Как в 1940 году в Мерс-эль-Кебире британцы добивали французский флот

Конец июня 1940 года. Армия Франции — веками бывшая самой грозной сухопутной силой Европы, вытянувшая на своих плечах большую часть усилий союзников в Первой мировой — рассечена блицкригом и разгромлена. Париж пал.

Тевтонский меч указывает на Британию. Но у немцев нет флота, способного обеспечить высадку за каналом. Даже если добавить к нему итальянский флот — не хватит.

А у побеждённых французов флот есть. Если немцы смогут взять его под контроль, стрелка весов начнёт колебаться.

Грусть и тоска французского флота

В начале XX века некогда могучий флот Франции превратился в «бедную падчерицу» Парижа. Его обошли американцы и немцы, затем японцы и итальянцы. Седовласые адмиралы соревновались в ретроградстве со своими сухопутными коллегами. Те требовали сохранения священных красных штанов, а морские мэтры Франции свято верили в дистанции линейного боя не более 8 километров. И упорно держались за эскадренные броненосцы, когда все уже строили дредноуты и подумывали о супердредноутах.

К тому же в Париже экономили на модернизации доков — и французские корабли не могли сильно превышать размеры старых броненосцев.

В итоге линейные силы французского флота к началу Первой мировой войны неисправимо отставали и от британцев, и от немцев. Другой неизлечимой бедой французского флота была необходимость держать и без того слабые линейные силы на двух морских театрах: атлантическом и средиземноморском. Всё это заставляло французских моряков горько печалиться о своей возможной судьбе.

Впрочем, к началу Второй мировой войны французы несколько усилили свои возможности. Появились быстроходные «Дюнкерк» и «Страсбург», достраивались в кои-то веки вполне современные «Ришельё» и «Жан Бар». По-прежнему внушала опасение необходимость делить линейные силы между двумя ТВД, но союз с Британией и резкое ослабление немецкого надводного флота позволяли надеяться на лучшее.

Паника в Лондоне

Но Лондон был в ужасе. За Ла-Маншем бродили тевтонские орды. После Дюнкерка армии практически не было: оружие осталось на том берегу. В воздухе — в лучшем случае — неустойчивое равновесие. И надежда теперь только на старый добрый флот Его Величества.

Более хладнокровные люди понимали, что немцы ни при каких условиях не смогут подготовить и провести десантную операцию в 1940 году. Но французский флот в руках «Оси» — это крушение средиземноморских коммуникаций Британии и превращение Средиземного моря во внутреннее озеро противника.

Французские корабли не должны попасть в руки немцев. Точка.

Большая часть французского флота в дни падения Франции успела уйти в африканские порты. Готовый на 90% «Ришельё» встал в Дакаре, его достроенный на 70% систершип, «Жан Бар», — в Касабланке. Туда немцам добраться было трудно. А если что, им пришлось бы идти через Гибралтар или Ла-Манш, где их ждали британские линкоры и самолёты. Старый «Лоррейн» стоял в египетской (то есть, британской) Александрии. Два древних дредноута — «Курбэ» и «Париж» — в Портсмуте и Плимуте. Ушедший на Карибы «Беарн» тоже не вызывал в Лондоне особых эмоций… хотя помнили и о нём.

Четыре лучших французских линкора (новые «Дюнкерк» и «Страсбург» и — лучшие из старых — «Бретань» и «Прованс») стояли в гавани алжирской базы Мерс-эль-Кебир. Откуда рукой подать до Тулона или до итальянских портов. Это крайне тревожило Лондон.

Водоворот закручивается

Французские моряки получили от адмирала Дарлана приказ сохранить свои корабли любой ценой. Или отправить их на дно, сохранив честь французского флага. Именно так они и поступят в 1942 году в Тулоне, когда возникнет угроза захвата кораблей немцами. Пока же немцы требовали лишь разоружения французских плавсредств под своим наблюдением.

Англичане считали приказы командования капитулировавшей страны и честь французских моряков слишком сомнительной гарантией для того, чтобы доверить ей свою судьбу. А уж любые обещания нацистов — и вовсе смехотворными. Их трудно в этом упрекать. «Ничего личного, джентльмены, но на кону свобода и будущее Англии».

После недолгих размышлений и колебаний англичане подготовили операцию «Катапульта». Все оставшиеся на планете крупные французские корабли должны быть захвачены, нейтрализованы или уничтожены.

Англия ожидает, что каждый выполнит свой долг — и не кривите так лицо, капитан. Всем погано на душе, но на кону слишком многое.

Переговоры

На рассвете 3 июля 1940 года на траверзе французской военно-морской базы Мерс-эль-Кебир близ алжирского города Орана появилась британская эскадра. Её вёл вице-адмирал Сомервилл на линейном крейсере «Худ». Следом шли два старых супердредноута: «Вэлиант» и «Резолюшн», а также авианосец «Арк Ройял».

