Психиатрические репрессии против неугодных в былые времена

Крепкие темницы

Соловецкий монастырь — идеальная тюрьма

В 996 году, во времена крещения Древней Руси, указом князя Владимира всех, кто не желал новой веры, насильственно помещали в монастыри. А уже в конце XI века в киевских монастырях появились «крепкие темницы» для особо буйных.

Традиции продолжил славный род дома Романовых. Первой жертвой собственно карательной психиатрии стал всемирно известный русский философ и публицист, или, как сказали бы сегодня, либерал Петр Чаадаев. За свои «Философические письма» к «незаглохшей душе» Екатерине Дмитриевне Пановой, где, как известно, он критиковал российскую действительность, а с ней и православие. За что и был объявлен сумасшедшим (вместе с Пановой).

Ознакомившись с письмами Чаадаева, Николай I наложил резолюцию: «Прочитав статью, нахожу, что содержание оной — смесь дерзостной бессмыслицы, достойной умалишенного…» Философа посадили под домашний арест, к нему ходил специальный «казенный врач», и только через год — осенью 1837 года — Чаадаева освободили от медицинского надзора. Впрочем, наносить визиты к бедному бунтарю-философу было запрещено до конца его жизни, а ему самому было велено «не сметь ничего писать».

Не преминул воспользоваться «достижениями» психиатрии и первый президент Французской Республики Наполеон III, заключив в желтые дома свыше 40 сенсимонистов (сторонников течения социального утопизма, которое основал граф Анри де Сен-Симон). Остальная часть утопистов отправилась в тюрьму. Так или иначе, эксперимент себя не оправдал: психиатры начали сочувствовать пациентам и даже «обращаться» в сенсимонизм.

Болезни несвободы

Любой раб, пытавшийся бежать более двух раз, считался умалишенным

А вот американские врачи первой половины XIX века, в отличие от французских, сентиментальностью не страдали, то и дело диагностируя у чернокожих рабов «драпетоманию» и «дизестезию». Первое — «психическое заболевание», которое выражалось в «навязчивом стремлении к свободе и попытках к бегству».

Второе — «извращение чувствительности», побуждавшее к тому, чтобы «уничтожать результаты своего труда, не слушаться и дерзить». Обе «болезни» — порождение ума знаменитого американского врача Сэмюэля Картрайта. Лучшим лекарством против них он считал порку и ампутацию пальцев ног.

Страна самых счастливых рабочих

Ф.Э. Дзержинский в рабочем кабинете

Это СССР, конечно. Патриархом советской карательной психиатрии считается Феликс Эдмундович Дзержинский, а первой жертвой — революционерка от левых эсеров, террористка Мария Спиридонова.

В 1921 году «железный Феликс» заключил ее в психиатрический дом и распорядился: «Охрану и наблюдение <…> организовать достаточную, но в замаскированном виде. Санатория должна быть такая, чтобы из нее трудно было бежать и по техническим условиям». Врачи «диагностировали» у Спиридоновой «истерический психоз» и «тяжелое состояние, угрожающее жизни». Правда, пока это была лишь юность отечественной карательной машины.

«Сонные сонмы сомнамбул весны», как писал Игорь Северянин. По-настоящему жаркая пора началась с 1935 года, когда был открыт спецкорпус Казанской психиатрической больницы. Казанка — как будут называть ее с тех пор. Называть и бояться. С 1939 года Казанка переходит в полное подчинение органов НКВД.

Нужда по расписанию

Наиболее известной среди «психотюрем и тюрем с психотделениями» была больница при Институте им. Сербского

Позже к Казанке присоединился и знаменитый Институт судебной психиатрии им. Сербского, где практиковали метод так называемого кофеин-барбитуратного растормаживания. Сначала человека вводили в состояние анабиоза, а потом — во время судебного заседания — «растормаживали». В итоге даже самые сдержанные становились разговорчивыми как сороки.

