Как во Вторую мировую поссорились два немецких адмирала, и как это отразилось на кригсмарине

29 октября 1956 года в Западном Берлине скончался отставной вице-адмирал Вольфганг Вегенер, прах которого захоронили на гарнизонном кладбище Вильгельмсхафена. Прощальное слово по праву принадлежало гросс-адмиралу Эриху Редеру, всего лишь годом ранее по состоянию здоровья освобождённому из тюрьмы Шпандау. Однако знаменитый ревнитель традиций кригсмарине, сам уже стоявший одной ногой в могиле, наотрез отказался почтить память покойного. Что разделило двух адмиралов, некогда считавшихся лучшими друзьями?

На заре лейтенантской юности

История этой необычной вражды берёт начало в самом конце XIX столетия, когда Второй рейх уже готовился бросить вызов английскому морскому могуществу. В 1897 году кайзер Вильгельм II решил воспользоваться тяжёлым положением Империи Цин после поражения в японо-китайской войне 1894–1895 гг. и создать военно-морскую базу в Циндао. Не отставая от других европейских держав, немцы решили твёрдо закрепиться в Китае.

Для усиления германской Восточноазиатской крейсерской дивизии до полноценной эскадры в ноябре 1897 года была сформирована 2-я Восточноазиатская крейсерская дивизия, которой предстоял дальний поход к берегам Китая. Флагманом экспедиционного соединения стал старый броненосный фрегат «Дойчланд», после модернизации и капитального ремонта, получивший новую классификацию «большой крейсер». Именно на этот корабль получил назначение офицером связи лейтенант цур зее Эрих Редер, который только в октябре окончил военно-морское училище в Киле и успел прослужить всего около месяца на броненосном корвете «Заксен».

Руководство флота и правительство империи придавали большое военное и политическое значение предстоящему походу, поэтому соединение возглавил брат кайзера принц Генрих Прусский, а его штаб и офицерский состав «Дойчланда» постарались укомплектовать настоящей элитой императорского флота. Эрих Редер по итогам обучения имел лучшие показатели на своём выпускном курсе, а его товарищами на флагмане стали другие наиболее перспективные выпускники. Много лет спустя в своих воспоминаниях гросс-адмирал писал:

«В этот поход предстояло отправиться ещё трём офицерам из нашего призыва — Швенгерсу, Вегенеру и фон Кнезебеку, — которые за эти два года стали моими самыми близкими друзьями».

Это единственное упоминание Вольфганга Вегенера в мемуарах Редера, и в дальнейшем мы ни разу не услышим от гросс-адмирала этого имени — словно и не было никогда человека, который будоражил весь флот Германии своими военно-морскими теориями. Тем удивительнее, что Редер признал былую близкую дружбу с Вегенером, чьё имя хотел навсегда вычеркнуть из истории немецкого флота — видимо, ностальгия по временам лейтенантской молодости всё-таки взяла своё.

Однокашники, отправляющиеся в Китай, хотя и выросли в портовых городах, не имели абсолютно никаких семейных морских традиций. Эрих Редер родился в Гамбурге в семье учителя гимназии и когда-то вполне серьёзно готовился стать военным хирургом, пока не прочитал книгу о кругосветном путешествии своего нынешнего флагмана принца Генриха Прусского, после чего решил связать жизнь с флотом. Вольфганг Вегенер, в свою очередь, был сыном известного в Штеттине врача, а в военно-морское училище поступил под влиянием своего дальнего родственника капитана цур зее Хеннинга фон Хольцендорфа, будущего гросс-адмирала.

Когда 7 декабря 1897 года «Дойчланд» в сопровождении малого крейсера «Гефион» отправился в своё далёкое путешествие к берегам Китая, лейтенанты Редер и Вегенер оказались среди знаковых фигур будущей военно-морской элиты Второго рейха. Так, штаб принца Генриха возглавлял Максимилиан фон Шпее, а личным адъютантом принца был капитан-лейтенант Георг фон Мюллер, впоследствии адмирал и глава Морского кабинета кайзера.

Служба под началом таких высокопоставленных и влиятельных офицеров многое дала молодым лейтенантам, расширив их кругозор, и весьма способствовала карьере — Редер не скрывал, что в лице Георга фон Мюллера обрёл надёжного друга-покровителя. Обойдя с походом полмира, друзья-однокашники своими глазами увидели огромную морскую мощь Британской империи, познакомились в Гонконге с будущим командующим Гранд-флитом кэптеном Джоном Джеллико, много где побывали в Китае и даже посетили дальневосточные порты России. На их глазах Испания молниеносно проиграла войну на море США, потеряла Филиппины и выбыла из круга великих морских держав, зато Германский рейх выгодно приобрёл у испанцев Каролинские и Марианские острова, получив отличные базы в центре Тихого океана.