Сопровождали их два лёгких крейсера, два лидера и девять эсминцев.

В порту борт к борту стояли четыре французских линкора. От моря их отделяли мол и боновое заграждение. Корабли перекрывали друг другу возможность вести огонь по противнику с места. Рядом дремали старый гидроавианосец и шесть лидеров — контр-миноносцев по французской классификации. В соседнем Оране в нескольких милях к востоку — ещё несколько эсминцев.

Четыре линкора борт в борт перпендикулярно двигавшейся к северу английской эскадре — мечта артиллериста. Идеальная цель. Бей примерно в середину, и недолёты с перелётами всё равно куда-то прилетят.

Англичане потребовали, чтобы французы присоединились к борьбе против Германии. Или сдали либо затопили свои корабли. Иначе флот Его Величества будет вынужден с самым искренним прискорбием открыть огонь.

Французы вежливо отвечали, что тысяча вам чертей в интересные места, месье, а не наши корабли.

Со всем уважением, мы не сдадим их ни немцам, ни англичанам, ни прочим канальям. Хотите драки — будет драка.

Запросы в вышестоящие штабы ничего не изменили. Тем временем британские самолёты заминировали выход из гавани. А из Тулона и Алжира вышли французские крейсера и двинулись на подмогу своим товарищам.

Драки никто не хотел. Но у англичан был приказ. А французы не желали подчиняться ультиматуму. Отдавать или топить свои корабли они не собирались, а переход на сторону англичан мог дорого стоить их родной разгромленной Франции.

Британцы объявили: если до 16:30 французы не подчинятся, они открывают огонь. Французский адмирал Жансуль отказался. В 16:27 на французских кораблях колокола громкого боя дали сигнал к началу военных действий.

«Самый позорный морской бой Британии»

В 16:54 британская эскадра открыла огонь главным калибром.

У моряков с обеих сторон в этот момент на душе скребли все морские кошки и черти разом. Они вели огонь по старинным товарищам, с которыми ещё пару недель назад сражались плечом к плечу. Ведь были совместные учения, совместные попойки, и много чего ещё.

Теперь они отправляли в братьев по оружию снаряды главного калибра.

Ответный залп французов прозвучал спустя полторы минуты. «Прованс», стоявший вторым в ряду, умудрился попасть между надстройками «Дюнкерка».

В тот же момент «Страсбург» тронулся с места. Французские линкоры должны были выйти из гавани по очереди: первым новейший «Страсбург», за ним чуть более лёгкий систершип «Дюнкерк» и следом — старые «Прованс» и «Бретань».

Третий залп англичан в 17:00 лёг в то место, где пару минут назад стоял французский флагман. «Бретани» повезло меньше. Два снаряда разворотили машинное отделение и подорвали погреба башни главного калибра. В считанные мгновения её корма превратилась в гигантский костёр. Взрыв боезапаса вспомогательного калибра на правом борту усилил пожары и течь до катастрофических масштабов.

Спустя пять минут пламя достигло пороховых погребов. Взрыв был чудовищным. Обломки линкора скрылись под водой. Спаслось лишь полторы сотни человек.

В едва успевший тронуться вслед за «Страсбургом» «Дюнкерк» пришлось сразу четыре снаряда. Первый срикошетил от верхней башни главного калибра и улетел в холмы. Его осколок разрушил носовой пост управления огнём соседнего «Прованса». Другой осколок поджёг пороховые заряды орудия главного калибра № 8.

Обслуга орудий № 7 и № 8 сгорела заживо. Второй снаряд прошил ангар гидросамолётов и перебил кабели рулевого привода. Третий и четвёртый снаряды прошибли 225-мм главный броневой пояс.

Вспыхнули 130-мм снаряды вспомогательной артиллерии и медицинский отсек, а соседняя вентиляционная шахта превратилась в горящие руины.

Без вентиляции дым заполнил машинное отделение и убил там почти всех.

Второе котельное отделение превратилось в пылающую груду искорёженного металла. Корабль уже не мог нормально двигаться и продолжать бой.

Адмирал приказал «Дюнкерку» прикрыться горой, бросить якорь и сосредоточиться на борьбе за живучесть.

После начала движения «Дюнкерка» все десять орудий «Прованса» смогли открыть огонь по англичанам. Возможно, родовое проклятие британских линейных крейсеров (мгновенная гибель от попадания в пороховой погреб) настигло бы «Худ» до встречи с «Бисмарком». Но французские канониры задали дистанцию на треть меньше нужной. Несколько залпов ушло «в молоко». Затем отрикошетивший от «Дюнкерка» снаряд разрушил главный пост управления огнём. А новый залп англичан пришёлся в борт «Прованса».

Последнюю башню главного калибра заклинило. Начался пожар на корме возле пороховых погребов. Линкор стал стремительно набирать воду. Чтобы спасти корабль, капитан выбросил его на берег.