Институт им. Сербского

Камеры «больницы» не то чтобы напоминали тюремные. Они были хуже. Побывавший там по долгу службы пропагандист Свердловского райкома КПСС Сергей Писарев описывал «чрезвычайную скученность» пациентов. Между кроватями невозможно было пройти даже в одиночку, так что людям оставалось лишь сидеть или лежать на своих койках. Туалетов не было. Естественные нужды — только по расписанию в четко обозначенное время для каждого. Политические содержались вместе с убийцами, насильниками и больными тяжелой умственной отсталостью.

Но по-настоящему союзный размах система тюремных психиатрических больниц (ТПБ) приобретает в 1960-е. ТПБ открываются в Минске, Днепропетровске, Смоленской области, Орле, Питере и т. д. Пациент одной из таких больниц впоследствии писал: «Мне делали жуткие уколы транквилизаторов. Глубокой ночью будили, погружали в ледяную ванну, заворачивали в мокрую простыню и помещали рядом с батареей. От жара батарей простыня высыхала и врезалась в тело…

Когда вам вкалывают серу, даже движение мизинца причиняет невероятную боль. Это делается для того, чтобы вас затормозить, остановить, чтобы вы абсолютно ничего не могли делать, не могли пошевелиться. Обычно серу колют буйным, когда они начинают метаться и скандалить». Пациента звали Иосиф Бродский. А метод — «укруткой».

Операция «Тиргартенштрассе-4»

После ранения гауптштурмфюрер (капитан) СС Менгеле был признан негодным к строевой службе и в 1943 году назначен главным врачом концлагеря Освенцим

Сокращенно — Т-4. Всемирно известная программа по умерщвлению и калечению людей в нацистской Германии. Помимо реальных психически больных под ее действие подпадали инвалиды, алкоголики, бомжи, дети с врожденными патологиями, и, конечно, гомосексуалисты. В последних Генрих Гимлер видел особую опасность и «смерть нации».

Сначала обвиненных в «противоестественном разврате» помещали в психиатрические больницы, где и пытались лечить. Но уже вскоре стали просто стерилизовать и отправлять в концлагеря.

А там (конкретно в Освенциме) их уже ждал «ангел смерти» — знаменитый врач Йозеф Менгеле, прославившийся тем, что впрыскивал в глаза детям разные химикаты, пытаясь изменить их цвет, анатомировал живых младенцев, кастрировал мальчиков без обезболивания, сшивал вместе близнецов и подвергал женщин сильнейшим ударам тока. Тех, кто оставался в психбольницах, отравляли (не только гомосексуалистов, а вообще всех «унтерменшей»). Или попросту не давали еды, или давали, но мало, сокращая порции день ото дня, продлевая мучительную агонию.

Китайский копипаст

Некто Чжао Синхай, политический активист, провел в психиатрической лечебнице в Сянтане шесть лет, и все это время его руки и ноги были скованы наручниками

Зная склонность Поднебесной к использованию чужого опыта, нечего и удивляться, что традиции китайской карательной машины сформировались под советским влиянием. Да и пик психиатрических репрессий приходится на ту же пору, что и в СССР, —1960-1970-е, времена китайской культурной революции. Правда, в Поднебесной они достигли большего масштаба и жестокости. Малейшее проявление инакомыслия — и человек на больничной койке. С диагнозом «политическая мания» или «параноидная шизофрения».

Ну хорошо, дело молодое. С кем, казалось бы, не бывает. Ан нет — к началу XXI века судебно-психиатрическая система КНР, кажется, вновь распускает крылья. По крайней мере по словам специалиста по китайской истории Робина Муро, который утверждает, что за последние десятилетия в китайские специализированные медицинские учреждения угодило около 3000 инакомыслящих (не считая представителей запрещенного в КНР религиозного течения «Фалуньгун»). Это как минимум. Кроме того, как в 2010 году писала американская газета Epoch Times, количество таких случаев растет.