и приняли французов за средневековых варваров. И были в чём-то правы. Из перемен: новое оружие и форма, а концепт Бога «заменила» цивилизация.

Право же «убивать неверных» в Новое время — это право подчинять нецивилизованные народы. Обосновывается это право даётся отчасти сомнениями в наличии души у встреченных за океанами существ. А если души у них нет, то и не люди они вовсе, и делать с ними можно всё, что угодно: образ Бога, ценность жизни, права — не про них.

Не оправдывая аморальные поступки, скажем лишь, что поводы оторопеть и даже не пытаться понять чужую культуру у масс европейцев были. Скажем, осознать, что кто-то может развиваться несколько тысячелетий без идеи о Боге, то есть без рефлексии, (само)критики, внутренних метаний очень тяжело. А ведь именно таков Китай (обобщая).

В период модерна (после 1789) происходит перелом в отношении к правам человека. Нам же интересно стихотворение Киплинга о судьбе подданного империи «Бремя белых», или «Бремя белого человека» (1899), которое, как показалось многим в XIX веке и кажется до сих пор, оправдывает экспансию британского колониализма. Дескать, любые преступления против подчинённого населения всё равно не столь значительны как цена, которую платит подданный Британии, Франции или США (как раз захватили Филиппины к тому моменту) за то, что он просто такой.

Не нужно разбираться в Киплинге, чтобы, медленно прочтя стихотворение в оригинале или даже на русском, чтобы понять — стихотворение действительно очень неоднозночное. Но учитывая то, что Киплинг вырос в Индии и любил её народ, да и в целом отличался сочувствием к народам колоний, скорее всего Киплинг действительно имел в виду, что никакая безнаказанность не стоит бессмысленности существовавния.

Твой жребий — Бремя Белых!
Награда же из Наград —
Презренье родной державы
И злоба пасомых стад.

Ты (о, на каком ветрище!)
Светоч зажжешь Ума,
Чтоб выслушать:
«Нам милее Египетская тьма!»

«Они не могут представлять себя, их должны представлять другие»

Примерно 180 лет спустя после начала похода Наполеона в Египет американский литературный критик палестинского происхождения Эдвард Саид публикует книгу «Ориентализм». Понятие из искусства и науки (orientalist — востоковед) обогащается политико-культурными смыслами.

Ограбление Бонапартом Египта было вполне в русле ориентализма

В качестве заголовка этой части используется та же цитата Карла Маркса, что была взята Саидом в качестве эпиграфа к книге. Согласно Саиду, ориентализм — это политическая, социологическая, идеологическая, военная и научная репрезентация. В отличие от презентации, репрезентация вытесняет предмет исследования, сам субъект и заменяет его образными конструкциями. Установки ориентализма логически следуют из описанного выше: Восток не может говорить сам за себя, не может презентовать себя, он нуждается в том, чтобы за него говорили, в репрезентации, а значит нуждается в европейской науке.

Иными словами, Ориентализм (во всех проявлениях) не изображает Восток как реальность, естественную данность, не описывает его как регион. Вместо полной картины, мы видим её отретушированную часть — старательные попытки подогнать картинку под предубеждения и идеологию. Полившееся занимает органичное место в уже существующей системе знаний о востоке.

Репрезентация Востока подрывает саму возможность познать его суть. То, что значительная часть европейской цивилизации воспринимает человека с востока через призму «дикаря» подрывает саму возможность познания сути культуры. И не важно, как ставший почти что архетипом «дикарь» рассматривается: положительно, как Руссо, или отрицательно, как показано племя каннибалов у Дефо.

Восток исполняет любые желания

В XIX веке использование писателем слова «восточный», у читателя непроизвольно вызывало в воображении ассоциации с чувственностью, отсталостью, нецивилизованностью, склонностью к деспотизму и так далее. Яркой линией проходит восприятие Востока как места раскрепощения, фантазий и эротических желаний.

В XX веке взгляд на Восток и арабов не поменялся: упоминание о Востоке либо вызывало страх («желтая угроза», «монгольские орды», «смуглые доминионы»), либо необходимость держать его под контролем (за счет sic! умиротворения, исследования, развития, оккупации).

Стереотипы правдивы?

Ориентализм бывает скрытый и явный. Последний отражается в политике и идеологии. Скрытый ориентализм в то же время проявляется в неосознанном восприятии.

Всё это справедливо по отношению к действиям Франции в Азии и Африке. Подчеркнём, что имеется в виду не только правительство, но Франция вообще. Сама возможность создать Французский Союз — итог политического ориентализма, как способа коммуникации с Востоком в частности и с колониями вообще. Характерна такая коммуникация доминированием западного стиля, понимания, западного характера суждений, оценок и взглядов.

Итак, стоит ли после столетий культурной (и военной) гегемонии Запада удивляться, что на Востоке можно найти всё, что ассоциировалось с ним раньше? Перечислять ассоциации излишне — это просто образ «дикаря», созданные под влиянием, средневековой общинности, христианства и городской культуры.

Ориентализм в итоге проявляет себя как dominium, власть-обладание, причём право на эту власть неоспоримо. Самый хронологически старый пример — первый крестовый поход — в этом плане идентичен тому, с чего статья началась — Первой Индокитайской войне. В обоих случаях шла борьба не только за возможность получать выгоду от этих территорий, но и просто распоряжаться чем-то просто потому, что так это, по самым разным причинам, нравится.