Наши в Мобёже: как русские войска в 1815 – 1818 годах оккупировали Францию

Вначале местные жители небольших городков были очень рады русским, особенно после баварцев и прусаков, однако, вскоре начались и первые неприятности со стороны расквартированных русских военных. В частности, в 1816 году бывший основатель Одессы, а после восстановления монархии председатель совета министров Франции — Дюк Ришелье констатировал первые акты вандализма и агрессии со стороны русских, предрекая их заранее: «Сбылось то, что я, к сожалению, предвидел. В округе Авена царит неописуемый беспорядок. Он не меньше в округе Камбрэ». Участились массовые случаи бегства местного населения из своих домов в связи с неоднократными случаями беспричинного насилия. К чести главнокомандующего в скором времени были приняты меры по стабилизации ситуации, в том числе и публичные: одного из солдат, которого арестовали за кражу со взломом прогнали через роту и выпороли, а другого и вовсе расстреляли. Даже местные жители посчитали эти меры суровыми и неуместными в мирное время. Однако, сам Воронцов радел за жесткую дисциплину и держал солдат в ежовых рукавицах. Постепенно, через «кнут и пряник» между русским корпусом и местным населением сложились добрососедские отношения.

Внутри военных корпусов мирная жизнь шла в привычном для солдат русле. Только вот местные жители очень удивлялись привычке русских часто мыться в бане, тогда как сами этим занятием нередко пренебрегали. Михаил Семенович строго придерживался этого порядка и считал чистоту «залогом здорового и веселого духа воинов». Особенно французов шокировало то, что после горячей бани русские окунались в холодную воду. И, возможно, поэтому долгое время местные власти противились давать разрешение на строительство полевых бань. Была еще масса случаев недопонимания между обеими сторонами, наиболее остро стоял вопрос взаимоотношений русских военных и местной таможни. Последние частенько позволяли лишнего, например, были случаи убийств русских солдат на ровном месте просто потому, что они не понимали требований таможенников. Актов возмездия со стороны русских зафиксировано не было, но постепенно нарастала злоба по отношению к французской стороне. В разгорающийся конфликт вмешался сам Ришелье и ситуацию удалось урегулировать. С поставками продовольствия тоже было вначале не просто: местные фермеры и лавочники то и дело пытались обмануть русских, подмешивая в муку то песок, то еще какой-нибудь несъедобный утяжелитель. Солдаты жаловались на ужасного качества провиант и чуть не подняли восстание, однако, вновь оперативно вмешался Воронцов, который приказал заключить постоянные контракты с проверенными поставщиками. Местные суды в разного рода конфликтах зачастую оправдывали своих и не давали спуску русским офицерам. Воронцов очень переживал о такого рода несправедливостях и пытался урезонить французскую сторону. Для этого он самолично принимал деликатные, точечные решения. В частности, привлекал для более детальной работы профессиональных аудиторов, которые вникали в тонкости местного законодательства и на корню пресекали самосуды и произвол с обеих сторон.

Но несмотря на повсеместные случаи взаимного недопонимания и недоверия, случались и положительные примеры сотрудничества и взаимопомощи. Постепенно отношения между русским корпусом и местными жителями налаживались и даже становились дружескими. Русские солдаты помогали местным в уборке урожая. А в годы бесхлебицы делились собственным провиантом и активно добровольно сдавали деньги в помощь местному населению. Вот какое замечание мы находим в записках местного префекта: «Господа генералы и офицеры русской армии лично дали большие деньги. К ним прибавились сборы, которые они провели у всех офицеров, стоящей в моем округе бригады». Солдаты совместно с местными патрулировали улицы и пресекали всякого рода злодеяния, в том числе и умышленные пожары. Воронцов поощрял совместные проведения праздников и прочие акты интеграции в местную культурную среду. На одном официальном торжественном банкете Михаил Семенович произнес такой тост: «Да здравствуют русские и французы. Союз между Александром I и Людовиком XVIII утверждает благополучие обоих великих народов». А перед зданием, где все происходило, было вывешено огромное полотно с изображением приветствующих друг друга француза и русского. В городах, где квартировались русские офицеры, часто проводили совместные балы, на которых наряду с традиционным вальсом танцевали «казачок», чем приводили в восторг местных дам.

Что касается личных взаимоотношений Воронцова с русской воинской элитой, в том числе с Александром I, то их можно назвать, мягко говоря, натянутыми. Михаил Семенович не был сторонником военной муштры и «парадных штучек». Более всего он ценил врожденную смекалку русского солдата и расторопность, пренебрегая показушными правилами для официальных парадных смотров. 11 октября 1818 года состоялись совместные маневры русского, саксонского, датского и ганноверского войск, в ходе которых русский полк был удостоен похвалы от единого главнокомандующего Веллингтона. Однако император Александр I оставил не замеченным этот факт, а лишь отметил, что солдаты недостаточно «тянули носок и шли недостаточно бодрым шагом». На что Воронцов иронично заметил: «Ваше Величество, этим шагом мы пришли в Париж».

В сентябре того же года в Ахене состоялся совместный конгресс Священного Союза, на котором было принято решение о досрочном выводе оккупационных войск из Франции. Финальной точкой в тяжелой службе русского главнокомандующего стало решение Александра I о закрытии ланкастерских школ в России. В них власти видели «рассадник вольнодумства и мятежа» среди солдат. Михаил Семенович воспринял это как персональную обиду. Он лично радел и хлопотал за обеспечение минимальной грамотности среди солдат и поэтому не понимал позицию императора. 12 октября в Мобёже состоялся прощальный обед, на котором ему был пожалован орден Святого Владимира 1-й степени, однако, граф рассчитывал на назначение в генералы от инфантерии.

Французское руководство в большей степени оценило заслуги Воронцова. В книге записей мэрии Мобёжа осталась вот такая характерная отметка о деятельности графа: «Граф М. С. Воронцов сумел поддержать безупречную дисциплину в своем корпусе и восстановить доверие. Его отношения с местными властями и жителями всегда отличались благожелательностью. К нему нередко обращались за помощью нуждающиеся. За трехлетнюю оккупацию города развилась торговля, и все, кто занимался каким-нибудь видом торговли, смогли за этот срок возместить ущерб и даже увеличить свое имущество. В последнее время Мобёж представлял собой процветающий город. Русские офицеры, которым свойственно милосердие, оказали большую помощь голодающим». В честь Михаила Семеновича жители окрестных городов даже отлили именные медали с его изображением и высекли благодарственную надпись в его честь. Сам же Михаил Семенович перед отправкой на родину собрал сведения об имеющихся долгах офицеров перед местными жителями и единоразово оплатил за всех подчиненных около 1,5 миллионов рублей. Для этого ему пришлось продать свое имение Круглое, хотя уже через несколько лет состояние графа в разы увеличилось благодаря выгодной женитьбе на дочери польского магната Елизавете Браницкой.