Обсуждая в тесной каюте свои впечатления от увиденного и мелкий служебный быт младших офицеров, лейтенанты Редер и Вегенер ещё не знали, что станут впоследствии одними из главных идеологов немецкого флота — и уж точно не поверили бы, что их дружба рухнет под грузом глобальной военно-морской стратегии.

«Мёртвый угол» Вольфганга Вегенера

Два года заграничной службы на Дальнем Востоке пролетели быстро, и молодым офицерам было приказано вернуться в Германию для дальнейшего прохождения службы. С этого момента жизнь и карьера двух друзей встала на практически параллельные рельсы, и, используя все свои способности и таланты, Редер и Вегенер устремились к вершинам иерархии кайзеровского флота. Дружба, закалённая солнцем тропиков, казалась нерушимой: Вегенер по возвращении женился, и в крёстные отцы своего первенца позвал, разумеется, Эриха Редера.

Уже оперившихся обер-лейтенантов немедленно бросили на формирование и обучение новых кадров бешено растущего флота: Редера во флотский экипаж Киля, Вегенера в департамент военно-морских учебных заведений. Спустя несколько лет службы на строевых должностях их путь ляжет в академию, где они быстро завоюют репутацию блестящих интеллектуалов: Редер ещё до академии опубликовал несколько научных статей, свободно владел английским и французским языками, состоял в переписке с известным французским военно-морским теоретиком Рене Давелюи, труды которого переводил на немецкий. В академии Редер продолжал публикации своих исследований, а параллельно занялся серьёзным изучением испанского и русского языков. Круг интересов Редера был широк: операции армий и флотов в Крымской войне, проблемы установления морской блокады, экономическое и военно-политическое положение США на Тихом океане, борьба населения Филиппин против испанского владычества.

Вольфганг Вегенер не отставал от приятеля. Ещё в 1902 году, до поступления в академию, вышла его работа «Морская и колониальная держава Голландии», а вот темы и названия его более поздних исследований позволяют предположить, что уже тогда молодого офицера начали беспокоить проблемы развития отечественного флота: «Как новые явления согласуются с нашим тактическим развитием», «Развитие нашей тактики», «Броненосный крейсер и разведывательная служба».

После окончания академии карьера друзей несколько специализировалась. Редер в основном занимал штурманские должности, Вегенер же продолжил службу артиллерийским офицером на броненосцах «Пройссен» и «Кайзер Барбаросса», проявил большие способности и получил назначение на должность старшего артиллериста новейшего броненосного «суперкрейсера» «Блюхер».

По результатам аттестаций для производства в следующий чин Редер и Вегенер неизменно оказывались в первой пятёрке — Редер так и вообще зачастую был первым, а их интеллектуальные навыки были достаточно известны на флоте. Не приходится удивляться, что уже в 1912 году друзья возглавили штабы важнейших соединений Флота открытого моря. Вегенер первым получил назначение в штаб Разведывательных сил, однако его быстро переманили на должность начальника штаба 1-й эскадры линейных кораблей. Командующий Разведывательными силами вице-адмирал Густав Бахман в академии был преподавателем тактики у Редера и Вегенера, и освободившуюся должность Вегенера немедленно предложил Редеру. В этом качестве друзья и встретили Первую мировую войну.

Стратегический тупик, в котором после начала войны оказался немецкий флот, достаточно хорошо известен. В то время как армия истекала кровью на полях сражений, моряки не могли ни разбить английский флот, ни разорвать удавку блокады, которая всё туже затягивалась на шее рейха. Бесцельное поглощение огромного количества ресурсов и нахождение в базах в качестве «политического инструмента» всё больше вызывало негативные реакции и брожение умов среди моряков.

Чашу терпения Вольфганга Вегенера переполнило проигранное 24 января 1915 года сражение у Доггер-банки, в котором погиб родной ему крейсер «Блюхер». Спустя несколько недель он выпустил первый из трёх своих знаменитых меморандумов, которые впоследствии легли в основу его книги «Морская стратегия мировой войны».

