Позиционная война на полях Первой мировой

Четырёхлетний кошмар

Перед Первой мировой не ожидалось, что эта война будет непохожа ни на одну предыдущую. Конечно, в любой ситуации найдётся пара Кассандр, которых никто не слушает, но большинство теоретиков не ждали четырёхлетнего кошмара, состоящего из эпичных боёв за избушку лесника.

Предыдущие войны даже более-менее равных противников не дали примеров фронта, который невозможно было прорвать. Тем не менее, внимательному взгляду тревожные признаки будущего тупика могли быть заметны и тогда. Действительно, даже каких-то буров, окружённых и прижатых к реке Моддер, пришлось штурмовать два дня.

Победа была достигнута с большими потерями не в результате штурма, а после осады, продолжавшейся восемь дней после окончания попыток штурма.

В русско-японской войне штурмы тоже были сопряжены с огромными жертвами, и наступающая японская сторона понесла много большие потери, чем русская, — хотя практически во всех битвах удалось добиться положительного результата.

Что же происходило? Усиление мощи вооружения. При этом в наступлении эффективно применить его часто было затруднительно. Окопы — даже самые неглубокие, как у тех же буров, — спасали и от артиллерийской шрапнели, и от винтовочного огня. Наоборот, наступавших с новым вооружением удавалось выкашивать со страшной скоростью. К ещё недавно поражавшим своей скорострельностью магазинным винтовкам добавились пулемёты. Также новым фактором стала колючая проволока, ещё в конце XIX века огораживавшая скот в прериях США, а в начале Первой мировой опутавшая Францию от Швейцарии до Ла Манша.

Нельзя сказать, что усилившееся превосходство обороны над наступлением осталось совсем вне внимания военных, но генеральные штабы не готовились к настолько длительной позиционной войне. Что же случилось?

Жалкие и беспомощные

Первые сражения прошли по традиционному сценарию и показали возможность успешного наступления одной из сторон. С удивительной быстротой пали форты Бельгии. В Приграничном сражении немцы достигли крупного успеха, и каток их армий устремился на Париж. Русские разбили немцев в сражении у Гумбинена, но затем армия Самсонова потерпела ужасающее поражение у Танненберга. В ходе целой серии сражений русские отыгрались на австро-венграх, заняв Львов и нанеся тяжёлые потери армии двуединой монархии.

В общем, первое время армии довольно бодро маневрировали… но вскоре что-то пошло не так.

Немцы «почему-то» сначала свернули на юг от Парижа, а затем свершилось «чудо на Марне», когда союзники нанесли им поражение. Далее последовал «бег к морю», который на самом деле представлял собой взаимно бесполезные попытки обойти фланг противника.

Осенью фронт на Западе замер. К весне затих и Восточный фронт.

Глядя с высоты истории на те события, приходится признать, что на самом деле никаких чудес в ходе этих событий не случилось. Быстрое падение фортов Бельгии произошло благодаря могучим 305-мм и даже 420-мм орудиям. Такие невозможно было тащить за наступающей армией, так что в походе на Париж они помочь не могли.

Победа в Приграничном сражении была куплена ценой ввода в бой превосходящих сил на крайнем правом фланге, чего Франция не ожидала. Французы отреагировали переброской по железным дорогам подкреплений именно на правый для немцев фланг, и уже в конце августа последним всё сложнее стало добиваться успеха. Раз за разом им приходилось изменять направление удара, атакуя пока ещё слабый левый фланг французов, но это же вызывало отклонение влево от изначального направления движения.

Вместо охвата территории на восток от Парижа, немцы проходили западнее его, подставляя свой правый фланг под удар 6-й армии Монури. Именно это и предопределило «чудо на Марне».

Но не только оно. Французы бросили в бой и свежие части, в то время как немцы страдали от недостатка снабжения, проделали огромный марш и израсходовали боеприпасы. Поначалу это не было критичным, но уже осенью начались серьёзные проблемы. Недостаточно обеспеченные артиллерийским огнём атаки высокомотивированных вчерашних школьников и студентов у Ипра давали в основном реки крови, но не занятие новых рубежей.

Ещё чуть позже стало ясно, что при недостатке боеприпасов и отсутствии значительного численного превосходства наступление — просто сумасшествие.

Итак, главным фактором превращения войны в позиционную было растущее превосходство обороняющегося над наступающим, увеличившееся с появлением укреплений на фронте осенью 1914 года. Артиллерия не могла помочь из-за недостаточной манёвренности тех орудий, что способны были бороться с укреплениями, и недостаточной мощи стандартных трёхдюймовых орудий (тем более их основной боеприпас — шрапнель). Даже достигнув на каком-либо участке фронта локального успеха, развить его было крайне трудно.

