Как жилось придворным Генриха VIII: что ели, пили, где спали и как справляли нужду при дворе Тюдоров?

У Генриха VIII было множество резиденций, считается, что больше 60, но его любимым домом был Хэмптон-корт в Лондоне. Дворец, построенный в 1514-м году для Томаса Уолси, одного из наиболее могущественных людей своего времени, Генрих получил в дар от самого кардинала в 1529-м. Король расширил периметр дворца, достроил и перестроил его комнаты. Внутренняя организация помещений должна была соответствовать определенной логике: комнаты располагались таким образом, чтобы «отфильтровывать» толпу приближенных на нескольких уровнях. Иными словами, не все придворные были одинаковы в своем статусе. Кого-то не пускали дальше условной «прихожей», кто-то мог добраться до Большого зала, и только избранным единицам удавалось проникнуть в святая святых — покои самого короля. В Англии времен Генриха VIII почти каждый мало-мальски знатный дворянин с амбициями стремился попасть ко двору. Однако те, кому это удавалось, могли провести несколько лет, так ни разу и не увидев короля, не говоря уже о том, чтобы получить аудиенцию или быть представленным лично.

Жизнь при дворе была в общем-то бесплатной, гости могли рассчитывать на апартаменты, соответствующие их статусу, и еду, количество, разнообразие и изысканность которой тоже зависела от их положения. Тем не менее, придворным приходилось тратиться на одежду, украшения и прочие внешние атрибуты — чем дороже и статуснее, тем больше шансов подняться выше. Один костюм, в котором не стыдно было показаться при дворе, мог стоить как годовая аренда дома в Лондоне.

Итак, каждый гость должен был знать свое место и неукоснительно следовать правилам. По прибытии в Хэмптон-корт, например, придворный оказывался на «нижней ступени», в так называемом Base Court, откуда мог либо продвинуться дальше, если это предполагал его статус, либо так и остаться среди прочих аристократов низшего ранга. За соблюдением порядка следили стражники, располагавшиеся в каждой комнате. Любимый дворец Генриха был настолько огромен, что мог вмещать одновременно до 1000 придворных вместе с их слугами. Кстати, количество прислуги строго регламентировалось. Высшие по положению лорды могли иметь гораздо более обширную свиту, нежели мелкие дворяне. Слуг кормили и размещали при дворе за счет короля и казны.

Самые знатные и богатые придворные, а также важные гости вроде иностранных послов были вправе рассчитывать на достойные апартаменты. В Хэмптон-корт, например, было 30 шикарных «номеров», с которыми прочие комнаты, для более низких рангов, не могли сравниться размером и интерьером. Кроме того, в этих апартаментах имелась собственная уборная, — большая редкость и настоящая роскошь. Туалеты были выполнены в виде деревянного ящика с ведром внутри. «Трон» самого Генриха отличался куда более богатым украшением: стенки ящика были обиты бархатом, овчиной и лентами. Для гостей, которые не удостоились комнаты с собственным туалетом, король построил специальное отхожее место — оно носило название «Великий дом облегчения». В этой уборной общего пользования располагалось 14 сортиров-ящиков.

Считалось неприличным не следить за гигиеной тела. Придворные купались, как правило, в розовой воде, а после ванны покрывали себя парфюмированными маслами, которые наносились на кожу, волосы и одежду. У короля была, разумеется, личная ванная комната. Генрих следил за чистотой, любил купаться и париться, а также не забывал душиться ароматами. Чтобы дольше сохранить ощущение свежести, а также защитить дорогую одежду от пота и грязи, придворные носили исподнее, или широкие просторные блузы. Качество и количество исподнего тоже зависело от финансового положения аристократа. Наилучшее белье носил, конечно, сам король. Стиркой этих блуз занимались прачки — это была чуть ли не единственная вакансия для женщин при дворе.

Не столь важные придворные вынуждены были довольствоваться скромными комнатками с простой обстановкой, но, тем не менее, они все же жили во дворце, ничего за это не платили и столовались также бесплатно, да еще и имели возможность в случае удачи продвинуться по социальной и карьерной лестнице. Что касается слуг, для них отдельных покоев не предназначалось, и потому свита устраивалась, где придется: в холлах, на кухне или в закутках.