Подробное освещение теории Вегенера выходит за рамки данной статьи, но если говорить вкратце, то он камня на камне не оставил от «теории риска» Альфреда фон Тирпица и стратегического оборонительного плана его последователей, возглавивших флот в Мировой войне. По мнению Вегенера, командование не осознало ущербность оборонительной стратегической позиции в Германской бухте, которую он назвал «мёртвым углом» Северного моря — добиться стратегических целей и победы в морской войне с Англией в этом районе было невозможно.

Операции флота по обстрелу английского побережья и поисковые выходы в Северное море также были охарактеризованы Вегенером как полностью бесцельные. Адмиралы, по сути, судорожно искали «боя ради боя», тогда как каждый бой, по мнению теоретика, должен был приводить к «улучшению стратегической позиции» — то есть, захвату или удержанию важного географического пункта, что будет оказывать негативное влияние на стратегическую позицию англичан.

В качестве очевидного «хода E2–E4» Вегенер предлагал по соглашению с датчанами оккупировать и оборудовать Каттегат, что полностью запирало Балтику. Если бы это не вызвало реакции англичан, следовало закрепиться в Южной Норвегии и таким же образом продвигаться дальше на север, вплоть до захвата Шетландских островов — «двери в Атлантику». Англичане будут либо идти в бой в невыгодных для себя условиях в операционную зону германского флота, либо проглотят потери без боя — в любом случае, стратегическая позиция немцев улучшится, а англичан ухудшится.

Политические последствия таких действий в отношении нейтральных стран Вегенер отметал и отдавал на откуп политикам — по его мнению, скандинавы будут вынуждены признать «военную необходимость» великой державы, тем более что точно таким же образом Антанта игнорировала суверенитет Греции в морской войне против Австро-Венгрии.

Работы Вегенера, сформулированные в форме «абзацев-тезисов», немедленно получили прозвище «тезисы Вегенера» по аналогии с тезисами великого немецкого лидера Реформации Мартина Лютера. Эффект в масштабе немецкого флота действительно был сравним: офицер-штабист среднего звена бросил вызов самому «папе римскому» Альфреду фон Тирпицу и высшим авторитетам флота, обвинив их в непонимании самих основ ведения войны, и одновременно предложил выход из стратегического тупика, который уже был очевиден всем.

Великий раскол и конец дружбы

Фактически сразу образовался и великий раскол среди офицеров и командного состава флота. Непосредственный начальник Вегенера, командующий 1-й эскадрой линкоров вице-адмирал Вильгельм фон Ланс, без колебаний подписался под меморандумом Вегенера, что стоило ему должности, в то время как командир линкора «Кайзер» и истый «тирпицианец» капитан цур зее Адольф фон Трота посчитал, что труду новоявленного реформатора «не хватает агрессивного духа».

Разъярённый Тирпиц рвал и метал, но если ему и хватило влияния убрать фон Ланса, то с самим «возмутителем порядка», как ни удивительно, было сложнее. Тезисы Вегенера положительно оценил новый командующий Флотом открытого моря адмирал Гуго фон Поль, и их широкое обсуждение вынуждало дать хоть какой-то аргументированный ответ, чтобы это не было похоже на простое сведение личных счётов — тем более, что родственник Вегенера, Хеннинг фон Хольцендорф, возглавлял Морской генеральный штаб и явно был не намерен отдавать того на растерзание недоброжелателям.

В то время как Тирпиц поручил доверенным офицерам писать статьи-опровержения, ещё один адмирал Флота открытого моря мучительно размышлял над тезисами Вегенера. Непосредственный начальник Эриха Редера, командующий Разведывательными силами Франц Хиппер потерял в бою при Доггер-банке «Блюхер» и тоже ясно осознавал тупик, в котором оказался флот. Хиппера очень впечатлили меморандумы Вегенера, и он собирался подписаться под ними в знак согласия, однако его переубедил… Эрих Редер. Подробности дебатов Хиппера и Редера неизвестны, за исключением того, что Редер, сам отличный штабист и теоретик, видел в работе друга большие изъяны и обладал собственным взглядом на проблемы морской стратегии Германии.

Критика Редера — по некоторым данным, он изложил её и распространил в письменном виде — быстро стала известна Вегенеру, и это стало концом когда-то казавшейся незыблемой дружбы. Так как на личности бывшие друзья никогда публично не переходили, это породило немало пересудов и, разумеется, первой и простейшей версией стала зависть и ревность Редера к внезапной славе друга. Однако, по мнению послевоенных исследователей и свидетельствам современников, поссорила друзей действительно разная идеология и философия морской войны, которую каждый из них сформировал для себя. Как показали дальнейшие события, история решила жестоко пошутить над ними обоими.

