Но достоверно известно, что в Санкт-Петербурге в начале 19 века существовала ложа «Умирающий сфинкс», членами которой были, например, художники Владимир Боровиковский, Дмитрий Левицкий и многие другие представители русский творческой интеллигенции. Название ложи вполне типично, поскольку сфинкс являлся одной из ключевых символических фигур для членов масонских организаций. Умирающий же сфинкс символизировал снятие покрова тьмы, скрывающей божественный свет.
Вообще каждая ложа имела свой особый знак, который составлялся из масонских символов в соответствии с индивидуальной идеологической программой конкретной ложи. Поиск божественного света участниками «Умирающего сфинкса» вполне логично соотносится с поиском художниками божественного вдохновения и возможности передать своим искусством некие высшие тайны и откровения.
Ложа «Умирающий сфинкс» открылась в январе 1800 года, ее создателем был Александр Федорович Лабзин, конференц-секретарь Академии художеств. Возможно, именно поэтому в число ее участников входили и многие художники и люди, так или иначе связанные с творческими кругами Санкт-Петербурга или с Академией художеств, а также многие представители русской творческой элиты. Сергей Тимофеевич Аксаков, известный писатель (мы знаем его как автора одной из первых русских книг для детей – «Детские годы Багрова-внука», а также первого владельца знаменитой усадьбы Абрамцево), даже оставил свои воспоминания о членстве в ней.
Отличительной особенностью этой ложи было то, что она не входила ни в какие масонские структуры, и ее члены не подчинялись никому, кроме Лабзина, ее управляющего мастера. В первые годы существования ложи ее участники даже давали клятву не открывать тайны ее существования не только посторонним лицам, но даже братьям-масонам, принадлежащим к другим структурам сообщества.
Почему художники становились масонами? Вероятно, к этому их подталкивали те творческие поиски, которые они вели. В какой-то момент они могли почувствовать, что обычными способами они уже не могут достичь тех целей, которые ставят в своем творчестве. Им нужен был некий духовный прорыв.
Боровиковский, например, на закате своей творческой жизни стал очень много работать над произведениями, связанными с религиозной тематикой. Он хотел увидеть и передать в этих картинах божественный свет. Возможно, приобщение к сакральным тайнам масонства и использование неких специфических масонских духовных практик как-то помогало ему в этих творческих поисках. Или ему хотелось верить, что это возможно.
К ложе «Умирающий сфинкс» принадлежал также и Александр Лаврентьевич Витберг, сыгравший совершенно особую роль в истории русского искусства, а точнее в истории русской архитектуры. Витберг был профессиональным художником, архитектуру он изучал самостоятельно. И, тем не менее, взялся за совершенно невиданный до того времени проект величественного храма Христа Спасителя, призваного увековечить победу русского народа над Наполеоном и почтить память павших героев. В 1824 году был объявлен конкурс на проект такого храма, и из всех представленных вариантов Александр I выбрал решение, предложенное Витбергом.
Это могло бы показаться невероятным, но известно, что конкурс был фактически организован видными русскими масонами, да и сам император испытывал интерес и симпатию к мистическим учениям и их адептам.
Проект Витберга имел особый символический смысл. Храм предполагалось возвести на Воробьевых горах, он должен был возвышаться над всей Москвой. В плане лежали три геометрических фигуры, имеющие особе значение в масонстве: прямоугольник, символизирующий гроб, конечность телесной жизни человека, крест – обозначающий путь духовной жизни человека, стремящегося достичь совершенства, и круг – символ бесконечности, вечности и покоя. Ясно, что это была чисто масонская символика, имеющая мало общего с православием. Общая композиция сооружения должна была состоять из трех храмов. В нижнем, подземном, предполагалось устроить захоронения всех героев войны 1812 года, два других посвящались возвеличиванию человеческого духа.
Как известно, проект так и не был осуществлен, хотя торжественная закладка фундамента состоялась в присутствии самого императора. Но в 1825 году умер Александр I, покровитель и даже крестный Витберга. Архитектор не смог справиться с экономическими трудностями (подрядчики безбожно воровали), был признан виновным в растрате и выслан в Вятку. Возможно, свою роль в неудаче проекта сыграло и то, что преемник Александра, Николай I, после восстания декабристов запретил и разогнал все тайный общества, в том числе и масонские ложи, участники которых были вынуждены уйти в глубокое подполье и уже не могли открыто помогать Витбергу.
Были и объективные причины неудачи, установленные впоследствии комиссией инженеров и геологов, назначенной новым императором для изучения ситуации со строительством. Место, выбранное Витбергом, не подходило для такого масштабного проекта по своим геологическим характеристикам.
Впоследствии храм Христа Спасителя был построен на берегу Москвы-реки недалеко от Кремля по проекту архитектора Константина Андреевича Тона, использовавшего более традиционные для русского храмового зодчества формы.
Но если бы проект Витберга все же удалось реализовать, то, конечно, это оказался уже не православный храм, а некий храм масонства, публично провозгласивший масонскую систему ценностей и верований. Вероятно, это могло позволить тайному обществу перестать быть тайным и вполне открыто и законно влиять на общественно-политическую жизнь России. И тогда неизвестно, что ждало бы нашу страну, может, величайший подъем духа, а может, грандиозный социальный крах.