Ушедшие вперёд во время наступления войска сильно страдали от недостатка снабжения — в отличие от оборонявшихся. Кроме того, даже потерпев поражение, можно было быстро выстроить новую оборону, перебросив войска по железной дороге быстрее, чем наступающий сумеет развить успех. Помочь наступающему в этом могла бы конница, но кавалерия всех воюющих сторон готовилась к конному бою с использованием холодного оружия. Даже незначительные силы пехоты, иногда тыловики, могли бы успешно отразить такой налёт. Вести же бой спешившись кавалеристы умели либо плохо, либо никак.

Все эти факторы ещё ярче проявились в 1915 году. На Восточном фронте из-за слабости русской военной промышленности немцы получили подавляющее превосходство, когда имели боеприпасы и должное количество винтовок, а русские — нет. Кроме того, немцы извлекли некоторый опыт из предыдущих сражений и усилили тяжёлую артиллерию, увеличили число миномётов.

Казалось, оглушительный успех обеспечен. На деле, хотя сражения 1915 года в России и получили название «Великое отступление», далеко не все планы немцев были выполнены. Русские сумели уйти из намечавшегося мешка в Польше, удар на Минск просто провалился. Пленных было множество, трофеи — богатые, территории, потерянные русскими, —колоссальны, но смертельного удара для царской армии не вышло. Почему?

Наступление немцев развивалось медленнее, чем этого требовалось для окружения. Войска уставали, теряли наиболее активных солдат и, по воспоминаниям полковника (закончил войну генерал-майором) Свечина, требовали всё более и более основательной артподготовки перед атакой. Но, как мы уже говорили, удаление войск от железной дороги трагически сказывалось на подвозе, ведь основным транспортом оставалась лошадка, чьи возможности несравнимы с паровозом. Немецкая кавалерия вновь показала свою неспособность достичь оперативного успеха в наступлении.

В это время на Западном фронте французы искали формулу против позиционности. У них было огромное численное превосходство, множество снарядов, гранат, сотни самолётов для корректировки артиллерии.

Не то чтобы это всё необходимо для прорыва обороны, но если уж начал наступление — иди в своём порыве до конца.

Единственное, что их беспокоило, — это развитие успеха. Нет ничего более жалкого и беспомощного, чем армия, потерявшая управление и связь с артиллерией после прорыва первой линии. И очень скоро французы в это окунулись.

Оказалось, что мало вывалить миллион снарядов на небольшой участок вражеских окопов и отправить туда пехоту. Первую полосу, превращённую в лунный пейзаж, штурмующие займут относительно просто. Но как только достигнут второй линии обороны, которая плохо наблюдается с линии фронта, то встретят почти то же сопротивление, что и на передовой линии. Длительная артиллерийская подготовка отлично подскажет противнику, куда надо подбрасывать резервы. Связь неизбежно будет потеряна — на поле боя офицеры могут полагаться лишь на личный пример, свой голос и вестовых. Через пару километров наступления ровные цепи солдат разбредутся и их вновь надо будет выстраивать. Они смешаются с собственными резервами.

Проводная связь наладится не сразу и постоянно будет рваться артиллерией противника. Радио? Какое радио на поле боя?! До первых носимых радиостанций, подходящих для радиотелефонной связи, ещё очень далеко. От пехоты отстанут даже её пулемёты (ведь тогда станковый пулемёт весил десятки килограммов, а ручные только-только начали появляться и не блистали качеством). В результате попытки штурма второй и последующих линий обороны превратятся в некое подобие атак зомби с чудовищными жертвами.

Самый кровавый год

Тысяча девятьсот пятнадцатый стал самым кровавым годом войны для французской армии, превзойдя и 1916-й с Верденом и Соммой, и 1917-й с Бойней Нивеля, и 1918-й с Битвой за мир.

Ответом на сложность взлома обороны стали штурмовые группы. Похожие приёмы спонтанно рождались в разных армиях. Вскоре командиры выходили с предложением создать сначала небольшие специально подготовленные части — роту, батальон, — а затем их опыт распространить на армии. В итальянской армии «ардити» — «отважники», если перевести на русский, — составили целый корпус. Но не стоит считать, что это некое «вундерваффе», позволившее моментально решить проблему позиционности. Да и роль штурмовиков в немецкой армии несколько преувеличена. В Битве за мир в 1918 году штурмовики шли недалеко впереди обычных стрелковых цепей, с задачей уничтожить конкретные укрепления. 