Время писательской славы Вольфганга Вегенера пролетело быстро: спустя год высшее командование пришло к консенсусу, решив, что, несмотря на несомненные благие побуждения, меморандумы офицера, сеющего смуту в рядах флота, в условиях военного времени неприемлемы.

Триумвират в лице нового командующего флотом адмирала Рейнхарда Шеера, его начальника оперативного отдела капитана цур зее Магнуса фон Леветцова и командующего 1-й эскадрой линкоров адмирала Эрхарда Шмидта почтили корветтен-капитана личным визитом и просто приказали ему вплоть до конца войны прекратить излагать и распространять свои мысли на бумаге. Вегенеру ничего не оставалось, кроме как подчиниться, а в следующем 1917 году его тихо назначили «заниматься настоящим делом» — сначала он командовал лёгким крейсером «Регенсбург», затем принял «Нюрнберг», и в этом качестве встретил конец войны.

Исход морской войны для Второго рейха известен — 21 июня 1919 года германский флот вместе с «теорией риска» Тирпица с грохотом перевернулся и ушёл на дно Скапа-Флоу. Это был оглушительный конец многих мечтаний и карьер, но для обоих бывших друзей всё только начиналось: будущее флота теперь по праву принадлежало им, уже готовым войти в военно-морскую элиту Германии.

Вегенер уходит, но дело его живёт

И Редер, и Вегенер остались в сильно урезанных штатах военно-морских сил Веймарской республики, продолжая упрямо стремиться занять места и должности бывших кумиров. В 1923 году они оба уже контр-адмиралы — Вегенер стал инспектором морской артиллерии, закладывая основы артиллерийских доктрин будущих кригсмарине, а Редер после написания официальной истории крейсерской войны кайзеровского флота возглавил военно-морские учебные заведения.

Вегенер, формально уже свободный от приказа больше не писать, вёл активную переписку с отставными офицерами кайзеровского флота, продолжая шлифовать свою теорию. Его идеи всё больше раскалывали флот, где и так уже хватало непримиримых фракций и адептов кумиров былого величия. Долго это продолжаться не могло: в рейхсмарине было всего четыре должности вице-адмиралов. Это означало, что одному надо уйти, или в скором времени два бывших друга, а теперь врага и конкурента, будут вынуждены работать непосредственно вместе. Командующему флотом адмиралу Гансу Ценкеру предстояло сделать выбор, и он его сделал: в 1926 году вице-адмиралу Вегенеру приказали выйти в отставку, а вице-адмирал Редер продолжил службу, чтобы через два года достичь вершины и возглавить рейхсмарине.

Спустя многие годы крепкой дружбы и такой же крепкой вражды Редер, казалось бы, победил Вегенера, но всё оказалось не так просто для них обоих.

Редер поставил себе цель консолидировать офицерский корпус в новых условиях, когда флоту нужно было достичь наибольшей сбалансированности и эффективности в условиях ограничений Версальского договора, скудного и неритмичного финансирования, а также весьма пренебрежительного отношения со стороны военного министерства. Требовалось полностью отбросить все надежды на матч-реванш с англичанами и сосредоточиться на общей стратегии рейхсвера по противоборству с союзом Франции и Польши.

По словам многих бывших гитлеровских адмиралов, Редер хотел сделать из флота дружную и спаянную «большую семью», где он был бы патриархом и наставником. Покойные Тирпиц, Шеер, Хиппер и Шпее при этом составили пантеон безгрешных авторитетов и героев, а все интеллектуальные проблемы морской стратегии были аккуратно изъяты из программы обучения в военно-морских училищах, не говоря уже о работах Вегенера — его труды и имя оказались под запретом.

Не трудно себе представить, как на фоне этой деятельности Редера по строительству нового сплочённого флота, офицеры которого будут всецело доверять руководству, прогремела новость, что уже абсолютно свободный от всех обязательств Вегенер готовит издание своей книги «Морская стратегия мировой войны». Полностью обобщив весь опыт Первой мировой, Вегенер собирался катком пройтись по вышеперечисленным авторитетам и снова изложить аспекты своей теории завоевания стратегических позиций. Это означало новые ростки всего того, что пытался искоренить Редер: резких антианглийских настроений, критики «святых отцов» флота, а самое главное — Вегенер, не стесняясь, указывал, что моряки должны смелее использовать политиков для достижения своих целей.

