Пришлые в Средние века: кем были иностранцы и мигранты для жителя средневековой Европы?

Категории «чужих»

Чужаки, иностранцы, пришельцы из другого мира — кем они были в глазах местного населения обычного средневекового города? Идентификация происходила на уровне: «я — тутошний, а ты — чужой». Безусловно, существовала градация незнакомого населения.

Далеко не все приезжие раскрывали истинные мотивы своего появления в новом месте, а также без охоты говорили о своем статусе. Главное — попасть в состав нужной корпорации, за членство в которой приходилось дорого платить. Цех мог дать профессию пришельцу. И отдельные предприимчивые господа сами искали встречи с такими «гостями»: ведь они охотно соглашались на любой труд взамен на свободный городской воздух.

Существовали и просто прохожие, которые надолго не задерживались. Как правило, самые мобильные категории населения средневекового Запада: странствующие монахи и проповедники, заплутавшие студенты или ваганты, и, конечно же, купцы. Реже встречались паломники и чиновники, которых перевели на новое место по долгу службы. Контакты с местным населением ограничивались короткими и довольно поверхностными диалогами. Но если недавно прибывшие решали остаться на более длительный срок, то они невольно обрастали связями и формировали свой собственный социум. И вот тогда точек соприкосновения с «коренными» жителями становилось больше.

Была ли неприязнь?

Человечество с начала времён на биологическом уровне относилось к новому настороженно и воспринимало непривычное в штыки. Античность знала непонимание и недоверие ко всему чужому. Значение термина «варвар» претерпевало множество смысловых изменений: из бородатого и не умевшего внятно говорить, он фактически превратился в маргинала. Библейские сюжеты тоже изобиловали разделениями людей на избранных и остальных. Апостольские заключения и догмы Отцов Церкви сыграли далеко не последнюю роль в формировании негативного образа чужака: он излучал угрозу, мог совершенно не знать о нормах поведения и чести, его можно было легко заподозрить в совершении преступления. Не всегда это зависело от цвета кожи и религиозной принадлежности незнакомца: здесь работало элементарное незнание и воображение простого мирянина.

Всё же, если вольная городская среда принимала средневекового мигранта, то для него существовали особые формы контроля: более высокие штрафы за нарушения, а также конфискация имущества по факту кончины. На деле — полное отсутствие хотя бы каких-то зачатков социальной защиты. XV век для Западной Европы стал началом формирования прообразов централизованного государства и национальной идентичности. Безусловно, это не могло не отразиться на положении приезжих. Человек должен был служить государю и подчиниться всем общим законам либо уходить с насиженного места. Хотя отдельные группы населения могли себе позволить отгородиться.

Всё это относилось, конечно же, к христианскому миру. Отношение к представителям других миров, в соответствии с наставлениями церковных светил, было негативным. Элита могла себе позволить приобщиться к другой культуре: император Фридрих II Гогенштауфен восхищался восточной литературой, Петр Достопочтенный занимался в XII веке переводом Корана и т. д. Образованные и богатые слои населения обращались к опыту Авиценны или Аверроэса. Простой люд довольствовался официальной позицией церкви: неверные, мавры и сарацины — порождение тёмной силы и дьявола. Человек вне закона и преступник — таким виделся пришелец из другого мира.

С ними стали сталкиваться на юге Европы, как правило, в Провансе, в Каталонии, в Лигурии. Это были пленные, которых задействовали в качестве слуг и разнорабочих. В XV веке чернокожее население вызывало у жителей европейских местечек отторжение и страх, ведь чёрный — цвет зла. Жизнь этих рабочих была суровой, а условия содержания виделись совершенно бесчеловечными.

Отдельные группы мусульман, проживавшие в Испании на протяжении Реконкисты XII-XIV веков — мудехары, чувствовали себя вполне сносно. Оставшиеся под властью христианских государей, они не утратили свой язык, культуру и религию. Мудехары подлежали изоляции: они носили отличительную одежду и за покорность могли рассчитывать на относительную автономность своей деятельности. В торговле и ремесле испанские мусульмане не были ущемленными.

Народ Исаака и Авраама находился, в данном случае, на особом положении. Хорошо организованная и сплоченная еврейская община в глазах европейцев всегда балансировала на грани. С IV по X век взаимоотношения между социумом Западной Европы и представителями общины можно назвать безмятежными. Никаких попыток обращения в христианство и изоляции евреев местными элитами и церковью не предпринималось. Но уже начиная с XI века аристократия, церковь и массы видят в представителях общины врагов, которые выкачивают деньги и богатства из родной земли. Такие изменения были связаны с подъёмом могущества Папской курии и королевской власти, а также с деятельностью фанатичных проповедников. Крестовые походы XI-XII вв. стали отправной точкой в антисемитском вопросе в Европе: погромы, грабежи и преследования сопровождались едва ли не каждой экспедицией в Святую Землю. Евреев изгоняли с территории Франции и конфисковали их имущество приказами Филиппа II Августа и Филиппа IV Красивого. На четвертом Латеранском соборе папа Иннокентий III в 1215 году обязал представителей общины носить головной убор и нашивать на одежду круг. Король-крестоносец Людовик IX Святой распорядился изолировать евреев и фактически стал учредителем первых гетто. Эти меры, как ни странно, способствовали укреплению традиций, религии и обособленности иудейского сообщества.

Тем не менее до IX века представители общины могли занимать массу важных придворных постов в Испании. Доходные предприятия и прибыльные компании Европы развивались евреями. Со временем под натиском церковной организации они были вытеснены и взяли на себя посредническую деятельность. Для простого народа с XI века евреи оставались вне закона и обвинялись во всех страшных грехах. Ненависть, недоверие и откровенный страх испытывали к иудеям обычные городские и сельские жители. Физические расправы и гонения по отношению к евреям происходили стихийно: они не имели системы. Народ из Библии всё равно оставался важной составляющей средневекового европейского общества: претензии к их «несоответствиям» отдельным законам и нравам базировались лишь на почве имущественных отношений.