Касты в Индии

Как известно, исторически индийское общество состоит из четырех, как принято говорить, каст. Или, если использовать более корректный термин – варн. Слово «варна» имеет значение «род» или «цвет», что находит прямое воплощение во время обряда «второго рождения», т.е. инициации: в разных варнах используют в торжественных одеяниях шнуры разного цвета.

Высшей варной считаются жрецы – брахманы, следующая за ними по степени общественного престижа – варна воинов-кшатриев. И в древности, и в новейшие времена она поставляла обществу солдат и аристократов. Потом идут вайшью – скотоводы и земледельцы-общинники. И, наконец, в самом низу общественной лестницы находятся шудры – занимающиеся черной работой. Кроме того, вне каст существует группа неприкасаемых, чье положение можно характеризовать как почти рабское. Внутри варн люди делятся на более мелкие подразделения – джати.

Любознательного наблюдателя в системе индийских варн удивляет многое.

Прежде всего, их абсолютная закрытость. Рационально мыслящий европеец не может не удивиться: если какой-нибудь молодой шудр ловок, силен и имеет боевой характер, то не логично ли поверстать его в воины-дружинники, как это происходило в раннесредневековых обществах германцев, кельтов и славян? Однако в социальной сфере индийцев действует не утилитарная, а сакральная логика.

Понятно, что изначально деление общества произошло по принципу исполняемых общественных функций, но затем было осмысленно как имеющее божественное происхождение. Варны происходят от разных частей тела первочеловека Пуруши: брахманы происходят из губ Пуруши, кшатрии из рук, вайшью из бедер, а шудры из ступней.

Боевого человека можно ввести в княжую дружину. Но как смешать губы с руками, или руки со ступнями? Это невозможно едва ли не физически без угрозы для стройности мира. Поэтому всякая «социальная мобильность» мыслится индийцем не в масштабе одной человеческой жизни, а в масштабе всей череды реинкарнаций. Если человек достойно исполнял свои долженствования как шудр, в следующей жизни он может родиться кшатрием и реализовать таким образом свой потенциал. Закрытость варн не может преодолеть не только практическая необходимость, но и высокое чувство, которому люди европейского мировоззрения привыкли придавать большое значение – любовь.

В европейской культуре средневековая сословная замкнутость была преодолена стараниями философов эпохи просвещения. Не зря страдал гётевский «юный Вертер», не зря проливала горькие слёзы карамзинская «Бедная Лиза» – межсословные браки довольно скоро соединили представителей разных социальных слоев. Но в Индии и этого не произошло.

Во-вторых, не может не удивлять, что ни английское господство, ни наступающая глобализация, ни старания индийского правительства не могут уничтожить этой древней системы общественных отношений. Индийцы по-прежнему определяют себя по своей варне и касте. По логике вещей, выйти за пределы кастового строя должны стремиться, прежде всего, представители низших каст и неприкасаемые. Так оно отчасти и происходит: шудры и неприкасаемые принимают ислам или буддизм, выходя тем самым из системы кастовых отношений.

Но происходит это далеко не массово. Люди предпочитают оставаться в традиционной системе координат. Это тоже объясняется религиозным характером стратификации. Если бы речь шла об рационально и утилитарно понимаемой социальной мобильности, то смена религиозной принадлежности была бы самым простым и естественным шагом. Но именно этот-то шаг глубоко верующий индиец сделать не в состоянии – ибо его низкое/высокое положение опирается не столько на объективные критерии (сумма доходов, жизненные возможности и пр.), сколько на представление о его движении в цепочке перерождения. Что толку становится мусульманином, если результатом такого шага будет перерождение в образе червя?

Впрочем, у представителей низших каст есть иная перспектива: они могут улучшить свой статус коллективно, измыслив себе происхождение от более высокой варны. Повышение статуса связано с принятием на себя более высоких ритуальных норм и обязанностей.

С другой стороны, иногда прибыльный бизнес (например, утилизация останков умерших животных) требует пребывания в незавидном статусе неприкасаемых. В этом есть определенное неудобство: нельзя пользоваться общим колодцем и пр. Но это неудобство приходится терпеть ради того, чтобы не терять источник пропитания.

В-третьих, европейцам может показаться странным, что высшей кастой считаются не военная аристократия – кшатрии, а «духовенство» – брахманы. Теоретически в западной Европе все складывалось похожим образом: в XI веке получает распространение теория о трехчастном строении общества в которой духовенству тоже принадлежала лидирующая роль (во многом потому, что авторами этой теории были епископы епископов Адальберон Ланской и Герард Камбрезийский. Однако со временем, военная аристократия, в руках которой находилась реальная власть, оттеснила с лидирующих позиций церковь. В Индии этого не произошло.

В-четвертых, кастовая принадлежность далеко не всегда коррелирует с материальными возможностями. Иногда кшатрий может работать официантом, брахман – торговать в лавке и пр. Есть бедные брахманские семьи. Возможность конвертировать ритуальную высоту в звонкую монету случается не всегда.

Вместе с тем, меры поддержки неприкасаемых со стороны правительства Индии дают свои плоды. Нынешний президент Индии – Рам Натх Ковиндв, избранный на свой пост в 2017 г., принадлежит касте неприкасаемых. Еще интересней обстоят дела с премьер-министром Нарендра Моди. Он принадлежит к касте гханчи. Эта каста относится к варне кшатриев. Они считаются потомками королевского рода. Но его отец торговал чаем и жил крайне бедно.