Новый главком приложил все усилия, чтобы публикация книги бывшего друга не состоялась, но безуспешно: она вышла в 1929 году и сразу стала событием в военно-морских кругах. Более того, к крайней досаде Редера, за рубежом специалисты расценили труд Вегенера как полуофициальную «новую школу», отражающую стратегические чаяния возрождающегося немецкого флота.

Следует отметить, что на момент издания «Морской стратегии» Вегенера абсолютно не смутил тот факт, что его второй сын Эдуард только начал свою лейтенантскую карьеру на флоте, которым руководил теперь его личный враг. Видимо он искренне считал, что его распря с главкомом не должна отразиться на карьере сына.

Дальнейшие события достаточно хорошо известны. Редер сумел добиться доверия Гитлера и продолжил развивать теперь уже кригсмарине по своему усмотрению. Важнейшим событием своей жизни он считал подписание англо-германского морского соглашения 1935 года, которое гарантировало возвращение немецкого флота в «высшую лигу», но при этом закреплялся выгодный для англичан паритет по соотношению кораблей основных классов.

Уже в 1938 году внешняя политика Гитлера поставила рейх на грань войны с Англией, и Редер начал заново планировать «шахматную партию», которую проиграли его предшественники. Так как фюрер обещал ему ещё 10 лет мира, был дан зелёный свет «Плану Z» — программе масштабного строительства флота. Позднее это в значительной мере способствовало развитию стереотипа, что Редер тупо копировал Тирпица, «так как любил линкоры», а во время войны бездарно растратил тяжёлые надводные корабли в качестве рейдеров на торговых маршрутах.

В действительности гросс-адмирал имел собственную «морскую стратегию мировой войны», которую, однако, широко не анонсировал и не публиковал. Используя новейшие технические достижения, Редер хотел дать генеральное сражение не в Северном море, а на коммуникациях Атлантики, где быстроходные поисково-ударные группы тяжёлых кораблей, одиночные рейдеры, вспомогательные крейсеры вместе с подводными лодками должны были вынудить англичан рассредоточить свои силы и оставить инициативу за немцами. В прибрежных водах Англии должна была развернуться беспощадная минная война, отводилась своя роль действиям авиации и лёгких сил. Дальше в дело должна была вступить экономика: угроза рейдеров и мин снижала оборачиваемость судов и конвоев, что было ещё критичнее для Англии, чем непосредственные потери.

В вопросе базирования и снабжения Редер отмёл все выкладки Вегенера, решив играть с картами, которые есть на руках. Никаких захватов «стратегических позиций» и политических игр первоначально не предполагалось, в качестве плавучего тыла планировался целый флот судов снабжения, в том числе новых комплексных «троссшиффов», которые должны были последовать за рейдерами в океан.

Однако «Плану Z» не суждено было сбыться, и 3 сентября 1939 года Редер был вынужден начать войну с тем флотом, который он успел построить. А потом начался сущий кошмар: всё пошло так, как и предсказывал Вольфганг Вегенер

Расплата Редера

Спустя шесть лет Германия лежала в руинах, а на улочках небольшого городка Нордхаузен в Тюрингии, в советской зоне оккупации, можно было увидеть сохранившего выправку высокого старика, который старался найти любую посильную вакансию чернорабочего. Это и был вице-адмирал в отставке Вольфганг Вегенер. Дом его семьи в Берлине был разбомблен в 1944 году, после чего их приютила у себя сестра супруги.

Вероятно, он мог слышать из радиопередач или из возрождающейся прессы новости Нюрнбергского процесса, где разворачивалась драма друга его молодости, которому предстояло держать ответ за всё то, что когда-то предлагал Вегенер. Эрих Редер гордился, что являлся автором перевода на немецкий язык известной трилогии «Расплата» участника Цусимского сражения капитана 1-го ранга Владимира Семёнова, теперь же ему предстояла собственная расплата.