Приемы пищи при дворе были одним из важнейших мероприятий. Обычно их было два: обед в районе 10−11 часов утра и ужин около 16 часов. День тюдоровца начинался довольно рано, и есть положено было в соответствии с графиком. Иногда присутствовал также завтрак, но это был скорее легкий перекус, во всяком случае, по меркам того времени, — что-то вроде хлеба с маслом и кружки эля. Главным приемом пищи был обед, на него могло отводиться до нескольких часов. В богатых домах обед состоял из двух смен, первая часть — закусочная, вторая — основная. И каждая из смен включала в себя множество блюд. Их число тоже зависело от ранга: например, герцог, граф или епископ могли подать за обедом до 7 блюд за одну смену, а вот кардинал — до девяти.

Рацион состоял, в основном, из сезонных овощей, различных видов мяса и птицы, хлеба и прочей выпечки, в пост — рыбы. Главное отличие богатого стола от бедного состояло, помимо разнообразия и изысканности блюд, в обилии мяса и способе его приготовления. Если малоимущим фермерам приходилось довольствоваться законсервированным любым способом мясом (растягивали одну-две свиньи на всю зиму), то при дворе Генриха подавали свежую дичь. Ели из больших блюд, которые делились между сидящими за столом (на четверых у менее знатных, на двоих — у более). Перед королем и королевой ставилось личное блюдо, и монаршую пищу, разумеется, проверяли на яд.

Часто монарх предпочитал обедать отдельно, в своих покоях, в узком кругу. Для Генриха готовил его личный повар, и меню было более разнообразным, нежели для всех остальных живущих при дворе. Так, например, Генрих лакомился миндальным кремом, мармеладом из айвы, апельсиновыми пирогами и артишоками. Он любил фрукты, в особенности абрикосы, а также клубнику и вишню.

Дурным тоном считалось опустошить тарелку, не оставив ни крошки. Отчасти потому, что объедки со стола придворных потом отдавали слугам. Каждый из гостей должен был иметь собственные нож и ложку, а вилку обычно подносили только королю — до XVII века традиция использовать вилку не прижилась. Неприличным полагали также садиться за стол, не сполоснув руки в воде (мыть их следовало еще и во время приема пищи, при смене блюд), нельзя было плеваться и залезать личными приборами в общую тарелку. Если придворный зачерпывал из общего блюда, он делал это с помощью кусочка хлеба, или же предварительно обтирал ложку о мякиш, чтобы его слюна не попала в то, что еще будут есть другие. Отрезая мясо, полагалось пользоваться своим ножом и двумя пальцами (хвататься надо было только за ту часть, которую употребишь сам).

Еще одним важным и любимым придворным делом были различные представления и игрища. Генрих поощрял искусства, в частности, живопись и музыку, был при его дворе и театр. Король обожал рыцарские турниры и сам в них с удовольствием участвовал. В молодости монарх активно занимался спортом, был подтянут и очень ловок. В числе любимых занятий Генриха были охота, танцы и теннис. Этими же развлечениями наслаждались и придворные, которыми посчастливилось обитать в непосредственной близости от короля. Кстати, для молодых девиц из благородных семей двор был наилучшей возможностью найти себе знатного и богатого мужа, а потому их отцы не уставали хлопотать, чтобы протолкнуть дочерей во фрейлины королевы. Иногда королевы получались из самих фрейлин, как в случае с Анной Болейн и Кэтрин Говард. Правда, обе были казнены за измену.

Елизавета I продолжила многие придворные традиции своего отца, она, как и Генрих, использовала ту же систему «фильтрации» и скрывалась в глубинах дворца от толп приближенных. С приходом к власти Стюартов ситуация изменилась, Яков I сделал двор более открытым и чаще пребывал на людях. Карл I, чья казна была опустошена Гражданской войной, уже не мог позволить себе тратить баснословное состояние на содержание двора. Его сын, Карл II, оставил при дворе только самых важных придворных, так как был не в состоянии кормить и приживать толпы приближенных.