Судьба «Дюнкерка», «Бретани» и «Нормандии» — яркий пример того, почему флотоводцы с дредноутной эпохи так боялись решительных прямых сражений. Даже самым богатым державам линкоры обходились чудовищно дорого. А отправиться на дно или в многомесячный ремонт они могли от пары-тройки снарядов.

За 13 минут британской стрельбы три из четырёх французских линкоров погибли или пришли в небоеспособное состояние. Британцам безумно повезло с целью, но и в обычном линейном бою первый же снаряд мог оказаться последним почти что для любого корабля.

Уцелел лишь «Страсбург».

Британская охота на французскую дичь

Французский флагман и британская эскадра оказались скрыты друг от друга чёрным дымом пылающих линкоров. В том же положении были и французские лидеры. Правда, «Могадору» британский снаряд оторвал корму и он вышел из боя. А «Керсен» был в ремонте.

Четыре оставшихся лидера прошли через выставленные англичанами мины и вышли в открытое море. За ними умудрился проскользнуть и «Страсбург». Француз дал «самый полный вперёд» и в сопровождении эскорта двинулся на восток, откуда уже шли на подмогу крейсера.

Британский эсминец «Рестлер», попытавшийся выйти в торпедную атаку, лидеры отогнали огнём: для того их и создавали. Затем они сорвали атаку английской подлодки. Атака шестёрки бипланов «Свордфиш» с «Арк Ройяла» с бомбами и торпедами закончилась и вовсе неприлично: ни одного попадания и минус две «этажерки» от французского зенитного огня.

Вскоре «Страсбург» встретили три эсминца из Орана, в том числе корабль с романтическим названием «Борделе». К этому времени за ним гнался лишь быстроходный «Худ» в сопровождении лёгких сил; старые линкоры отстали. Чтобы отвлечь погоню, французские истребители обстреливали британский флагман, а два лидера пустили ему навстречу торпеды. «Худу» пришлось уворачиваться и терять ход.

«Арк Ройял» отправил за «Страсбургом» ещё шестёрку «свордфишей» — снова безрезультатно. Смеркалось. Сомервилл не захотел получить в темноте торпеды с какого-нибудь «борделя». Кроме того приближались французские крейсера. Британская эскадра развернулась и ушла.

Только после этого «Страсбург» снизил ход. К этому времени в его котельных 30 человек лежали без сознания. Пятеро умерли. Но последний боеспособный линкор Франции сумел уйти от погони.

Итоги

Французы потеряли погибшими 1297 человек. Англичане — двоих в воздушном бою. Попаданий в британские корабли не было: французы не успели пристреляться, а затем им стало не до стрельбы. Слишком идеальной целью были их четыре линкора.

Правительство Виши разорвало дипломатические отношения с Лондоном. Приток добровольцев в «Сражающуюся Францию» Де Голля резко уменьшился.

Французское общество было в ярости. Некоторые хранят её в сердцах по сей день.

Ночью тех же суток англичане взяли на абордаж французские корабли в Плимуте и Портсмуте и захватили их. В Александрии удалось договориться по-джентльменски: корабли остались с французскими командами и флагами, но на них обезвредили оружие (сняв орудийные замки) и к тому же слили горючее.

Французы громогласно объявили, что «Дюнкерк» скоро вернётся в строй. Поэтому англичане 6 июля снова появились у Мерс-эль-Кебира, отправив в атаку палубную авиацию. Стечение обстоятельств привело к взрыву у борта французского линкора 14 глубинных бомб. О «Дюнкерке» можно было забыть минимум на год.

8 июля британцы атаковали в Дакаре недостроенный «Ришельё» и нанесли ему серьёзные повреждения. А вот план потопить на Мартинике авианосец «Беарн» наткнулся на позицию Рузвельта. Посоветовавшего джентльменам пойти пить чай и заниматься непотребством подальше от сферы влияния США.

Британцы добились своего. У французов в боеспособном состоянии остался лишь «Страсбург». Что флот Его Величества уже мог как-то пережить.

Даже сторонники операции и её исполнители долго испытывали неприятное чувство в районе совести. Уж очень нехорошо получилось с товарищами по оружию.

Если бы не жёсткий дедлайн, поставленный Лондоном — возможно, компромисс найти бы удалось.

Пепел Мерс-эль-Кебира до сих пор стучит в сердцах французов, подливая масла в огонь нелюбви к обитателям Заканалья.

Под любой статьёй или видео об этих событиях вспыхивает горячая франко-британская дружба. Одни требуют покаяния, обвиняют англичан в свинстве и тыканьи кортиком в спину. Другие огрызаются, что надо было бить чёртовых джерри. И вообще цыц, лягушатники, а то перепокажем Сен-Винсент и Трафальгар.