Сильно поменялась в первые два года войны и работа артиллерии. Теперь её основным боеприпасом стала не шрапнель, а осколочно-фугасный снаряд, эффективный против укреплений. Возросло количество гаубиц, опять же эффективных против окопов. Произошёл качественный скачок в методах стрельбы. Теперь артиллерия использовала топографическую привязку и могла начинать огонь почти без пристрелки или даже совсем без неё; расчёт учитывал изменения веса снаряда внутри партии, температуру воздуха и ветер.

Чтобы не вываливать миллионы снарядов «куда-то туда», были введены корректировщики артиллерии на аэростатах и самолётах. Была создана артиллерийская инструментальная разведка — специальные звукометрические станции и методы засечки вражеской артиллерии по вспышкам. Всё шире применялась моторизация, поскольку трактором возить тяжёлую гаубицу куда сподручнее, чем тянуть по раскисшей глине лошадками.

Появились абсолютно новые средства химической войны. Впрочем, нельзя сказать, что они сильно помогли преодолению позиционного кризиса.

Некоторую замену вечно отстающей артиллерии пытались найти в авиации. Бомбардировщики могли атаковать вражеские позиции в глубине обороны или действовать в недоступном для артиллерии тылу. На поле боя самолёты оставались весьма уязвимы перед стрелковым огнём, что вызвало появление первых бронированных штурмовиков. «Под грозной бронёй, не ведая ран», они могли «прочёсывать» окопы пулемётным огнём и бросать небольшие бомбы.

Наконец, появились танки, которые порой позволяли обходиться вообще без артподготовки, проделывая проходы в колючей проволоке и подавляя вражеские пулемёты.

Всё большую роль в снабжении играли автомобили. Наиболее знаменитым стало так называемое «священное шоссе», благодаря которому французы сумели поддерживать на должном уровне снабжение войск у Вердена. За пару недель на грузовиках перебросили 25 тысяч тонн груза и десятки тысяч солдат.

Пока автомобили лишь упрощали снабжение, но идея моторизованного отряда (который мог бы действовать намного быстрее обычной пехоты в наступлении) уже появилась — и даже была применена немцами в кампании против румын. Тогда небольшой отряд из смешанных сил пехоты, посаженной на грузовики, артиллерии и кавалерии совершил длительный рейд и захватил перевал Железные ворота, чем обеспечил успех операции. Но это пока оставалось редким исключением. 

В марте 1918 года немцы применили почти все эти передовые методы в ходе Битвы за мир — решающем наступлении на Западном фронте. Благодаря новым методам, удалось сократить артиллерийскую подготовку, что упростило и маскировку намерений.

Немцы наступали при почти полной внезапности. Пройдя первые километры за огневым валом, немецкая пехота далее продемонстрировала неплохие (хотя командиры и жаловались, что голодные солдаты вместо развития успеха первым делом искали на захваченных позициях продовольствие) качества в штурме укреплений, а затем опрокинула резервы противника. К концу дня прорыв был полный. Развивай — не хочу.

Но здесь вновь сыграли те же факторы, что и ранее. Кавалерии у немцев в то время уже не было (в условиях фактического голода это слишком дорогое удовольствие), а моторизованной пехоты – ещё не было (да и дефицит топлива с резиной не способствовал её созданию).

Французы сумели оперативно перебросить против немцев 40 дивизий на участок прорыва; наступающие подвергались ударам авиации. Всё это привело к относительно быстрому затуханию наступления. Немцы сумели пройти несколько десятков километров, но не достигли ни единой стратегически важной цели.

Примерно та же история повторилась и летом-осенью уже во время союзнического наступления. Разваливать оборону на переднем крае союзники научились неплохо. Не спасал даже относительно свежий трюк с уводом большей части обороняющихся на тыловую полосу обороны, ставшую основной. А что делать дальше — так и не придумали. Связь рушилась, артиллерия отставала, танки ломались и сжигали запасы горючего, и через несколько дней приходилось начинать сначала, со штурма новой линии обороны.

Но вместе с тем во всей этой мясорубке уже пробивались ростки будущей манёвренной войны, до которой в конце Первой мировой осталось уже совсем немного.

Выводы

Первую мировую войну позиционной сделал целый ряд факторов, которые можно описать как «увеличение мощи обороны в сравнении с наступлением».

Главная проблема была даже не в том, как прорвать оборону, — она была в развитии успеха. Резервы подводились быстрее, чем наступавший мог их громить. Ни штурмовые группы, ни танки, ни авиация сами по себе не спасли от позиционного тупика. Лишь в 20-е годы стали развиваться методы, которые вывели возможности германской армии на новый уровень и обеспечили оглушительный успех немцев в первые годы Второй мировой.