Морис Жанен: по чем французский генерал продал адмирала Колчака

Отступление белых на Восточном фронте началось летом 1919 г., и череда поражений армии Колчака почти не останавливалось до самого развала фронта. После сентября наступательные действия белых прекратились совсем, а 10 ноября 1919 г. началась эвакуация столицы Колчака — Омска. Планировалось отступать под прикрытием армии по главному сибирскому пути, перегруппировать силы и нанести красным контрудары, но вскоре пришлось назначить целью отступления далекий Иркутск. В «Великом сибирском походе» на Иркутск отступали армия, правительство, сам Колчак, и конечно, союзники (в основном — чехословацкие войска, а также французская военная миссия генерала Жанена, командующего союзных войск в Сибири). Вывозили на восток и золотой запас России.

Великий сибирский поход

Отступал Колчак и его конвой на 6 поездах, а в седьмом составе было золото: 27 товарных вагонов драгоценностей и два вагона охраны — вероятно, самый дорогой поезд в истории (более 400 млн рублей золотом). Такое богатство оставить союзников равнодушным не могло. Чехи, занятые до этого охраной железных дорог Сибири, и так давно занимались тем, что прибирали к рукам все, что плохо лежало — теперь награбленное добро они тоже вывозили на восток. Колчак союзникам не доверял, но именно с ними пришлось ехать его эшелонам. По пути основные войска под командованием генерал В. О. Каппеля отстали от Колчака, увязнув в боях с большевиками под Красноярском. После этого под предлогом дополнительной защиты от партизан генерал Жанен предложил взять «золотой эшелон» под охрану союзников для транспортировки во Владивосток. Иначе, как попытку ограбить Россию, Колчак это воспринять не мог: «Я вам не верю. Золото скорее оставлю большевикам, чем передам союзникам». Возможно, именно этот шаг станет для Колчака фатальным, окончательно испортив его отношения с Жаненом, и так довольно прохладные.

Французский дивизионный генерал Морис Жанен хорошо знал Россию. Он получил дополнительное образование при Императорской Николаевской академии Генерального штаба еще до Первой мировой войны, писал труды о силе русского оружия в войнах с турками и японцами. В 1916—1917 гг. Жанен руководил французской миссией при ставке Николая II, а потом назначен на пост командующего войсками Антанты в России. Он же возглавил союзные войска в Сибири при Колчаке, но с самим адмиралом дружбу завязать не получилось. Французы ожидали, что Жанен возглавит все сибирские войска (и русские, и союзные), но, конечно же, Колчак «поставил на место» союзников. Иностранец не мог возглавить русскую армию, и вообще белые не желали видеть иностранцев в качестве решающей силы в войне и отвели им второстепенную роль охранников тыла. Союзникам демонстрировали недоверие. И чем хуже становилось положение колчаковцев на фронте, тем холоднее становились отношения Жанена и Колчака.

По Сибири поезда Колчака ехали медленно: на железных дорогах царил беспорядок, то и дело мешали продвигаться партизаны. В результате 25 декабря, когда составы Колчака подошли в Нижнеудинск, союзники его задержали. В городе вспыхнуло восстание красных. Под предлогом защиты адмирала его поезда окружили чехи (хотя даже конвой Колчака из почти 600 солдат и офицеров мог бы подавить восстание). Началось двухнедельное «нижнеудинское сидение» — пока Колчак стоял, мимо уходили на восток чешские поезда, вывозя награбленное. А спустя два дня восстание вспыхнуло и в Иркутске. В этот момент Колчак рассматривал вариант ухода с конвоем пешком в Монголию. Так как в такой долгий зимний поход можно идти только с надежными людьми, адмирал предложил конвойным солдатам идти с ним добровольно или оставить его. Неожиданно они покинули командующего — осталась лишь горстка солдат и почти все офицеры. Для Колчака стало ударом понимание того, что в него никто больше не верит. В ту ночь Колчак поседел. «Все меня бросили», — констатировал он. Адмиралу и оставшимся с ним офицерам и гражданским (всего чуть более ста человек) пришлось согласиться следовать в Иркутск и затем во Владивосток под охраной союзников. Пересаживаясь в вагон чехов, Колчак уже предчувствовал развязку и сказал: «Продадут меня эти союзнички…»

«Продадут меня эти союзнички…»

Генерал Жанен дал Колчаку слово офицера, что гарантирует его личную безопасность. По дороге на каждой станции толпы вооруженных людей требовали выдачи Колчака, нервируя Жанена. После пяти дней пути 15 января 1920 г. эшелон приехал в Иркутск, где 5 января власть взяли восставшие эсеры и меньшевики. Не успевшие разбежаться колчаковские министры были арестованы. Прибыв, генерал Жанен вступил в переговоры с «Политцентром» восставших: они грозили союзникам грозили разрушением путей, если им не выдадут Колчака. Спустя пару часов союзники арестовали Колчака. Чешский офицер сообщил адмиралу, что он будет передан русским: «Местные русские власти ставят выдачу вас условием для пропуска чехословацких эшелонов в Иркутск». Сбылось предчувствие Колчака — его продали за право беззаботно уйти из России, погрузив на корабли все, что сумели прикарманить. Колчак, его председатель совета министров В. Пепеляев, его возлюбленная А. В. Тимирева и еще более ста человек были переданы «Политцентру» и посажены в иркутскую губернскую тюрьму. Восемь шагов в длину, четыре в ширину, зарешеченное окошко, пыль, пауки и мыши, плесень, железная кровать и ввинченный в пол табурет, ведро, — такой была камера номер пять, последнее пристанище бывшего Верховного Правителя России.