Английские обвинители не оставили престарелому гросс-адмиралу ни одного шанса оправдаться перед беспрецедентным обвинением — впервые командующего флотом судили за инициацию агрессию сразу против двух государств, Дании и Норвегии. Все доводы Редера о том, что англичане сами готовили нарушение суверенитета Норвегии, и он вынужден был реагировать, были отклонены победителями и дезавуированы документами, из которых следовало, что его подчинённые генерал-адмирал Рольф Карльс и командующий подводными лодками контр-адмирал Карл Дёниц ещё в октябре 1939 года подняли вопрос о необходимости овладения базами в Норвегии. Главком постепенно согласился с их оценкой обстановки и даже лично «влез в политику», представив Гитлеру норвежских коллаборационистов Квислинга и Хагелина — те заверили руководство рейха, что Норвегия охотно станет сателлитом Германии в новой войне.

В своих работах Вегенер неоднократно упоминал важность владения французским Брестом, и казалось, что вермахт действовал по его теории как по учебнику — было оккупировано всё атлантическое побережье Франции, включая Брест, что оказало огромное влияние на развёртывание кригсмарине наступательных операций против Англии. Гитлер, в свою очередь, объявил Норвегию «зоной судьбы» и заставил Редера сосредоточить там все основные силы надводного флота, несмотря на желание гросс-адмирала основное внимание уделить Атлантике и Средиземному морю.

Англичане вменили Редеру культивацию в офицерском корпусе антианглийских настроений, идей реванша, а также нарушения Версальского договора, которые он весьма неосмотрительно приказал оформить официальной книгой. Несмотря на все яростные утверждения гросс-адмирала, что флот был нацелен только против Франции и Польши, это ему не помогло.

Приговор международного трибунала — «пожизненное заключение» — стал жестоким, но не последним ударом в судьбе Редера. Ему, уже пережившему унизительную отставку, сопровождавшуюся высказываниями Гитлера о «бесполезности надводного флота» и «высших офицерах, забывших о чести и погрязших в теориях», теперь предстояло доживать свой век в качестве номерного заключённого особой тюрьмы Шпандау.

Пока бывший гросс-адмирал подметал тюремные коридоры, его бывшие подчинённые бойко писали обзоры для победителей, в которых, уже не опасаясь гнева главкома, обязательно упоминали теорию Вегенера, признавая, что она оказала большое влияние на умы офицерского корпуса.

В тюрьме Редер пережил смерть своего сына Ганса, но правосудие оказало старому адмиралу милость, и в 1955 году он был освобождён по состоянию здоровья. Судьба отмерила Редеру ещё пять лет жизни, смерть супруги и возможность написать мемуары, в которых гросс-адмирал изложил свою версию своей примечательной жизни и карьеры.

Вольфганг Вегенер не пережил своего врага: в конце 40-х ему с супругой удалось перебраться в Западный Берлин, снова обзавестись домом и дожить свой век в кругу родных, пока он не скончался от последствий заражения гепатитом. Как уже упоминалось, Редер, вопреки традиции, отказался примириться с ним даже с покойным, однако Вегенер сумел отомстить своему недругу и после смерти.

В 1960 году, когда Редер был уже при смерти, было объявлено о присвоении звания флотилиен-адмирала бундесмарине ФРГ Эдуарду Вегенеру. Сын Вольфганга Вегенера с 1923 года служил на флоте, которым командовал злейший враг его отца. На первый взгляд, это никак не отразилось на его карьере, но только после войны младший Вегенер узнал, что по негласному указанию Редера ему была уготована карьера сугубо артиллерийского офицера и воспрещён доступ на командные и штабные должности, где он мог распространять взгляды своего отца. Только после отставки Редера Вегенер-младший по указанию нового главкома Карла Дёница был немедленно назначен в штаб военно-морской группы «Вест» в Париже.

Дослужившийся до должности командующего морскими силами НАТО на Балтике, вице-адмирал Эдуард Вегенер посвятил свою жизнь научному наследию отца и сам стал крупным военно-морским теоретиком, специализирующимся на изучении флота Советского Союза. Суть теории своего отца о «стратегии и географии морской войны» он объяснял на примере СССР: «Мы можем считать морскую мощь Советского Союза равной нулю, если его флот базируется в Каспийском море».

Последней насмешкой истории стал тот факт, что спустя десятилетия многие исследователи Второй мировой войны стали считать Вольфганга Вегенера реальным «духовным отцом» стратегии немецкого флота в отношении Скандинавии, а Редера — лишь его старательным последователем и исполнителем, хотя это совершенно не соответствует истине.

Так закончилась история необычного противостояния, которая является крайне интересным примером того, как искренняя дружба молодых офицеров превращается в смертельную вражду, когда эти люди спустя годы достигают высоких постов и начинают определять пути развития целых видов вооружённых сил.