Колчака попытались вызволить остатки его войск (4−5 тыс. человек) под руководством ген. С. Н. Войцеховского. Но когда они через несколько дней подошли к городу с жестокими боями, чехи пригрозили им выступить на стороне красных, охраняя свой договор на свободный проход на восток. Вдобавок к этому пришла весть о смерти Колчака, и белым пришлось отходить в Забайкалье. Самого Колчака после выдачи допрашивали эсеры и меньшевики, а после передали большевикам. Никаких обвинений ему предъявлено не было, никакого суда не проводилось. В ночь с 6 на 7 февраля 1920 г. Колчак и Пепеляев были расстреляны на берегу р. Ушаковка по приказу Иркутского военно-революционного комитета. Предложение завязать глаза перед расстрелом адмирал отклонил. «Взвод, по врагам революции пли!», — раздался залп и безжизненные Колчак и Пепеляев упали в снег. Тела убитых сбросили в прорубь. До сих пор историки спорят, кто принимал решение о расстреле — В. Ленин или сам ВРК.

После выдачи Колчака Жанена, соучастника убийства Колчака, называют «генералом без чести». Кто конкретно дал ему меткое прозвище, неизвестно. По легенде, по пути во Владивосток на одной из станций белый офицер подошел к Жанену и кинул к его ногам несколько монет со словами: «Вот ваши тридцать сребреников». Конечно, Жанен пытался позже оправдаться, публикуя в 1920-е гг. «Отрывки из моего сибирского дневника». В них «генерал без чести» доказывал, что Колчак сам виновен в трагической развязке. Жанен писал о «жестокой реакции [омского правительства], которая всех возмущала и которая ослабляла чехов, заглушая у них всякое желание сотрудничества». Жанен чувствовал «угрызение совести за то, что даже косвенно поддерживал это правительство. Я видел его ошибки и преступления, я предвидел падение и тем не менее избегал мысли о его свержении, а это можно было бы сделать». То есть командующий «союзников» даже сожалел, что не смог предать Колчака еще раньше! Самого адмирала он пытался представить «одержимым манией величия» и «наивным лукавством умопомешанного», как человека непоследовательного, резкого, потерявшего рассудок. Когда Колчак подъехал к Иркутску в вагоне союзников, Жанен вопреки данному им ранее слову офицера заявил: «Мы психологически не можем принять на себя ответственность за безопасность следования адмирала… После того, как я предлагал ему передать золотой запас под мою личную ответственность и он отказал мне в доверии, я ничего уже не могу сделать». И адмирал был выдан восставшим.

Подлинные причины выдачи крылись в том, что с красными Жанену оказалось куда проще договориться. Историк А. В. Смолин в биографии Колчака («Взлет и падение адмирала Колчака», СПб: 2018) пишет: «На мой взгляд, невозможность вывоза Колчака из Иркутска являлась только предлогом». У союзников было достаточно сил, чтобы вывезти и сохранить жизнь адмирала, и возможно, не пришлось бы даже вести кровавые бои с красными. Но рисковать союзники не хотели. Мало того, что им угрожали восставшие, но и сам Колчак был для них опасен. Он не только отстаивал сохранение единой Российской империи (не нужной союзникам), но и пресекал все их притязания на русские богатства. Еще в Омске адмирал заявлял, что не позволит вывезти награбленное добро из России. Жанену был известен приказ Колчака досматривать чехов и корабли во Владивостоке перед отправкой в Европу — как раз с целью отнять похищенные вещи. Если бы Колчака не выдали и он воссоединился с остатками своих войск, то мог бы проследить за выполнением этого приказа, а о золоте (даже его части) и мечтать было бы невозможно. В январе 1920 г., когда надежд на победу белых уже не было, союзники думали лишь о том, как бы им уйти из России живыми, да желательно не с пустыми руками. И им это удалось. Только золото так и не получили: пришлось оставить большевикам в Иркутске в обмен на право свободно уйти во Владивосток. l

Во Франции Жанена «генералом без чести» не называли. Там его считали героем, не предавшим Колчака, а поступавшим по обстоятельствам. В том же 1920 г. его произвели в великие офицеры Ордена Почетного легиона («Легиона чести»).